Мистическая Якутия. Рассказы и повести - Андрей Ефремов (Брэм)

– Готово, мать вашу ити! Счас мы этого карася на шишку-то напялим! Да, Паша?

– Угу.

– Хорошо, – оценил я работу водителя, – ладно, отдыхай пока.

Я стал размышлять – куда установить видеокамеру. На капот Уаза? Не годится, машина еще нужна будет. Заглянул под заднее сиденье, там лежал чемодан, вероятно с инструментами. Вытащил, поставил недалеко от машины, установил и включил камеру. Сориентировал так, чтобы на пленку было записано все происходящее на берегу.

Мне нужно было время, для того чтобы собраться с мыслями. А мысли роились роем, и в разных направлениях.

– Я пошел в лес, ребята, посмотреть кое-что нужно.

– А что, здесь нельзя посмотреть, что-ли? – схохмил Косяков, – девочек тута, вроде бы нет.

– Ну, ты пока «тута» посмотри, и больше ничего не делай, пока я не вернусь.

Место, где произошла схватка, я нашел сразу – по описаниям в прочитанных ранее протоколах осмотра. Ничто не указывало на происшедшую здесь трагедию, безмятежно шелестела листвой береза, поскрипывали сосны. Разве что на некоторых кустах смородины и шиповника были обломаны ветки, да местами валялись перья сожранного зверьем глухаря.

Я прислонился к стволу лиственницы.

Итак, нам нужно найти третье тело, хотя бы его останки. Если в этом деле замешан деретник, то охотник по имени Сергей и есть единственный деретник из всех. Именно в его тело вселился нечистый дух когда-то захороненного здесь черного шамана… Боже, я поймал себя на мысли, что вполне серьезно размышляю об этих средневековых потусторонних вещах! Но сам начальник криминальной милиции приказал мне разработать эту версию, и я должен все это выполнить в лучшем виде.

Итак, это было мертвое тело. Но ведь с пулевыми ранениями в грудь никак нельзя порвать двух здоровенных молодых мужчин и тем более оторвать им головы. А если убийца – Владимир, то где же тело Сергея?

По старинным народным легендам, если деретник хотя бы укусил человека, тот тоже умирает и становится деретником. Ликвидировать деретника можно только обезглавливанием и соблюдая особые ритуалы: нужно это тело захоронить на достаточной глубине без гроба и креста, уложив животом вниз, а ноги развести и между ними положить отрезанную голову, тоже лицом вниз, забив рот землей… Будем исходить из того, что деретник – это поцарапанный, или даже как бы укушенный черепом шамана охотник Сергей, и он сейчас в озере. Плещется. Ванны грязевые принимает… Если бы не было этой дурацкой зомби-версии, то меня бы не инструктировали и сюда не послали…

Ладно, пойдем ковыряться в озерном иле, может, что и выловим.

– Значит так, братцы, сейчас мы будем делать странные вещи. Берем лопату, копаем яму. Это для начала.

Парни смотрели на меня уже с нескрываемым беспокойством, но яму, работая поочередно вытащенной из машины лопатой, выкопали. Парни сразу отметили – получилась могила.

На свет божий появился крепкий тонкий пятидесятиметровый фал, опять же из моих запасов, один конец которого я привязал к фаркопу Уаза, другой к лодке.

– Паша, мы с тобой в лодку, а ты, Косяков, по моему сигналу потихоньку нас вытягивай на берег.

– Понял, Иван, – хмуро ответил водитель.

– И еще, ребятки, что бы мы ни вытащили, ни в коем случае к этому не притрагиваться и к «объекту» не приближаться! Это смертельно опасно! Понятно?

Оба утвердительно мотнули головами.

– И еще, мы должны упокоить это нечто в яме. Понятно?

– Упокоим, еёйный марафет.

– В лучшем виде, – бодро согласился Косяков, – встав на носочки вытянул руку и похлопал по плечу верзилу Пашу.

– Слушай, Косяков, почему тебя все только по фамилии зовут, у тебя вообще имя есть? – поинтересовался я, пока мы втроем тащили лодку к воде.

– Федор.

– Да ты снял бы ружье, на хрена оно тебе?

– А вдруг уточка?.. Да и вообще…

– Ну и ладненько, Федор, ну и чудненько… Толкай!

Федор оттолкнул нас от берега, шурша бортами о камыши, лодка скользнула по воде.

Я отдал приказ:

– Федя, ты в машине наготове будь!

– …Вот она! – Паша, видно, с первого захода что-то зацепил, багор в его руках заходил ходуном, – килограммов девяносто будет! Что за хрень?!

– Федя, давай, тяни! – крикнул я, заработав веслами, – держи, Паша, держи! Не упусти, родненький…

Паша сжав зубы, оскалился:

– Еёйный марафет! Я уж не упущу, никого еще не упускал. У нас сильные и длинные руки…

– Езжай, Федя! – повторил я.

Машина фыркнула и тут же потащила лодку с уловом на берег. Паша усиленно боролся с невидимой пока-что под водой силой. Федя через распахнутую дверь машины смотрел в нашу сторону. Лодка выехала на травянистую сушу, следом появилось барахтающееся на багре нечто. Проехав еще метров десять по суше, мы остановились, – это Федя без команды остановил машину и уже бежал к нам.

– Федя, лопату возьми! – крикнул я.

– Зачем?!

– Чтобы в руках была, – пояснил я.

– Понял! – теперь Федя принялся беспокойно скакать по берегу с лопатой в руке, и с ружьем за спиной, – сейчас мы этого объекта, прищучим!..

Мы с Пашей уже вышли из лодки, и пытались удержать на багре барахтающееся нечто. Нечто представляло собой грязную массу, одетую в человеческую одежду. По мере того как масса топталась по земле на карачках, ил и грязь отбились от тела, и оно стало обретать человеческие очертания: туловище, голова, конечности. Парни, от изумления широко раскрыв рты и глаза, наблюдали за невиданным доселе. В этом отношении мне было легче: к чему-то подобному я уже внутренне был готов.

Нечто пыталось встать на ноги, теперь было видно – это тело человека, и на нем одежда, на поясе охотничий патронташ с ножом в ножнах. Это был тот самый деретник, бывший охотник Сергей! Кожа взбухла, обмылилась, местами болталась клочьями. Глаза навыкате, невероятно большие; нос, щеки и уши изъедены озерной живностью. Особенно страшно выделялся мертвый оскал – у мертвеца не было губ, – наверняка караси полакомились. На черепе местами еще оставались клочки волос.

Встав на ноги, деретник пошел прямо на нас с Пашей, древко скользило сквозь грудь, изо рта вываливался черный ил. В мозгу четко прокрутилась мысль – у него ничто не болит: ни печень, ни ноги, ни голова. Оно и понятно, если бы что-то болело, был бы жив и здоров. Дальше мысль запуталась в сетях юридических тонкостей: если он мертв, но шевелится, значит больше жив, чем мертв. И если мы его здесь порешим, даже если защищаясь… защищаясь от безоружного… безоружного трупа…

– О-ой! – заорал Паша, ему не верилось, что все происходит на самом деле, – он по-детски кричал: – О-ой, ма-а-ма-а!.. Еёйный марафет! Господи… – и все силился с помощью багра удержать деретника на месте.

– Федя, придержи его лопатой! – покончив с мыслями, крикнул я.

Федя, похоже, от неожиданной встречи с непознанным, поначалу растерялся, но, наконец, прекратил суетиться, снял с плеча ружье и стал стрелять. Картечь вырывала куски плоти, но видимого вреда покойнику не причиняла – он настырно продолжал двигаться в нашу сторону.

– Твою маму ити, Федя! – меня тоже от страха пробила крупная дрожь, – Какого хрена! Не поможет! Лопатой держи!

Теперь Федя сосредоточился на выполнении команды: молча отбросил ружье в сторону, упер лопату в деретника, но и это не помогало: древко багра скользило сквозь тело, мертвяк неумолимо двигался на нас. Федя, с искаженным от ужаса лицом, так же, поддавшись напиравшей потусторонней силе, отодвигался, буквально скользил подошвами сапог по сырой траве. Слышался неприятный скрежет – это древко багра терлось о позвоночник и ребра покойника. До нас деретнику оставалось продвинуться примерно с метр. Такая была силища у прогнившего насквозь мертвяка – нам с трудом удавалось удержать древко в руках!

– Федя, руби его! – решительно убив в себе умника юриста, скомандовал я.

– Чем? – опять не понял Федор.

– Лопатой! – петушком проголосил раскрасневшийся от натуги Паша. Прокашлявшись, повторил: – лопатой руби!

Федя стал тыкать лопатой в живот. Несмотря на ледяной холод на дне озера, тело основательно прогнило, поэтому плоть разваливалась даже от таких слабых и неуверенных ударов. Из живота повалились остатки внутренностей и жидкая грязь, но и это не мешало покойнику, он двигался. Запах и до того витал неважный, натурально трупный, но сейчас смердело просто невыносимо.

– Руби голову, Федя, – крикнул я, – шею руби!

– Как?! – притормозил Косяков.

– Как хочешь руби, сволочь! – подал Паша идею, – убью на х!..

Федя наконец-то совладал с собой, и стал прямыми ударами лопатой бить по горлу деретника. Деретнику это явно не понравилось, он остановился. Напряжение спало, выхватив нож из ножен, я ринулся за спину покойнику, и двумя движениями отсек от прогнившей насквозь шеи голову. Голова откинулась назад, за спину, но не упала; каким-то чудом она еще держалась на полоске кожи и шейной мякоти. Руки покойника заработали в обратном направлении, пытаясь схватить меня, явственно послышался хруст выворачиваемых плечевых суставов. Тело зашагало в обратную сторону – спиной вперед, тональность скрежета костей об дерево несколько понизилась.