Однокласснику - Олег Скрынник

А воспоминания посещают меня всё реже. Я забыл твой голос, походку, овал лица. Но до сих пор помню один из наших вечеров.

Мы шли по аллее. В люминесцентных лампах копошились ионы. Я сказал тебе об этом, и ты засмеялась.

У твоего дома мы попрощались. Ты бежала по лестнице. В бетонной тишине подъезда раздавались выстрелы твоих каблуков.

Хлопнула дверь.

Я не люблю двери. Они крадут у человека мир. Я не могу понять людей, отгораживающихся ставнями от полыхающих августовских закатов.

От твоего дома я ехал последним троллейбусом. В нём ещё жил запах нагретого металла.

В моём дворе стояла чья-то «Волга», покрытая чехлом. Она была похожа на броневик.

Скорбим о счастье неудавшемся

Грустим о выдуманном гореИ словом, под руку попавшимся,Грешим подчас в минутном споре.

А рядом, пристально смотрящее,В своём недремлющем дозореЖдёт наше счастье настоящее,Ждёт непридуманное горе.

Пусть бесятся зимы

Пусть лягут пороши,Глумясь над зелёной травой, —Хочу быть красивым,Хочу быть хорошим,Хочу быть любимым тобой.

Пусть выпиты силыДо капли, до крошки,И кончен блистательный бой, —Хочу быть красивым,Хочу быть хорошим,Хочу быть любимым тобой.

Сквозь вечер, сквозь синий —Шаги по дорожке,И мысли – весёлой гурьбой:Хочу быть красивым,Хочу быть хорошим,Хочу быть любимым тобой!

Рубаи

Хотим мы в этой жизни побеждать.Спешим расти, стремимся кем-то стать.Но только лишь о маме вспоминаем —Младенцами становимся опять.

О, мама! Среди тёплой темнотыС тобой мы были в целое слиты.Как мы кричали оба, расставаясь!И ты не я, и я – уже не ты.

Та рыжая собака у плетня,Кормил тебя я сахаром полдня.На языке таинственном собачьемТы расскажи собакам про меня.

Взгляни, малыш: там домик столяра.И стружки. Он их вымел со двора.А стружки пахнут рощами. И былиОт рук его теплы ещё вчера.

Не по тюльпанам, розам, не по кашкам, —Специалист садовник по ромашкам.Он выберет – ты слушайся его —Вон ту. По ней ещё ползёт букашка.

Когда кричу, с тобою говорю.Когда молчу, – с тобою говорю.Сменяются рассветы и закаты.Летит Земля.С тобою говорю.

Надпись на стене

К друзьям и незнакомым обращаюсь,Надеясь в душах отыскать ответ:Проститесь вы, уйдёте не прощаясь, —Но только, уходя, гасите свет.

Пусть всё избито как полы в трамваеИ так болит, что плакать силы нет,И не поднять руки.Но – умоляю —Вы всё же, уходя, гасите свет.

А если страшно тёмным коридоромИдти наощупь, —Вот вам мой совет:Не поддавайтесь глупым уговорам.Не уходите.И да будет свет!

Предвесеннее

                    Кап                    Кап                    Кап…Светятся дождинки на руках.                    Динь                    Динь                    Динь…Я в звенящем празднике один.                    Дон                    Дон                    Дон…В хрустали оправлен старый клён.                    Плёс                    Плёс                    Плёс…ЖемчугА на прутиках берёз.                    Уик                    Уик                    Уик…Золотистый луч к ветвям приник.                    Динь                    Динь                    Динь…Я на звонком празднике один.                    Где                    Где                    ГдеТы к рябой склоняешься воде?                    С кем                    С кем                    С кемТрогаешь ресницы хризантем?                     Кто                     Кто                     КтоПринимает с плеч твоих пальто?                      Бум                      Бум                      Бум! —Колотится сторож давних дум.                      В снах                      В снах                      В снахТы в моих качаешься руках.                      День                      День                      ДеньПредо мной твою бросает тень.                      Сны                      Сны                      Сны —Всё, что мне осталось от весны.                      Динь                      Динь                      Динь…Я на звонком празднике один.

Песня прощания

Рельсы мороз отточит —Лезвия тонкие, синие.Сердце сожмётся в комочек,МаленькоеИ бессильное.Мимо пойдут вагоны,Серым дымом охвачены.Образ мелькнёт знакомый,НайденныйИ утраченный.

И суета вокзалика,Пёстрая и бессонная,Станет далёкой и маленькой,Словно в воде отражённая.

Тихо идти домой,Трогая снег подошвами,Слушать воздух немой,ФонарямиПодкошенныйИ, различая едваСосен узоры пышные,Помнить твои слова,Тайные,Недослышанные.

Палас

Лена приезжала вечером.

С утра Сергей занялся посудой. Оказывается, её набралось столько, что мойка грозила оторваться. И это при том, что последнюю неделю он питался кабачковой икрой прямо из банок.

Вода весело бежала из крана, из динамика доносилась энергичная музыка духового оркестра, и тереть глянцевитые тарелки ёршиком казалось невиданным удовольствием. Когда последняя салатница была водружена на полку, ему даже захотелось, чтобы посуда снова стала грязной.

Но холодильник был безнадёжно пуст.

На базар!

Сергей схватил с прохладной полки каким-то образом застрявшее там яблоко и выскочил на улицу.

На рынке пахло укропом и малосольными огурцами. Смуглая цыганка с папиросой в зубах приставала к девушке. Здоровенный детина в майке с головой ковбоя вразвалочку подошёл к ней и обнял за плечи. Цыганка рванулась, но детина держал крепко.

– Ну, пусти!

Она бросила папиросу и сверкнула на него глазами.

– Что ж ты ко мне не пристанешь? – басом прорычал детина. – К девушке пристаёшь, а ко мне не пристанешь, а?

Цыганке наконец удалось вывернуться. Она отбежала на несколько шагов и стояла, онемев от неожиданности.

Девушка, воспользовавшись ситуацией, затерялась в толпе.

В павильоне было прохладно. Под высокой крышей галдели воробьи. Плотный грузин в фартуке надрезал огромное яблоко и протянул Сергею.

– Кушай, дорогой. Мёд! Ломтик кушал – полный сумка покупать будешь.

Яблок на сегодня было уже достаточно. В дальнем конце коридора он увидел горячие курники и, казалось, почувствовал, как они дышат в лицо мясным и лавровым духом. Как жаль, что их нельзя сохранить горячими до Лены! Можно было бы купить. На всякий случай он прихватил влажный пучок лука у маленькой тихой старушки (положи его сразу в воду, сынок, – ввек не завянет!) Конечно, огурцов. Это уже у дядьки во френче со стальными пуговицами. И не удержался – купил баночку мёда. Очень понравился старичок, торговавший мёдом. Белая борода, беленький фартук с нарукавниками и розовые щёчки. Хороший дедок: весь светлый и какой-то ароматный.

Мимо яиц Сергей прошёл было с гордо поднятой головой. Но яйцами павильон кончался, и пришлось взять десяток.

Он вышел наружу и оказался среди разноцветного крошева: торговали цветами. Над ведром с ромашками дрожали синие стрекозы. Розы светились в чёрном кувшине. Стебли их были колкими и быстро нагрелись от руки. Надо скорее поставить в воду! По пути Сергей забежал в «Гастроном», взял бутылку молока. Подумал и прихватил ещё одну. И бубликов. Кажется, всё. Теперь есть чем накормить Лену.

В глиняной вазе почему-то оказался окурок. Когда она наполнилась водой, он нагло закачался на поверхности. Сергей выплеснул воду и вымыл вазу с порошком. Цветы высовывали из неё свои головки как любопытные дети. Он полюбовался ими с минуту и вышел. На очереди был ещё утюг. Старый винт засвистел под отвёрткой как суслик. Сергей высыпал на стол труху обгоревшей проволоки и начал вставлять новую спираль. Она скрежетала изоляторами и колола пальцы.

Наконец, с утюгом было покончено. Можно браться за полы. Сергей вошёл в комнату и остановился в задумчивости. Выколотить палас лучше вечером, а пока просто убрать куда-нибудь. Можно бы в коридор. Но как мыть в коридоре? Мысль о том, что придётся несколько раз перетаскивать его с места на место, показалась невыносимой. Сергей скатал палас и открыл входную дверь. На лестнице было тихо. Он вынес трубу и прислонил её к панели счётчика.

Вода была тёплой и мягкой. Тряпка легко скользила по гладкому полу. Он нырнул под кровать. Вдоль стены лежала полоска солнечного света. В ней шевелилась мохнатая пыль.