Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) - Марджери Аллингем

Он с вызовом поглядел на свою публику: не станут ли смеяться? Никто даже не улыбнулся, все внимательно слушали его рассказ.

— Значит, вы вошли и свет не включили, — сказал Кэмпион. — А потом? Сразу подошли к шкафу?

— Да, — признал дядя Уильям. — Я решил, что и в темноте смогу найти нужный том, потому что знал, на какой полке он стоит. Я шел тихо, вот так.

Он изобразил, как крался по комнате к книжному шкафу. Очутившись в двух шагах от цели, он посмотрел на слушателей.

— Понятия не имею, что произошло дальше. В том-то и вся беда. Хоть убей, я ничего не понимаю, о чем уже не раз говорил Кэмпиону. Мне казалось, в комнате никого нет, но стоило мне протянуть руку к шкафу, что-то меня поранило. Разумеется, я пришел в ужас — поставьте себя на мое место. Один, да в темноте… Я тут же сбежал. Захлопнул за собой дверь и запер ее на замок, решив, что таким образом поймаю преступника. Потом случилась эта беда с пузырьком йода. А наутро я заглянул сюда и никого не обнаружил. Потому и решил, что на меня напала кошка, — неубедительно добавил он и тут же пробурчал: — Во всякую мистику я не верю.

— Вы больше не пытались найти виски? — спросил инспектор Оутс.

— Нет, — ответил дядя Уильям. — После такого уже не решился. И это было не виски, а бренди, между прочим. Оно наверняка здесь.

Внезапно он наклонился к нижней полке и хотел было достать с нее огромный коричневый том под названием «Полное собрание эссе Т. де Квинси», но тут мистер Кэмпион молниеносно ударил дядю Уильяма по руке.

— А вот и то, о чем я говорил, Станислав, — сказал он.

На глазах раздосадованного и удивленного дяди Уильяма два инспектора подскочили к Кэмпиону, а тот ловко схватил кожаную бахрому, украшавшую книжную полку, и оторвал ее. Кожа была старая и легко поддалась; комнату огласил удивленный ропот. Кэмпион с гордостью продемонстрировал всем находку.

— Как просто, не правда ли? Детская забава. Однако результат не заставил себя ждать!

Из верхней полки вниз торчал острый, как бритва, маленький клинок, до сих пор полностью скрытый бахромой. Любой, кто потянулся бы за книгой, неизбежно поранил бы себе тыльную сторону ладони.

— Осторожней, — предостерег мистер Кэмпион врача, захотевшего потрогать клинок. — В лаборатории вам наверняка скажут, что на лезвии есть следы яда. Предполагалось, что мистер Фарадей явится на поиски спиртного гораздо раньше и яд не успеет выветриться.

— Что?! — вопросил дядя Уильям. — Кто-то устроил мне ловушку? Меня чуть не убили?!

— Полагаю, так, сэр, — мрачно ответил инспектор Редгрейв.

Маркус, следивший за происходящим как во сне, вдруг пришел в себя. Его глаза медленно распахнулись, и он сипло произнес:

— Убийца мертв?!

— Это был Джордж! — победно воскликнул дядя Уильям.

Мистер Кэмпион бросил на него загадочный взгляд.

— Нет. Это был Эндрю. Эндрю умер, но оставил нам всем наследство.

Глава 24

Аудиенция

Миссис Каролина Фарадей, сидевшая среди подушек в огромной кровати времен Людовика XV, выглядела как ее первая владелица: большой чепец из тонкого брюссельского кружева и розовый стеганый жакет сразу наводили на мысли о давно ушедшей эпохе. Сидела она, как обычно, совершенно прямо, сложив руки на одеяле.

У подножия ее кровати стоял мистер Кэмпион. Он как мог привел себя в порядок, но его смертельная усталость никуда не делась — как, впрочем, и синяк под глазом.

— Эндрю… — промолвила миссис Фарадей. — Удивительно! И в то же время — совсем не удивительно. Сядьте, молодой человек, и расскажите мне все в подробностях.

Кэмпион принес себе небольшой золоченый стульчик и сел справа от огромной кровати, накрытой стеганым покрывалом. Миссис Фарадей подманила его поближе.

— Будьте любезны, расположитесь слева от меня. Я еще никому в этом не признавалась, но я слегка туговата на правое ухо.

Кэмпион сделал, как было велено, и она заговорила вновь:

— Вероятно, я понимаю случившееся даже лучше, чем вы. Эндрю был весьма необычным человеком. Безумцем, разумеется, — в самом страшном и странном смысле этого слова. Современная психология меня не интересует, поэтому я не знаю названия его недуга, но достаточно одного взгляда на спальню Эндрю, чтобы понять: это был сумасшедший, готовый пойти на что угодно, лишь бы насолить своим близким. Впрочем, вы и сами это поняли. Расскажите мне всю историю — начиная с того момента, когда вам впервые пришла в голову эта мысль.

Кэмпион, изможденный, но полный отваги и пыла, собрался с мыслями, затем оформил их в короткий рассказ:

— На идею натолкнули меня вы, когда показали то письмо от мисс Лайл-Шеврёз. До того дня я терялся в догадках. Мне было ясно, что всему произошедшему есть какое-то простое объяснение, что оно прячется прямо у меня под носом, но найти его я не мог. Инспектор Оутс с его методичностью и профессионализмом загонял меня в краску. Он, хоть и медленно, двигался вперед, а я тем временем бегал кругами. Потом я увидел письмо: по иронии судьбы, эта леди фактически приняла предложение Эндрю, когда сам он уже лежал в реке Гранте. Она ответила сразу, стало быть, он написал ей в день своей смерти. Да еще этот чек от букмекерской конторы, необычайно крупный выигрыш на скачках — я даже было заподозрил в убийстве самого букмекера.

Миссис Фарадей кивнула.

— Понимаю. Продолжайте.

— Потом мне пришло в голову, что все улики, столь явным образом указывающие на убийство, были весьма необычного, сенсационного характера: недописанное письмо, веревка, в которой так легко узнали пропавший из дома оконный шнур. Словно бы сама судьба вдруг превратилась в драматурга.

— Действительно, — кивнула миссис Фарадей.

Кэмпион продолжал:

— Тут уже было нетрудно догадаться, что это дело рук не судьбы, а человека. Поскольку устроить все столь хитрым образом мог только Эндрю, мои подозрения упали на него. — Он умолк и мрачно посмотрел на хозяйку дома. — Поначалу я не мог даже представить себе разум человека, который, решив покончить с жизнью, нашел бы в себе силы и желание расставить смертельные ловушки для родственников. Впрочем, вообразить того, кто написал книгу с одной-единственной целью — насолить близким, тоже было непросто. Задумать такое — это одно, а претворить в жизнь — совсем другое. Написание книги требует сил и времени. Только необыкновенный человек способен на такое.

При упоминании книги взгляд миссис Фарадей похолодел.

— Эндрю был ужасный человек. Как мне кажется, ужаснее Джорджа. Мозгов у него было поболее, а потому он лучше умел лгать и не так походил на животное.

Дальше я стал думать про Джулию. Вы меня убедили, что покончить с жизнью она не могла. Мы с Джойс обнаружили в ее тайнике патентованное средство для похудания, и тогда я понял, как могло быть совершено убийство. Пилюли извлекались из упаковки по очереди, по одной в сутки: таким образом преступник мог рассчитать точный день, когда его жертва должна принять яд, и заменить нужную пилюлю на отравленную. Джойс мне рассказала, что Эндрю всюду совал свой нос, и до меня дошло, что он легко мог узнать об этой тайной слабости Джулии. Про их с Китти утренний чай он наверняка уже знал: отличная возможность не только уничтожить ненавистную Джулию, но и свалить всю вину на бедную Китти. — Кэмпион перевел дух. — Придя к такому заключению, я почувствовал свою полную беспомощность. Вам надо было непременно покинуть дом — и, кстати, теперь-то полиция точно на этом настоит. Видите ли, невозможно было предсказать, на чем Эндрю решит остановиться, а подкрепить свои подозрения я на тот момент не мог. И вдруг случилась эта история с ранением Уильяма. Вы слышали, как все было. Уильяму в темноте померещилось, что его ударили ножом, — и я чуть было не отказался от своих догадок вовсе. Но вчера, когда Джордж заявил, что Эндрю убили на его глазах, я понял: другого шанса доказать свою гипотезу у меня не будет.

Миссис Каролина не сводила черных глаз с молодого человека, а он не уставал восхищаться ее спокойствием и выдержкой даже перед лицом столь удивительных обстоятельств.

— Джордж упомянул второго свидетеля, — медленно продолжал Кэмпион, — и тут уж все мои сомнения окончательно развеялись. Помните, когда кто-то начертил символ на окне, я подумал, что какой-то человек — вероятно, бродяга — пытается передать некое послание жителю дома. А Уильям однажды рассказывал, что в день смерти Эндрю видел Джорджа в компании бродяги. Я тогда не придал этому особого значения, поскольку…

На лице старухи появилась горькая усмешка.

— Поскольку Уильям может назвать бродягой любого плохо одетого человека. Да-да, я понимаю, можете не объяснять. Продолжайте.

— Вчера вечером я понял, что этот таинственный незнакомец уже неделю не общался с Джорджем, поскольку тот вынужденно отошел от дел, и теперь наверняка следит за домом. Ночью он захочет выйти на связь с другом, рассудил я. Конечно, это опять-таки была лишь теория, притом весьма сомнительная, но я решил на всякий случай не ложиться спать и посмотреть, что будет. А потом я схватил и допросил несчастного.