Княжич, Который Выжил - Григорий Володин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рогов ухмыляется:
— Привет, доченька. И тебе, привет, мой ученик. Сегодня я вас решил встретить.
Я хмурюсь, прищуриваюсь:
— Чего тебе, улод? Месяц ешо не плошол.
Рогов смеётся, качая головой:
— Ох ты, какой умный карапуз. Даже понимаешь, что такое месяц.
Он наклоняется ближе, глаза хитрые-хитрые.
— Но я тебе объясню. Мы договаривались, что я не буду приходить в ваш дом месяц.
Пауза. Усмешка.
— Но никто не говорил про садик.
Я понимаю, что это лазейка. И, надо признать, неплохая. Медленно киваю.
— Дя, и плавда.
Семён, стоящий рядом, смотрит на Рогова с уважением. Даже этот огромный дружинник, который эхошакалов, наверное, одной левой разматывает, признаёт силу Мастера.
— Сегодня мы едем есть мороженое, — объявляет Рогов с довольным видом. Кивает Семёну: — Заводи машину, дружинник.
Семён отвечает без пауз, чётко, словно по уставу:
— Да, Мастер.
Рогов скользит по мне взглядом и добавляет:
— Если что, княжич, с твоей мамой-княгиней всё согласовано.
Ну раз так, то ладно. Мороженое так мороженое.
Через десять минут машина рода Опасновых плавно подкатывает к кафе-мороженому. Перед входом Рогов оборачивается к Семёну, бросает через плечо:
— Ты подожди в машине, пока мы поедим.
Семён кивает без тени недовольства:
— Да, Тимофей Тимофеевич.
Рогов берёт нас с Ксюней за руки и ведёт внутрь. Усаживаемся за стол у дверей: я и Ксюня — рядом, Рогов — напротив.
Ксюня смотрит на отца настороженно. Видно, не жалует своего батю. Да и понятно почему. Рогов — тот ещё тип. От него прямо сквозит угрозой, чувствуется, что под одеждой не просто железо, а целый арсенал спрятан. Ножи — это по-любому. А может, и что поинтереснее.
Еще он и маг высокоранговый, сто пудово. Если бы я мог видеть его ядро, то подтвердил бы свои подозрения. Но пока я не умею «читать» взрослых магов так же, как детей. Я просто ощущаю, что Рогов силён. Но насколько? Вот это загадка.
Рогов смотрит куда-то поверх наших голов и говорит тоном, от которого отказы не предусмотрены:
— Ученик, пойдём за мороженым к барной стойке.
Хм. Похоже, на повод отойти для приватного разговора. По душам, так сказать.
Спрыгиваю со стула и иду следом. Рогов молча подхватывает меня за пояс, легко усаживает на высокий стул у стойки, сам устраивается рядом, разворачивается боком, прикрывая нас спиной от зала, чтобы со стороны ни одного слова не проскользнуло.
Оперевшись на стойку, он поясняет:
— Чтобы дочь нам не мешала. По-мужски поговорим.
Я молча жду продолжения.
— Я знаю, что вы аутсайдеры в садике.
Я прищуриваюсь:
— «Исплавляшки».
Рогов лениво машет рукой:
— Да-да, это слово.
Взгляд у него цепкий, тяжёлый, будто насквозь просверливает. Смотрит прямо в глаза, не моргая.
— Ты же понимаешь, что моя дочь не станет водиться с неудачником. Надеюсь, ты это осознаёшь, княжич. — Пауза, короткая, как щелчок затвора.— И я тоже не собираюсь быть учителем для неудачника.
Я хмыкаю.
— Логов, Ксюня не будет «исплавляшкой». Уже послезавтла.
Рогов довольно кивает:
— Я уж надеюсь.
Ставки растут. Я всё понимаю. Рогов использует Ксюню как рычаг давления. Тянет меня вверх через угрозу, но это не просто игра — он может её исполнить. Он может забрать Ксюню. И будет прав, если я не исправлю ситуацию в садике.
Я не переживаю за себя. Пресс ранжирования давит на всех нас, но я и не такое выдерживал. А вот выдержит ли Ксюня? Не факт.
Я не могу позволить, чтобы моя подруга испытывала унижение. Это ниже моего достоинства.
И как мужчина, я должен это прекратить.
* * *
Ночью я вываливаюсь из кроватки и тихо-тихо пробираюсь на кухню. В одной руке железная линейка, в другой я нащупываю коробку с сахаром. Быстро пересыпаю сахар в целлофановый пакет, хватаю несколько коробок спичек, потом залезаю в холодильник, выдёргиваю кусок мяса и тоже пихаю его в пакет. В мусорной корзине нахожу пустую туалетную втулку — ее в отдельный мешок. Как и кусок фольги.
И тут на пороге появляется Ксюня в пижамке. Я не удивлён. Чувствовал её заранее — родовая сеть снова активировалась. Она замирает в дверях, глаза блестят в темноте, пытается понять, чем я тут занимаюсь. Я тихо шепчу:
— Тс-с!
Ксюня понимающе кивает.
— С тобоя можа, Сава? — тихо шепчет.
— Дя.
Теперь нас двое. В пижамках и тапачках неслышно выскальзываем на улицу. Патрули кружат вокруг по периметру. Но это не проблема — родовая сеть подсказывает, где кто ходит, куда лучше не соваться.
Я беру Ксюню за руку и веду её по теням. Первым делом подкрадываемся к подвальному окошку лаборатории. Железная линейка — идеальный инструмент для взлома без шума. Через секунду окно открывается, и мы скользим внутрь.
Гера! Как только оказываемся в лаборатории, налетает змея. Гера обвивает меня, глаза влюблённые, но на Ксюню шипит.
— Тс-с, Гера… всё хорошо, — шёпотом успокаиваю её, поглаживаю по чешуйчатой головой. Эхозмея недовольно дёргает хвостом, но успокаивается. Я беру камушек из шкатулки, потом передаю Ксюне.
— Покорми её.
Ксюня осторожно протягивает камень змее. Гера медленно тянется, берёт угощение и отпускает меня из объятий. Жуёт. Но на Ксюню смотрит холодно — без враждебности, но и без благосклонности.
Я ловко хватаю флакончик с Лупой, киваю Ксюне, и мы выбираемся обратно через окно. Но ночь только начинается.
Мы крадёмся в сторону кустов. Там Глинка. Глиняный пёс затаился в тени, сторожит двор, комки глины на месте ушей дёргаются, ловят каждый звук. Я нахожу его через родовую сеть, окликаю. Глинка поднимает тяжёлую голову, моргает, чуть наклоняет её вбок, оценивает обстановку.
— Иди сюда, пёса. Дабота есть.
Он тут же подбегает, смотрит вопросительно. Я беру сахар, жую его, потом выплёвываю в ладонь. Глинка смотрит с явным непониманием.
— Повтоляй!
Я запихиваю ему в рот спички и другой сахар, даю хорошенько пережевать мощными челюстями. Глинка жует, сосредоточенно хрустит, скрипит зубами.
Когда он перестаёт жевать, лезу ему в пасть и выгребаю получившийся порошок.
— Холосий песик, — хвалю, даю кусок мяса. Глинка доволен, облизывается, не вникает в детали.
Дальше немного осталось. Беру втулку от туалетной бумаги. С одной стороны закрывают её фольгой, потом засыпаю внутрь порошок из сахара и спичек. Открываю флакон с Лупой, выливаю в смесь, размешиваю до нужной консистенции, чтобы
