Двуликий изгнанник - Хельга Ройстон

Вся прислуга тайно не жаловала лорда. Хозяин, хоть был невысок и худ, внушал немалый ужас. Двигался Роберт Мордрейк поспешно, нервно, по коридорам ходил второпях, наклонившись вперёд – так акула прорезает толщу воды в поисках добычи. Все домашние скорее бы столкнулись с Эдвардом, смотря на него со спины, чем попались на пути Мордрейка-старшего.

В тот вечер Эдвард без устали плакал, а Бетси впихнули в руки горсть монет, посадили в карету, – какая была наименее приметна, – и отправили домой. Чуть позднее за высокую даже для богачей плату в Мордрейк-менор пригласили домашнего учителя.

– Каким он будет, отец?

Лорд Роберт отвечал неохотно, и по его рассказам Эдвард представлял себе рослого безликого господина в чёрном костюме и, непременно, с тростью, которая и внушала больше всего опасений: за непослушание можно было не на шутку получить по рукам или даже спине, и на слёзы никто не обратит внимания. Эдвард с ужасом ждал приезда незнакомца.

3

Приглашённый учитель – Фабиан Кларк – оказался человеком лет тридцати, из не очень знатной, но уважаемой семьи. Говорили, что он вхож в кабинеты Оксфордских учёных, знает два иностранных языка и владеет игрой на фортепиано.

– Были ли у вас ранее воспитанники? – спросил лорд весьма недоверчиво.

– Всего один, сэр. Мы занимались последние два года, и сейчас он уже студент колледжа, вполне преуспевающий.

Мистер Кларк хотел приехать со своей дочерью – ровесницей Эдварда, но здесь Роберт Мордрейк остался неумолим: в письме три раза предупредил – явиться без каких-либо сопровождающих. К тому же, слишком странной на первый взгляд показалась такая семейная привязанность.

– И учтите, Кларк, одно слово о моём сыне за пределами особняка, и вы больше здесь не появитесь, – пригрозил лорд Мордрейк,

– Даю слово, господин.

– Ваш ученик, как раз по режиму, закончил конную прогулку. Он ждёт в кабинете для занятий. Вот эта дверь. Мальчишка крайне ленив и небрежен, думает лишь об одних лошадях и часто напевает песни простолюдинов. Преподайте же ему урок!

Мистер Кларк зашёл в классную комнату и застал в ней серьёзного и сосредоточенного мальчика, который, соблюдая все нормы этикета, встал из-за парты и поприветствовал учителя.

– Добро пожаловать, сэр. Я Эдвард Персиваль Мордрейк. А вы, должно быть, господин Фабиан Кларк? Отец столько о вас рассказывал! Мы будем изучать точные науки или искусство?

Мистер Кларк в удивлении прислонил трость к стене. Он ожидал, что придётся иметь дело с безногим или безруким, слепым или хромым; в самом страшном случае – безумным, – а пришёл ко вполне здоровому и смышлёному мальчику, который уже где-то услышал про «точные науки».

Эдварду тоже было, чему удивиться: вместо пугающего и чёрного в классной комнате оказался приветливый человек в бежевом пиджаке. Полноватый, как старый знакомый доктор, улыбчивый, совсем не строгий. Очки в роговой оправе придавали ему некую особую – учёную – ауру.

– Не жарко ли вам в капюшоне, милорд? – мягко спросил учитель.

– Никак нет, – Эдвард отчего-то испугался. – Если вы не возражаете, я не буду его снимать.

Мистер Кларк с пониманием посмотрел на Эдварда. Видимо, лорд Мордрейк изрядно нагонял страху на всю семью. Может быть, во младенчестве Эдвард перенёс опасную болезнь, и теперь вынужден скрывать под капюшоном шрамы?

Учитель, не настаивая, приступил к первому уроку арифметики. Не стал он и слишком утомлять Эдварда, хотя грифельная доска оказалась исписана вдоль и поперёк. Узнав, что есть цифры римского и арабского начертания, Эдвард поспешил задать множество вопросов: не затруднялись ли полководцы, пересчитывая многочисленные I и IV? Как аравийцы согласились поделиться своими знаниями с Европой? И всё ли в этом мире поддаётся счёту?

– У вас определённо есть способности, милорд, – сказал учитель через час занятий. – Можете отдохнуть до завтра.

– Мистер Кларк, вы будете жить в нашем поместье?

– Да, сэр. А почему вы интересуетесь?

– Если вы поселитесь здесь, мы будем чаще видеться, и у меня появится новый друг. А то мне очень грустно, и я скучаю по нянюшке Бетси. Мне нравится разговаривать со святым отцом Альбертом, он учит меня играть на скрипке, но приходит только иногда, вечером по воскресеньям. Доктора Вильбанда я не видел уже месяц – у него тяжелобольная пациентка.

Правды о том, почему в гости больше не приходит доктор со свой собакой —шотландским терьером Снуффом, Эдвард так и не узнал. Жестокость лорда Роберта опять послужила причиной для ссоры. Летним вечером, когда Эдвард гулял по саду чуть дальше от особняка, отец оказался одержим безумной идеей:

– Вы только посмотрите, доктор Вильбанд, – сказал он, разглядывая сына в окно. – Десять лет, а он бегает себе по траве, что-то бормочет. И не похоже, что умирает.

– В самом деле, сэр. Он терпит своё необычное состояние и ни на что не жалуется. Разве не чудо?

– Что за любопытный экземпляр для науки!

– К чему вы клоните, милорд?

– А к тому, что не интересно ли будет вам, доктор, показать его в лаборатории? Не любопытно ли провести на нём опыты? Конечно же, я попрошу вас замалчивать его происхождение. А если же…

Но собеседник не дослушал, только молча опустил голову. Стало слышно, как в саду гавкал Снуфф, рыл землю лапами и, сопя, бежал к Эдварду.

– Что же, доктор, вы не отвечаете, если столь долго считали его чудом?

– Я и не знаю, как мне ответить, милорд. Ранее вы не желали, чтобы и малейший слух об Эдварде проник в город, теперь же вы хотите выставить сына на публике, как подопытную крысу? Он же всё понимает, всё чувствует! Ну, знаете ли… вы можете всегда рассчитывать на мою помощь при недугах, лорд Мордрейк, но, боюсь, что наши приятельские отношения потеряны.

Снуфф перестал грызть корягу, кинув её под ноги маленького лорда: на крыльце уже показался хозяин.

– Ко мне! Ко мне, пёсик! Лорд Эдвард, всего вам доброго!

Терьер засеменил по траве, чёрный, как обувная щётка с ваксой, стриженый, аккуратненький.

Мистер Кларк задумался: у мальчика не было друзей среди сверстников. Доктор да священник, и более никого! Такого окружения недостаточно ребёнку, живому и любопытному. Из-за какой же беды его держали в четырёх стенах?

Мистер Кларк решил обсудить с отцом Эдварда одно важное дело.

– Осмелюсь попросить еще раз, милорд, разрешите ли вы, чтобы со мной жила моя Каролина? К сожалению, я не имею достаточно средств, чтобы устроить её в подходящий пансион.

– Это исключено. Вы здесь по долгу службы, но ваши близкие не должны и подходить к Мордрейк-менору. Я предупреждал вас, Кларк, никто не должен знать о врождённом уродстве Эдварда.

Мистер Кларк понизил голос до шёпота:

– Простите за излишнее любопытство, милорд, но в чём заключается это уродство? Помимо ношения капюшона, я не заметил в вашем сыне ничего, вызывающего беспокойство.

– Ничего? – лорд Мордрейк разъярился, потому что ему вздумали перечить. – По-вашему, двуликость – это «ничего»? По три раза на дню видите людей, у которых глаза, рот и нос на затылке? А может быть, вы об этом ещё и расскажите соседям? Пожалуй, я передумаю нанимать вас!

Мистер Кларк сложил детали этой головоломки: вот, что заставляло Эдварда скрываться дома и прятать затылок. Воцарилась неловкая тишина.

– Пожалуйста, не кричите, – в зал вошёл Эдвард, – и не гоните господина Кларка.

Мальчик обнял отца, повернувшись спиной к учителю.

– Эдвард, разве тебя не учили, что в помещении нужно снимать капюшон? И не смей ко мне прикасаться!

– Я решил, что не стоит показываться мистеру Кларку…

– Больше терять нечего. Снимай.

Юный лорд послушался и скинул с головы чёрную бархатную ткань. На затылке вполне явно проступали черты лица, будто чужого, совсем не детского, в мелких морщинках и со слегка скошенным носом. Глаза, прищурившись, внимательно изучали остолбеневшего мистера Кларка, а рот скривился в ухмылке.

– Простите, – Эдвард обернулся к учителю, – если он напугал вас. Он не опасный. Может только смотреть и иногда плакать.

– Теперь вы понимаете, в чём дело? – тихо спросил лорд Мордрейк. – Мистер Кларк? Вы слышите, о чём я вас спрашиваю?

– А? – наконец, к учителю вернулся дар речи. – Да, милорд. Однако же, позвольте мне привезти дочь. Кроме меня у Каролины никого нет, с тех пор как ушла на покой моя супруга. О доченьке нужно заботиться, а содержать прислугу нам не по карману. Сейчас Каролина проводит время у соседей, но и там я не могу оставить её надолго. Обещаю, что она не станет задавать лишних вопросов.

– Но она может испугаться!

Отцовское возмущение ничуть не удивило Эдварда, потому что до сих пор только Бетси терпела «близнеца». А вдруг маленькому лорду удастся заинтересовать новую знакомую рассказами и картинами, так что она не будет бояться?