В мышеловке - Дик Фрэнсис

- Я считал, что художники - люди не от мира сего.

- Да, некоторые не от мира сего.

Он смотрел на меня, сощурив глаза, словно прикидывая, каким образом я помогал Дональду нанимать воров для ограбления его собственного дома.

- Мой кузен Дональд честный человек, - мягко проговорил я.

- Это слово вышло из употребления.

- А в нем такой глубокий смысл.

Фрост не считал нужным скрывать, что не верит ни мне, ни Дональду. Он слишком часто сталкивался с мошенниками и жуликами, изо дня в день, всю свою трудовую жизнь.

Дональд, опасливо оглядывая холл, спустился вниз, и Фрост моментально повел его в кухню для очередного разговора с глазу на глаз. У меня мелькнула мысль: если Фрост приготовил для него такие же ядовитые вопросы, как для меня, то бедному Дональду придется нелегко. Пока они разговаривали, я бесцельно слонялся по дому, открывая двери кладовок и шкафов, натыкаясь на скрытые от посторонних глаз детали жизни кузена.

Или он, или Реджина держали в доме запас пустых коробок - десятки картонных ящиков всех размеров и очертаний, сложенных рядами в кладовках или в шкафах, от коричневых хозяйственных до маленьких подарочных, обтянутых разноцветной бумагой или фольгой. Видимо, их не выбрасывали, надеясь использовать в будущем или жалея расстаться с красивой вещицей. Большинство из них грабители открывали, но некоторые сбросили на пол неоткрытыми. Наверно, эти ящики принесли грабителям большое разочарование, подумал я.

Не заглянули они и в большой солярий, где было несколько антикварных вещиц, но никаких картин. Я сел в плетеное бамбуковое кресло среди горшков с цветами и ползучими растениями и стал смотреть, как ветер пригибает в саду деревья. Сухие листья, будто желтый душ, слетали с веток, и несколько поздних роз прижимались поникшими головками к холодной земле.

Ненавижу осень. Время меланхолии, время умирания. Каждый год мое настроение падает вместе с мокрыми листьями, и я оживаю только с первыми зимними морозами. Психиатрическая статистика показывает, что самый высокий уровень самоубийств приходится на весну. Мне это совершенно непонятно. Если я когда-нибудь прыгну со скалы в море, это случится в гнетущие месяцы засыпания природы.

Солярий был серым и холодным. В это воскресенье солнце так и не прорвалось сквозь облака.

Поднявшись в спальню, я нашел свой чемодан и принес его вниз. За годы бродяжничества я поменял местами традиционный багаж художника: в чемодане я держал инструменты своей профессии, а в сумке белье и одежду. Мне пришлось дополнить внутри большой жесткий чемодан петлями и зажимами и фактически превратить его в переносную студию, и теперь в нем вместе с кистями и красками хранились легкий складной металлический мольберт, в небьющихся бутылках льняное масло и скипидар, подставка, в которой четыре мокрые кисти не касаются друг друга. Еще чемодан вмещал большую коробку с тряпками, запыленные холсты и довольно большой сосуд со спиртом - все необходимое для того, чтобы инструменты хранились в чистоте и порядке. Превращение чемодана в студию стоило мне многих несъеденных сандвичей, зато потом сэкономило немало времени.

Я поставил мольберт, пристроил палитру и на холсте среднего размера принялся рисовать меланхолический пейзаж, сад Дональда, как я его видел, а за ним в глубине голые поля и мрачные леса. Не обычный мой жанр живописи, и, если быть честным, не та живопись, о которой заголовки в газетах вспоминают и через сто лет. Но, по крайней мере, мне было что делать. Становилось холоднее, но я работал не переставая, пока заморозивший нас Фрост* не уехал. Больше он со мной не разговаривал и ушел не попрощавшись, решительно закрыв дверь. Его целеустремленные шаги проскрипели по дорожке сада.

* Здесь игра слов. Фрост - frost (англ.) - мороз. (Прим. ред.)

В теплой кухне я нашел растерзанного на клочки Дональда. Он сидел, уперев локти в стол и спрятав в ладони лицо. Можно рисовать картину «Абсолютное отчаяние». Услышав, как я вошел, он медленно поднял голову, внезапно постаревший, с глубокими морщинами на липе.

- Знаешь, что он думает? - спросил Дональд.

- Примерно знаю.

- Я не смог убедить его. - Дональд мрачно смотрел на меня. - Он твердит одно и то же. Без конца повторяет одни и те же вопросы. Почему он не верит мне?

- Многие лгут полиции. По-моему, полиция просто привыкла, что ей всегда лгут.

- Он хочет встретиться завтра у меня в офисе, куда приведет коллег, мол, им надо проверить мои финансовые отчеты.

- Скажи спасибо, что он не повез тебя в офис сегодня, - вздохнул я.

- Да, ты прав.

- Дон, мне очень неприятно, но это я сказал ему, что вино пропало, а у него появились подозрения… Во многом моя вина, что он так скверно относится к тебе.

- Я бы сказал ему сам, - устало покачал головой Дональд. - Я ничего не собирался скрывать.

- Но… Я даже обратил его внимание, что нужно много времени, чтобы вывезти столько бутылок.

- М-м-м, он бы и сам додумался.

- Сколько, по-твоему, это заняло у них времени?

- Смотря сколько человек работало. - Дональд потер рукой измученное лицо и сощурил покрасневшие глаза. - У них должны были быть специальные ящики для бутылок, то есть они знали про вино в погребе, а не случайно наткнулись на него. А Фрост говорит… это значит, я сам уже давно продал вино, а теперь, заявив, что оно пропало, могу потребовать страховую премию. Или, если оно действительно было украдено в пятницу, я сам сказал ворам, что нужны специальные ящики, и сам устроил этот кровавый кошмар.

Мы оба сидели и молчали, но каждый думал о непробиваемой подозрительности Фроста. Наконец я спросил:

- Кто знал, что у тебя здесь есть погреб с вином? Кто знал, что дома никого не бывает по пятницам? И что было главной целью ограбления - картины или вино?

- Боже мой, Чарльз, ты говоришь, как Фрост.

- Прости.

- В наши дни любой бизнес время от времени испытывает финансовые трудности. Посмотри на национализированную промышленность, она теряет деньги миллионами. Посмотри на уровень роста налогов и на инфляцию… Как может маленький бизнес постоянно работать с прибылью? Конечно, у нас есть финансовые проблемы. А у кого их сегодня нет?

- Дела так плохи?

- Неважны, но не угрожающе. Без перспективы банкротства. Это вполне законно, что маленькая компания, занимающаяся торговлей, не может сразу оплатить все счета.

- Но можно… Но если бы у тебя был достаточный капитал, ты легко бы преодолел финансовые трудности, связанные с замедлением оборота средств.

Дональд взглянул на меня, и будто призрак улыбки прошел по лицу.

- Меня до сих пор удивляет, почему ты выбрал живопись как средство заработка.

- Просто я нашел способ оправдать свою страсть к скачкам. И свои частые походы на ипподром.

- Ленивый негодяй. - На долю секунды он стал прежним Дональдом, но светлое мгновение мелькнуло и ушло. - Никогда в жизни я не стал бы использовать свой личный капитал для того, чтобы удержать на плаву умирающий бизнес. Если моя фирма пойдет ко дну, я быстренько поплыву к берегу. Безумие - тонуть вместе с бизнесом.

- Наверно, Фроста интересовало, не застрахованы ли украденные вещи на сумму большую, чем их реальная стоимость? - стиснув зубы, спросил я.

- Да, он несколько раз повторял этот вопрос.

- Но ты, конечно, не сказал ему, даже если он прав?

- Сумма маленькая, гораздо меньше, чем они стоят.

- Неужели?

- Совсем незначительная страховка, - вздохнул он. - Не знаю, заплатит ли страховая компания за Маннингса. Я договорился с ними только по телефону, но не успел отослать контракт.

- Все будет в порядке, ты же можешь предъявить доказательства, чек, таможенную декларацию и тому подобное.

Он печально покачал головой:

- Все бумаги лежали в том столе, который украли из холла. Квитанция из галереи, где мы покупали картину, свидетельство об источнике, откуда она попала в галерею, квитанция таможни - все пропало.

- Фросту это не понравилось?

- Он не знает.

- Н-да-а… Надеюсь, ты объяснил ему, что вряд ли стал бы покупать дорогую картину и совершать путешествие через полмира, если бы тратил последний пенни.

- А он сказал, что именно потому я и решился купить дорогую картину и совершить путешествие через полмира, что тратил последний пенни.

Фрост огородился кирпичной стеной подозрений, и Дональд бился головой об эту стену, не в силах проломить ее. Надо было отвлечь его, пока он не разбился вдребезги.

- Давай сварим спагетти, - сказал я.

- Что?

- Это все, что я умею готовить.

- А-а… - Он взглянул на часы, висевшие в кухне. Было половина пятого, и мой желудок утверждал, что время ленча давно прошло.

- Свари, если хочешь, - согласился Дональд.

Утром полиция прислала за Дональдом машину, чтобы отвезти его в офис. За кофе он пообещал мне, что будет защищаться, и, похожий на спущенный воздушный шар, вышел из дома.

- Дон, ты должен бороться, - убеждал его я. - Единственный способ справиться с создавшимся положением - это быть твердым, рассудительным, точным и решительным. То есть самим собой.