У кромки прибоя - Элизабет Хардвик

— Скоро придет папа? — хмурясь из–за того, что отец задерживается, спросила Нина.

Очень скоро, если учесть резкость, с которой Томас говорил с Джулией!

— Да, конечно. — Мэри ободряюще сжала руку девочки. — Он лишь зашел поприветствовать твою бабушку.

Нина поморщилась, услышав эту новость. По–видимому, натянутость в отношениях между ее отцом и Джулией не была секретом даже для этого юного создания!

— Постарайся немного отдохнуть, — посоветовала Мэри. — Иначе за обедом ты будешь совсем сонной.

Вот бы мне проспать весь обед, подумала Мэри, спускаясь в холл, чтобы пройти в свою спальню. С приездом Томаса Тэлфорда трапеза не обещала ничего приятного.

— Мэри!

Она резко обернулась, услышав свое имя, и краска залила ее щеки при виде Генри, спешившего за ней следом. Сердце, как обычно, ёкнуло, стоило девушке лишь взглянуть на него, а его белокурая красота окончательно лишила ее дара речи. Он покорил Мэри с первой же их встречи.

— Боже, я так виноват за давешнее! — возбужденно заговорил Генри, догнав Мэри. Его волосы растрепались, а глаза встревоженно смотрели на девушку. — Эйлин решила, что ей непременно нужно в город, и мне пришлось отвезти ее, поскольку погода была ужасной. — Он отлично передал манеру, в которой говорила его невеста. — Надеюсь, ты недолго ждала меня, — виновато проговорил он, беря руку Мэри в свою.

Мэри в который раз поддалась гипнозу его голубых глаз. Ее ноги внезапно ослабели, а рука, которую держал Генри, задрожала.

Как догадался Томас, что именно его брата она дожидалась на причале? И, что более важно, как он догадался о романтической привязанности, возникшей между нею и Генри?

А именно так и обстояло дело. Мэри слишком поздно узнала о его помолвке с другой. Помолвке, которую Генри не в силах был разорвать.

— Не очень, — успокоила она его, хотя к тому моменту, когда с ней заговорил Томас, она уже почти час провела на причале.

— Поверь, мне очень жаль. — Генри с улыбкой сжал ее руку. — Знаю, нам просто необходимо было поговорить, у тебя накопилось ко мне куча вопросов.

Мэри снова почувствовала стеснение в груди, подумав о том, что тот или иной разговор неминуемо затронет их отношения. Интересно, поцелует ли он ее еще раз, как тогда, в воскресенье?

Его мать и невеста тем утром уехали на пару часов навестить соседей, а Генри отговорился тем, что ему нужно сделать несколько заметок по делу, которое будет слушаться в Эдинбурге на следующей неделе. Позже он сказал Мэри, что надеялся также на возможность побыть с ней наедине…

С одной стороны, ей повезло, что Генри остался дома в то воскресенье, потому что именно он отвез их в больницу, когда Нина упала с лошади. Он же отнес девочку в спальню по возвращению домой и сидел с ней до тех пор, пока Нина не заснула.

Именно тогда Генри и поцеловал ее!

Мэри была ошеломлена. Она испытала восторг и упоение, потому что увлеченность им, владевшая ею на протяжении многих недель, нашла наконец отклик.

Но вместе с тем ее охватило отчаяние. Ведь Генри был помолвлен с другой женщиной! Он тут же заявил, что больше не любит Эйлин, однако расторгнуть помолвку почти невозможно, так как ее отец — старший партнер в юридической фирме, на которую Генри работает. Мэри с сочувствием отнеслась к его дилемме, но так и не поняла, какое место во всей этой истории отводится ей…

— Это не имеет значения, — резко ответила она сейчас Генри. — Я… Твой брат вернулся, — сообщила Мэри, гадая, сможет ли она и впредь видаться с Генри и не останется ли завтра без работы.

Ее слова подействовали на молодого человека как разряд электрического тока. Освободив ее руку, он поспешно отступил.

— Томас здесь?

— Да. Внизу с матерью, — кивнула Мэри, чувствуя себя не менее расстроенной возвращением этого человека. Фактически единственной, кто испытывал удовольствие от общения с ним, была Нина. — Странно, что ты не встретился с ним, когда поднимался, — мрачно добавила она.

Генри нахмурился.

— Я торопился увидеть тебя и никуда не заглядывал по пути. Ты не знаешь, давно он здесь?

— Только что приехал, — с тоской промолвила Мэри.

— Помнится, последняя его попытка быть отцом для Нины длилась целых двадцать четыре часа, — съязвил Генри. — Ты видела его? Говорила с ним?.. Судя по выражению твоего лица — да. Полагаю, как обычно, обрушился со всей мощью?

Мэри облизнула пересохшие губы.

— Похоже, он… не очень обрадован увольнением Эстер.

Генри приподнял темно–русые брови.

— Интересно, почему? Ведь няня — это всего лишь няня… О, это, конечно, не относится к тебе, моя милая, — поспешил оправдаться он, когда Мэри отвела взгляд. — Но у Нины была целая вереница нянь, и меня просто удивляет, что Томас в состоянии отличить одну от другой.

Мэри же не могла опомниться от неожиданных ласковых слов, произнесенных Генри. Неужели она и впрямь «его милая»?

— Эстер была блондинкой, а Мэри — рыжая, — протянул голос, с каждым разом становившийся все более узнаваемым. — Думаю, даже я в состоянии уловить разницу, — саркастически проговорил Томас Тэлфорд, входя в холл.

Девушку снова поразило отсутствие какого–либо сходства между двумя этими людьми. Томас, стоявший позади брата, был по крайней мере на пару дюймов выше, его темные длинные волосы растрепались, в то время как белокурый Генри был идеально причесан. Даже их одежда разительно отличалась по стилю. Хотя мужчины были поразительно красивы, но тоже совершенно по–разному: красота Генри была мальчишеской, в то время как лицо Томаса Тэлфорда казалось высеченным из скал, нависших над побережьем.

Если Томас услышал замечание брата о нянях, то не слышал ли он так же, как Генри назвал меня «милой»? — похолодела от страха Мэри.

Кобальтовые глаза, прищурившись, холодно и оценивающе посмотрели на них обоих, прежде чем остановиться на брате.

— Эйлин, похоже, недоумевает, куда ты запропастился, — многозначительно произнес он. — Я посоветовал ей поискать поблизости от первого же хорошенького личика, и она согласилась, что скорее всего найдет тебя именно там. И мы были правы, — добавил Томас, опять объединяя их взглядом, в котором светилась догадка.

Мэри почувствовала, как щеки заливает жаркий румянец. И вовсе не потому, что этот человек назвал ее личико хорошеньким. Почему Томас презирает ее? Ведь он же совсем ее не знает! И, судя по всему, не собирается тратить время на то, чтобы узнать получше!

— Я просто думала, что Генри в курсе того, подниметесь ли вы опять к дочке или нет, — ответила ему Мэри, отводя глаза. — И спросила его об этом.

— А как же! — ответил Томас. Ему, по–видимому, было очень весело — за ее счет! — и от этого его глаза стали еще темнее.