Великий сон - Реймонд Чандлер

— Вы не окажете мне маленькую любезность? — сказал я.

— Не знаю. А в чем дело? — голос ее был спокоен.

— Знаете магазин Гейджера в двух кварталах от вас?

— Думаю, я проходила мимо.

— Это книжный магазин, — пояснил я. — Не такой, как ваш. Вы хорошо знаете какой.

Губы ее дрогнули, но она молчала.

— Вы знаете Гейджера но виду?

— Сожалею. С мистером Гейджером я не знакома.

— Не могли бы вы тогда описать, как он выглядит?

Губы ее скривились в насмешке.

— С какой стати?

— Просто так. Если не хотите, заставить я вас не могу.

Она осмотрелась, оперлась на стол.

— Это была шерифская звезда, правда?

— Почетный помощник шерифа. Это ничего не значит. Дешевая сигара и та стоит больше.

— Понимаю. — Она потянулась к пачке сигарет и, вытряхнув одну, поднесла к губам. Я дал ей прикурить. Поблагодарив, она снова облокотилась, разглядывая меня сквозь дым. Осторожно спросила: — Хотите знать, как он выглядит, но говорить с ним не хотите?

— Его там нет.

— Полагаю, скоро будет. Это ведь, в конце концов, его бизнес.

— Я не хочу с ним говорить, по крайней мере — пока.

Девушка опять промолчала.

— Что-нибудь знаете о библиофилах?

— Можете меня проверить.

— У вас есть «Бен-Гур» 1860-го, третье — то, где сдвоенная строка на 116 странице?

Она отодвинула желтый справочник, потянулась за толстым томом, полистав его, прочитала нужное место.

— Такого издания не может быть ни у кого, — заявила она, не отрывая глаз от книги. — Его просто не существует.

— Верно.

— А в чем, собственно, дело?

— Девушка в магазине Гейджера этого не знала.

— Понимаю. Это уже становится интересным. До известной меры, разумеется.

— Я частный детектив и занимаюсь одной историей. Возможно, я хочу от вас слишком многого. Хотя мне это не кажется слишком.

Девушка выдохнула колечко дыма, проткнула его пальцем. Заговорила спокойно, легко:

— Ему немного за сорок, на мой взгляд. Среднего роста, довольно полный. Вес, наверно, около восьмидесяти. Круглое лицо, усики а-ля Чарли Чан, толстая, короткая шея. И весь он какой-то рыхлый. Хорошо одевается, ходит без шляпы, делает вид, что занимается антиквариатом, но все это не так. Ах да, левый глаз у него стеклянный.

— Из вас получился бы хороший детектив, — заметил я.

— Не думаю, — она надела очки и снова потянулась к справочнику.

Мне оставалось поблагодарить и попрощаться. Начался дождь, и я, пряча книгу-сверток за пазухой, бегом припустил к машине, которая стояла в переулке, выходящем на улицу как раз против заведения Гейджера. Изрядно вымокнув, я рванулся внутрь, поднял стекла в обоих окнах. Затем обтер сверток носовым платком и развернул. Я, конечно, знал, что обнаружу в свертке — тяжелую книгу в хорошем переплете, с прекрасным шрифтом, напечатанную вручную на тонкой бумаге. Она была нашпигована «художественными» фотографиями во всю страницу. Снимки и текст неописуемо непристойны. На внутренней стороне обложки отштампованы даты, когда книга была выдана и когда возвращена. Книга, выданная напрокат. Прокат утонченно сервированной порнографии.

Я снова завернул книгу и сунул за сиденье. Подобное заведение на центральном бульваре должно пользоваться высоким покровительством. Так я сидел, одурманивая себя сигаретным дымом, слушая дождь и размышляя о том, что нащупал.

VI

Дождь заполнил стоки, и вода на мостовой поднялась по колено. Полицейские, облаченные в непромокаемые накидки, блестящие, как рукоять револьвера, развлекались, перенося на руках хихикающих девушек через затопленные участки. Дождь без устали барабанил по верху машины, и брезент уже промок. На полу натекла небольшая лужица, чтобы я смог промочить и ноги. Хотя осень началась, но для такого дождя рановато. Кое-как натянув плащ, я бегом припустил к ближайшей забегаловке и купил бутылку виски. Вернувшись в машину, я изрядно приложился, чтобы не замерзнуть вконец и не утратить интереса. Оплаченное время стоянки истекло, но полицейские были слишком заняты девушками и посвистываньем в свои пищалки, так что на меня внимания не обращали.

Несмотря на дождь, а может, благодаря ему, заведение Гейджера не прекращало работы. Перед магазином то и дело останавливались очень элегантные машины, и очень элегантные люди входили и выходили со свертками. И не только мужчины.

Он заявился около четырех. Остановилось кремовое двухместное авто, и когда оттуда стремительно выскочил мужчина, я успел заметить полное лицо и чарличановские усики. Он был без шляпы, в кожаном зеленом пальто с затянутым поясом. Стеклянного глаза с такого расстояния я не разглядел. Из магазина вышел высокий красивый парень в куртке, сел за руль и, отогнав машину за угол, вернулся в магазин. Намокшие черные волосы липли ко лбу.

Прошел час. Стемнело, и свет витрин поглощала завеса дождя. Яростно трезвонили трамваи. Почти в четверть шестого из магазина вышел высокий в куртке с зонтиком в руках. Когда он подогнал к дверям кремовую машину, появился Гейджер, и парень, придерживая зонт, проводил его до машины. Сложив и отряхнув зонтик, он передал его в машину и вбежал в магазин. Я завел мотор.

Двухместное авто направилось по бульвару на запад, так что мне пришлось сделать левый поворот и нажить кучу врагов, включая водителя трамвая, который, не побоявшись высунуться в дождь, высказал все, что обо мне думает. Когда я пристроился в ряд, кремовая машина была далеко впереди. Я надеялся, что Гейджер едет домой. Действительно, он стал подниматься на холм, на половине пути свернул налево и поехал по извилистой полосе мокрого бетона, именуемой Лауерн-Террас. Узкая улочка, по одну ее сторону — высокий океанский берег, а с другой разбросаны домишки дачного типа, отгороженные от дороги деревьями и кустами, с которых сейчас текло и капало.

Гейджер ехал с зажженными фарами, я — нет. Прибавив газу, я обогнал его, заметил номер дома, мимо которого проехал, и, проехав квартал, оглянулся. Он уже остановился. Фары освещали гараж при небольшом доме с забором из вечнозеленого кустарника, совершенно закрывавшего вход. Я видел, как он вышел из гаража с раскрытым зонтом и прошел сквозь живую изгородь. В его поведении ничто не выдавало человека, опасающегося слежки. В доме загорелся свет. Не выключая мотор, я подкатил к дому рядом с гейджеровским — в нем, похоже, не жили, хотя таблички о продаже не было. Остановившись, я проветрил салон, глотнул виски и продолжал сидеть. Я не представлял, чего жду, но что-то заставляло меня ждать. Потянулась еще куча томительных минут.

Две машины проехали вверх и скрылись за холмом. Пожалуй, это очень тихая улица. Где-то после шести пелену дождя прорезали новые огни фар. Темно было хоть глаз выколи. Какая-то машина остановилась перед домом Гейджера. Из авто вышла женщина — тоненькая изящная фигура в широкополой, надвинутой налицо шляпе и плаще. Она прошла сквозь заросли. Слабо звякнул звонок, мелькнула полоса света, дверь закрыли, тишина.

Нашарив в «бардачке» фонарик, я вышел взглянуть на ту машину. Это был паккард-кабриолет темно-коричневого цвета. Левое стекло опущено. Я нащупал водительское удостоверение и посветил фонариком. Оно было выдано на имя Кармен Стернвуд, Элта Бри Кресцент, 3765, Западный Голливуд. Я вернулся в свою машину… Сверху капало на колени, желудок жгло от виски. Никаких машин больше не проходило, никакого огня в доме, возле которого я стоял. Пожалуй, это приличный квартал, где живут порядочные люди.

В семь двадцать из окна гейджеровского дома сверкнул резкий белый свет, как зарница летом. Когда тьма сомкнулась снова, раздался высокий звонкий вскрик, растаявший сразу среди листвы, отягощенной влагой. А я уже бежал к дому.

В крике не было страха. Слышалась в нем какая-то истома, опьянение и нечто вроде совершенной дебильности. Отвратительный звук. Он вызывал в воображении людей в белом, зарешеченные окна, жесткие узкие кровати с ремнями.

Пока я продирался сквозь живую изгородь и огибал угол дома, в логове Гейджера снова воцарилась полная тишина. Железное кольцо в львиной пасти служило звонком. Я уже взялся за него. И в этот миг, словно кто-то ждал сигнала, в доме грянуло три выстрела. Потом послышался долгий вздох, затем — тяжелое падение. И, наконец, быстрые, удаляющиеся шаги в доме. От заднего входа к параллельной улочке, вероятно, шли деревянные мостки, так как послышался топот бегущего. Сразу же взревел мотор отъехавшей машины. Мне показалось, что отъезжало еще одно авто, но уверенности не было. Дом высился передо мной — тихий, как могила. Торопиться теперь незачем. Что там было, никуда не денется.

Я подобрался к французскому окну, занавешенному, но без сетки, и попытался заглянуть внутрь сквозь щель, где сходились шторы. Увидел кусок освещенной стены и край книжной полки. Я отошел от дома и, разбежавшись, попытался плечом высадить переднюю дверь. Глупо с моей стороны: единственной частью калифорнийского дома, через которую невозможно попасть внутрь, является передняя дверь. Только плечо саднило, и это меня разозлило. Вернувшись к окну, я выдавил стекло в нижней секции, используя, чтобы не порезаться, собственную шляпу. Теперь можно было сунуть руку и снять задвижку. Остальное пошло легко — наверху задвижки не было. Окно открылось. Я забрался внутрь и выпутался из штор.