Тотальная война. Выход из позиционного тупика - Эрих Людендорф

нагрузке в работе и при тяжелой ответственности, выпавших на меня, я мог использовать как сотрудников только людей прямых и с инициативой; я требовал, чтобы они без утайки высказывали мне свое мнение, что они делали подчас вполне откровенно. Наша совместная работа была основана на взаимном личном доверии. Мои сотрудники гордо и надежно были преданы мне. Они были моими самоотверженными и самодеятельными помощниками, проникнутыми высоким чувством долга. Конечно, решение зависело от меня, так как ответственность исключала всякое промедление. Война требовала быстрого хода дел. Но в моих решениях не было произвола, и я никого не обижал, когда мне приходилось отклонять предложения моих сотрудников. В тех случаях, когда различные варианты являлись равноценными, я всегда прилагал старания отдать дань уважения отклоняемому мнению, не оставляя никакой неясности.

Меня радовали слава и доброе имя моих сотрудников. Я всегда утверждал и говорю и теперь еще, что война имела такой огромный размах и предъявляла столь великие требования, что одному человеку ответить на них было невозможно. Оставался широкий простор, на котором могли блистать мои сотрудники.

На востоке мой первый сотрудник, тогда подполковник, теперь генерал-майор Гофман, был чрезвычайно одаренным, прокладывающим дорогу вперед офицером. Насколько я его ценил как солдата, видно из того, что, когда в августе 1916 года я был назначен в ставку, я предложил его своим заместителем. На этом посту он заявил о себе так же блестяще, как и раньше, когда он был моим старшим офицером генерального штаба.

В ставку для оперативной работы я взял подполковника Ветцеля. Я знал и ценил его уже раньше. Он прекрасно знал Западный фронт. Он там выдвинулся, будучи старшим офицером генерального штаба и начальником штаба III армейского корпуса, и особенно отличился под Верденом. Это был настоящий преданный солдат, с твердым характером, с богатой инициативой, восприимчивый, точный в работе, – он был для меня незаменимым дорогим помощником. К сожалению, мы в сентябре 1918 года расстались, сохранив взаимное уважение; это было вызвано той причиной, что мне пришлось произвести в штабе перегруппировку, чтобы обеспечить себе немного больше отдыха.

За подполковником Ветцелем следовали полковник Гейэ и майор фон Штюльпнагель, который долгое время служил у меня в отделении в Берлине. Они обладали твердым, открытым солдатским характером. С ними я пережил самое тяжелое время, которое может пережить солдат, когда выяснилось, что в военном отношении войну мы выиграть не можем. Расставаться с ними в этот момент было для меня самым тяжелым испытанием.

Организационные вопросы находились преимущественно в ведении майоров фон Фоллард-Бокельберга, баронов фон дер Бусше и Франерта, людей невероятной трудоспособности, с большой дальновидностью и творческой инициативой. Результаты их работ были значительны.

Трое из моих сотрудников особенно часто выступали перед обществом. Это входило в круг их обязанностей.

Полковник Бауэр, выдающаяся личность, видел, как и я, в отношениях нашей родины к войне основную предпосылку для конечного успеха и неустанно стремился поддержать и поднять работу тыла на войну. Ему принадлежит требование широкого развития артиллерии. Ему приходилось отстаивать размер материальных ресурсов, которые страна выделяла из своего потребления на армию, и для этого отдавать себе ясный отчет из общения с фабрикантами и рабочими об общей производительности промышленности. Круг его ведения был связан с работой военного министерства. Его сотрудничество и мнения представлялись очень ценными для верховного командования в военно-хозяйственных и многих тактических вопросах.

Начальником политического отдела был генерал фон Бартенверфер. Это был спокойный и ясно мыслящий офицер и горячий патриот. Следить за военной политикой вражеских и нейтральных стран и вступать по вытекающим отсюда вопросам в сношения с имперским канцлером было важной задачей генерального штаба действующей армии. То же надлежит сказать о политических вопросах в оккупированных областях, поскольку они касались верховного командования. Вопрос о границах, которые должны были создаваться как следствие войны, имел существенное значение для дальнейшего обеспечения отечества в военном отношении, и разработка его представляла важный отдел работы верховного командования. Политическое отделение вело всю переписку по вопросам, связанным с заключением мира.

Третьим был подполковник Николаи, сотрудник, проникнутый чувством долга, железного прилежания, имевший организационное дарование. Его задачи были, может быть, даже слишком разносторонними. Его круг ведения вырос органически. На обязанности подполковника Николаи лежало военное руководство печатью и в тесной связи с этим наблюдение и поддержание настроения внутри страны и в армии, поскольку это было достижимо для военного ведомства. Для успешного разрешения обеих задач требовалась совместная работа с имперскими властями, добиться которой нам не удалось. Ввиду этого руководство прессой и ориентировка оказались осуществленными только частично нашими силами.

Военная цензура руководилась также подполковником Николаи и его органами. Цензура, конечно, никого не могла удовлетворить, но это лежит в существе этого, к сожалению, неизбежного на войне зла. Я мог только сожалеть, что эта функция выпала на верховное командование, так как другие ведомства воздерживались брать ее в свое ведение.

Вторым обширным кругом работы подполковника Николаи являлась агентурная разведка и борьба со шпионажем, связанная с наблюдением за сношениями по почте, телеграфу и телефону и с ограничениями при переезде границы и при пересылке почты, борьба с экономическим шпионажем и саботажем. Подполковник Николаи своей разведкой хорошо обслуживал высшее командование. Отсутствие верных данных лежит в существе войны. Противник, располагавший несравнимо сильнейшими средствами, также никогда не знал, что мы собираемся делать. Нам всегда удавалась внезапность, за исключением 15 июля 1918 года, но тогда мы сами облегчили ему задачу раскрытия нашего плана. Оценка и разработка данных о противнике для использования их при оперативной работе составляли задачу отделения «иностранные армии», во главе которого стоял майор фон Раух, опытный и кропотливый офицер генерального штаба. Он был на высоте своей ответственной задачи. И в этом отношении работы генерального штаба дали такие успешные результаты, какие только можно ожидать. Я имел в своем штабе еще много других надежных сотрудников: назову полковников фон Тишовица и фон Мерца, майоров – фон Вальдова, Кранца, фон Гарбоу, Гофмана, Бартенверфера и Мутса, капитанов – Вефера, Габриэля, Гейфа, фон Фишера-Трейенфельда, фон Гослера, фон Позека и многих других.

Чиновники и низший персонал стояли также на должной высоте.

Особенно по-товарищески протекали обеды и завтраки, происходившие в широком кругу. Генерал-фельдмаршал любил веселые, оживленные разговоры. Я охотно принимал в них участие, но беседовал также и по служебным делам. Само собой разумеется, при этом строго соблюдалось – не обсуждать здесь оперативных мероприятий.

Посетители являлись часто в столовую или только в служебный кабинет. Иногда они являлись в особенно критические моменты. Я помню, как в октябре 1914 года господа, прибывшие