Вечное - Николай Секерин

Потом я катил тачку к месту сбора камня. Что делали дальше с этой горой камней, я не знаю.

Уставал я на работе страшно. Мой руководитель Сухейн был одним из немногих, кто способен был в сорок лет продолжать работать. Как правило, максимальный возраст рабочих каменоломни не превышал тридцати пяти лет.

О Боги, как я мечтал о другой жизни!

С раннего утра и до позднего вечера я был вынужден таскать тяжести. И хотя я работал здесь совсем недавно, у меня уже начались боли в спине.

Тяжки минуты упорного труда. Порой я не чувствовал ничего кроме голода. Не знаю откуда брались силы, может быть от безысходности, а может оттого, что не хватало фантазии думать о чём-то кроме еды. А еду я мог получить, лишь продолжая работать.

В полдень Сухейн сказал, что пора сделать перерыв. Он часто угощал меня лепёшками, и я с надеждой посмотрел на него.

Сухейн вытащил из своего мешка две лепёшки и протянул одну мне.

– На, Джараб, ешь.

– Да хранят тебя Боги, дядя Сухейн! – воскликнул я. – Я так голоден! Спасибо тебе!

Сухейн скупо усмехнулся и впился остатками зубов в свою лепёшку. Я с жадностью надкусил свою.

Пока мы ели, никто из нас не проронил ни слова.

Дожевав свой нехитрый обед, Сухейн сказал:

– Знаешь, Джараб, а ведь тебе здесь не место.

Он задумчиво погладил бороду. Я ждал продолжения.

– Да, Джараб, способов заработать на жизнь есть много. И работа в каменоломне, пожалуй, один из самых худших способов. Я работаю здесь последние десять лет. Думаешь, дожил бы я до сорока, если бы ломал камень как ты, с юности?

– А где же ты раньше работал, дядя Сухейн? – спросил я.

– Я занимался торговлей. Мы с братом торговали мясом. Наша семья разводила баранов, мы рубили их и продавали свежее мясо. Потом, когда прибыль выросла, мы открыли харчевню и смогли продавать мясо дороже. Ведь теперь это уже было не мясо, а готовая еда, – Сухейн улыбнулся своим воспоминаниям.

– Почему же ты пришёл работать сюда, дядя Сухейн?

Он перестал улыбаться и уставился себе под ноги.

– Знаешь, Джараб, в жизни иногда случаются вещи, которые ты никак не можешь предугадать. Вот и я не смог предугадать такую вещь.

– Что же случилось?

– Ни к чему тебе этого знать, Джараб, послушай лучше, что я тебе скажу. Уходи отсюда и ищи работу на рынке. Не ломай свою жизнь, ведь она не такая крепкая как эти камни.

И Сухейн указал рукой какие именно камни.

Он помолчал немного и продолжил:

– Джараб, уходи отсюда прямо сейчас. Просто встань и уходи.

Я удивлённо вытаращился на него.

– Куда же я пойду, дядя Сухейн? Ведь мать меня и на порог не пустит после такого!

Сухейн усмехнулся.

– А ты не возвращайся к матери, Джараб. Пойми, тебя ждёт трудная и короткая жизнь. Твоя мать уже стара. Она сама распорядилась своей судьбой. С тобой, или без тебя – ей осталось недолго. А у тебя есть шанс выбиться в люди. Только у тебя, Джараб. Если ты будешь обсуждать это с матерью, ты никогда отсюда не уйдёшь.

– Куда же мне пойти кроме матери, дядя Сухейн? – спросил я.

Сухейн пристально посмотрел на меня.

– Иди на рыночную площадь, Джараб. Найди там лавку мясника. Продавца зовут Жемаль. Скажи ему, что тебя послал Сухейн. Скажи ещё, что за ним должок. Если он возьмёт тебя к себе работать, то должок я ему прощаю.

Я неуверенно смотрел на Сухейна. Вот так запросто! Взять и уйти с каменоломни, не вернуться домой! Что подумает мать!

– Не сомневайся, Джараб. Или ты сделаешь это сейчас, или всё будет так, как я сказал. Это твой единственный шанс.

Что-то внутри меня ёкнуло, и я решился.

– Хорошо, дядя Сухейн, я сделаю как ты велел. Но кто этот Жемаль?

– Это неважно. Иди и возьми свою лучшую жизнь, сынок.

Я медленно встал и направился к выходу из пещеры.

Потом, неожиданно для себя, я подбежал к Сухейну и обнял его.

– Спасибо тебе, дядя Сухейн, – сказал я.

Он похлопал меня по плечу и повторил «иди и никогда сюда не возвращайся».

Я почувствовал как слёзы заливают глаза. Я оторвался от Сухейна и ринулся прочь из пещеры. Мне что-то кричали вслед, но я даже не обернулся.

***

Рыночная площадь располагалась в центре города. Я без труда отыскал мясную лавку и зашёл внутрь небольшого павильона. В нос ударил запах сырого мяса. На массивном столе лежали бараньи головы, нарезанные куски жирного мяса и сала.

За прилавком стоял хмурый муж. Его лицо почти полностью скрывала борода и густые чёрные брови. Всматриваясь в меня, он нахмурился ещё сильнее.

– Тебе чего? – спросил он грудным голосом.

Мне стало страшно, я даже не нашёлся что ответить.

– Ты немой что ли, щенок? – муж нахмурился ещё сильнее, что до этого казалось невозможным.

Я вдруг отчётливо осознал, что назад дороги нет. Теперь вся моя дальнейшая судьба целиком зависит от этого злого дядьки. Если он сейчас вышвырнет меня за порог своей мясной лавки, я уйду из города и пущусь в странствия, даже если от этого умру через месяц. Больше никаких каменоломен и злых упрёков матери.

Я услышал свой голос:

– Моё имя Джараб, я работал на каменоломнях с Сухейном, это он послал меня сюда. Он сказал найти Жемаля и сказать, что за ним должок. Ещё он сказал, что если Жемаль примет меня к себе в подмастерья, то должок будет прощён.

Лицо хозяина лавки смягчилось, хотя складка между бровями осталась прежней. Он показался мне добрее.

– Сухейн? – задумчиво переспросил он. – Стало быть ещё жив старина… Что ж, ладно, потолкуем. Поди пока в подсобную комнату. Ты голоден?

Конечно же я был голоден!

Он пустил меня в маленькую комнату позади прилавка, усадил на старый топчан и вручил здоровенный кусок вяленой баранины. Я с чувством поблагодарил его и жадно вцепился зубами в мясо.

– Сиди здесь, Джараб, мне надо закончить торговлю. Вот тебе вода, – он подал мне кожаный бурдюк.

Я ещё раз поблагодарил его, и он вернулся к прилавку.

В течение нескольких часов в павильон заходили люди, и я слышал как Жемаль торговался. Каждый покупатель норовил сбить цену, а продавец в свою очередь, остаться при своей.

Как я узнал позднее, Жемаль всегда завышал цены на мясо с учётом торга. Та цена, за которую он готов был продавать свой товар, зачастую была в два раза меньше цены, которую он озвучивал покупателям.

Судя по тому, как покупатели яростно ужасались и выкрикивали то и дело слово «грабёж», они прекрасно знали об этих правилах игры. Это было своего рода состязание, кто кого переболтает. Без торга, казалось, исчез бы и весь интерес торговли.

Наконец я услышал как Жемаль говорит, что, к сожалению, на сегодня товар закончился и он приглашает прийти покупателей завтра. После этого он закрыл