Легенды старого Петербурга (сборник) - Иван Божерянов

Такие праздники «быкодрания» давались еще Петром I, который, празднуя Ништадтский мир, угощал народ жареными быками, а императрица Анна Иоанновна, смотря, как «подлые обыватели», т. е. народ, угощался на площади, «имела не малое веселие».

Переходим затем к гуляньям на островах, описывая которые, кн(язь) Шаликов[29] говорил:

«И менее чем в полчасаЯ облетел все острова:Елагин, Каменный, Крестовский» и т. д.

Мы начнем наш обзор с Аптекарского острова, который был назван так потому, что здесь, по представлению лейб-медика Петра I Лаврентия Блументроста, был разведен сад для выращивания «аптекарских трав», а впоследствии сюда перевели находившийся на Васильевском острове ботанический сад, который здесь существует и поныне. Императрица Анна Иоанновна охотилась на зайцев на Аптекарском острове, где было запрещено их стрелять указом, а Екатерина II ездила на тетеревину охоту на Каменный остров, прежде принадлежавший канцлеру графу Алексею Петровичу Бестужеву-Рюмину, а после его ссылки был конфискован и подарен В(еликому) К(нязю) Павлу Петровичу, который в здешнем дворце проводил зимнее время, приезжая сюда из Гатчины во все царствование Екатерины II.

Говоря об охоте императрицы Екатерины II, приводим любопытное «объявление» 1769 г., напечатанное в № 147 «С.-Петербургских Ведомостей»: «Из Обер-Егермейстерской канцелярии сим публикуется, что Е(е) И(мператорское) В(еличество) указом повелеть соизволила, для пресечения истребления дичи, коя почти совсем выведена в заповедных местах, брать в солдаты, в наказание, всех тех преступников, кои будут изъиманы без билетов в тех запретительных местах в произвождении охоты с борзыми собаками, с фузеями, или же какими бы то ни было орудиями около С.-Петербурга, Петергофа, Сарского и Красного сел и Кикинской мызы в 3-х верстах».

По вступлении же на престол Павла Петровича этот остров Государь подарил старшему своему сыну Александру Павловичу, исторической жизни которого Каменноостровский дворец[30] служит незабвенным памятником, так как монарх, возвратившись из взятого им Парижа, отказался от торжественной встречи, которую ему готовил Петербург, а проехал прямо в свой дворец на Каменный остров, где на другое утро и принимал съехавшихся для приветствия сановников.

На Каменном острове Павел I, как генерал-адмирал флота, устроил дом для инвалидов-матросов и против этого дома построил церковь во имя Иоанна Иерусалимского, при которой было кладбище, на котором хоронили всех мальтийских кавалеров, невзирая на то, был ли кто из них лютеранин, католик или православный. По кончине Павла Петровича родственники похороненных здесь мальтийских кавалеров вырывали гробы своих отцов, мужей или братьев и развозили их на соответствующие кладбища.

Напротив Каменного острова находилась дача графа А. С. Строганова, известного богача и любимца Екатерины II, которая в одной из своих комедий вывела его под именем «Сам-блин». Основание «Строгановского» сада положено было еще бароном С. Г. Строгановым, когда он в 1743 г. купил у иллирийского графа Владиславича загородный двор.

В 1772 г. граф А. С. Строганов прикупил у графа Я. А. Брюса[31] дом около устья Черной речки и у Лукина мызу Мандарову, поручив архитектору Воронихину (строителю Казанского собора), бывшему крепостному человеку графа Строганова, выстроить себе дачу и развести сад. Дача эта сохранилась до сих пор[32], хотя значительно испорчена позднейшими переделками; она хорошо знакома многим петербуржцам, так как в ней несколько лет кряду помещалось летом «Благородное собрание». Картина, написанная с нее масляными красками самим Воронихиным, находится в музее Александра III[33]; за нее архитектор Воронихин был признан академиком живописи.

Сам граф Строганов жил летом то в Царском Селе, то в Петергофе, но не пропускал случая, чтобы каждое воскресенье не приехать на свою любимую дачу, где около грота на площадке раскинута была палатка, перед которою играл бальный оркестр графа. Сюда-то жители Петербурга стекались слушать музыку. Строганов, говорит Калмыков[34], автор брошюры, посвященной памяти графа, одетый в куртку из зеленой материи, прогуливался в рядах публики, вступая в разговор, и был одинаково внимателен и к вельможе, и к простолюдину.

В будни граф пожелал публике доставить другого рода удовольствие, а именно: устроил в саду библиотеку.

Все посетители сада могли брать книги для чтения.

В первый же день донесли графу, что не возвращено несколько томов. Добродушный меценат приписал это тому, что многие, не успев прочитать книги, взяли их себе на дом; но в последующие дни недочет оказался еще больший, а к концу лета недоставало томов сотнями. Тогда граф приказал закрыть свою библиотеку для публики.

Из прежних украшений Строгановского сада до сих пор сохраняется гробница, о которой рассказывают, что это гробница Гомера, или уверяют, что под ней похоронена собачка графа. Вот объяснение этого памятника, сделанное рукою самого графа в каталоге его картинной галлереи: «В первую турецкую войну 1770 г., когда русское оружие торжествовало на морях, Домашнев, русский офицер, командовавший десантом, нашел на одном из архипелажских островов этот саркофаг, привез в Россию и подарил его мне. При виде такого памятника я не мог не воскликнуть: «Не гробница ли это Гомера». Это восклицание начало переходить из уст в уста, и без всякого основания все заключили, что я владею гробницею Гомера».

В 1796 г., августа 25, граф Строганов в своем саду встречал шведского короля Густава IV и его дядю, герцога Зюдермаландского, которые вместе с Екатериною II провели целый день на даче графа, и по настоящее время в саду, недалеко от грота, уцелел камень, на котором граф Строганов со своими высокими гостями пил чай. Вечером же была устроена гонка лодок.

Говоря об этом событии любопытно привести собственноручный указ Екатерины II, в котором государыня писала: «По случаю бытности короля шведского здесь, скажите дамам и фрейлинам, что мне угодно будет, когда они званы будут при дворе, или где с ним вместе, чтоб не надевали шемиз, фуро или иные дезобилье, кроме греческого платья».

Дача Строганова раз была даже осаждена войсками. Случилось это по следующей причине: живя в Таврическом дворце и долго не видя своего любимца графа А. С. Строганова, Екатерина II дала секретное приказание графу Платону Алекс(андровичу) Зубову атаковать дачу Строганова на Черной речке и его пленного привести к себе.

Пока Зубов делал приготовления, слухи об этом дошли до графа, который в свою очередь укрепил берега своей дачи батареями, разломал мост через Черную речку и решился защищаться. Зубов, прибыв к даче с егерями на лодках, не только не мог овладеть дачею графа, но, посадив свою флотилию на мель, принужден был сам сдаться на капитуляцию. Разумеется, осада окончилась веселым пиром у хлебосольного хозяина. Вечером Зубов попросил гр(афа) Строганова пойти на берег взглянуть на свои трофеи. Граф, не подозревая ничего, вышел на берег и взошел на катер. Тогда Зубов объявил его пленником и доставил к императрице.

Во втором томе «Переписки Я. К. Грота с П. А. Плетневым» последний говорит, что «в «Рыбаках» Гнедича[35] молодой рыбак есть сам Гнедич, а вельможа — граф А. С. Строганов, первый его покровитель. Местность островов и красота нашей летней ночи схвачены прелестно».

Приводим отрывок из этих стихов:

«Уже над Невою сияет беззнойное солнце,Уже вечереет; а рыбаря нет молодого.Вот солнце зашло; загорелся безоблачный запад;С пылающим небом слиясь, загорелося море.И пурпур, и золото залили рощи и долы,Шпиц тверди Петровой, возвышенный, вспыхнулнад градом,Как огненный столп, на лазури небесной играя,Угас он; но пурпур на западном небе не гаснет.Вот вечер, но сумрак за ним не слетает на землю;Вот ночь, но светла синевою одетая дальность:Без звезд и без месяца небо ночное сияет,И пурпур заката сливается с златом востока;Как будто денница за вечером следом выводитРумяное утро»…

В начале прошлого века блестящая петербургская публика, по словам Башуцкого[36], ездила на Крестовский остров, где под звуки двух или трех военных оркестров гуляла по очень широкой аллее, усыпанной красным песком и обставленной зелеными деревянными диванчиками; аллея эта шла вдоль берега Средней Невки до тони[37], а на противоположном берегу реки расположены были дачи: камергера Зиновьева, обер-егермейстера Л. А. Нарышкина (теперь на ней устроен лесопильный завод), супруга которого, Марья Антоновна, была красивейшею из женщин, и к ней благоволил Император Александр I.