Бредущая по мирам (СИ) - Евдокименок Елена

Лина передернула плечами и поправила воротник офисной блузки.

- Нет,- тихо ответила она.- Мне никто не нужен.

- Это печально,- заметила я.

- Мне и так хорошо! - она сладко потянулась.

Нет, наверное, я не буду ей ничего рассказывать.

Тайна жгла язык, словно переперченное кушанье.

Вернувшись домой, я побилась над старым портретом и принялась за новую картину.

Перенеся все, что было на бумаге, я села напротив полотна и задумалась. Кот обнюхал мольберт и улегся рядом с ним, решив составить мне компанию и подарить вдохновение.

-Ты мой лирический муз,- сообщила я ему, почесывая его макушку.

Девушка в светлом платье. Призрак мечты и надежды... Тонкие черты лица. Стоит за котенком.

Вот так! Я была готова прыгать от счастья! Или придушить в объятиях музу! Наконец - то я придумала. Платье слегка просвечивает, похоже на невесомую паутинку. Это почти единственный кусочек света (не считая фонаря и кота) во мгле!

В ее глазах пылает небо... Она застенчиво улыбается в ответ на чьи-то слова. Она протягивает руку вперед, словно собираясь, коснуться кого-то невидимого зрителю. Тонкие, длинные пальцы. Каштановые волосы косой текут по левому плечу. Ветер играет с невесомым подолом платья, приоткрывая круглые колени.

Момент жизни. Тянется, тянется... сквозь вечность серебряной нитью.

Только он имеет значение.

Один лишь момент. Лишь один изгиб дороги.

Извечный выбор. Есть выбор, который рушит жизни. Есть выбор, который поднимает мертвых душой. Есть выбор, поступок, который заставляет солнце цвести на небе или же заливает землю мглой.

И главное лишь ты должна найти свой путь.

А иногда нет верной дороги, как нет чистого добра и зла, света и тьмы, ибо в любой тьме есть лучик света, а в любом злодее хорошая черта, хотя бы одна.

Правильно ли я делаю, изучая миры, правильно ли я делаю, рискуя своей жизнью?

Я смею надеяться, что да!

Я не могу не ходить по мирам, как не придумывать и не рисовать…

Особенно если он там!

И я улыбаюсь, отступая от холста.

Я шла по улицам города Алана.

Ночь звенела тихим шелестом диковинных машин, легкий ветерок овевал мое лицо, пахло гарью и химикатами. Черный диск солнца был закрыт светлыми, трепещущими облаками.

Я вздохнула...

Сколько здесь времени?

Я остановилась перед домом Алана. Я не могла заставить себя позвонить и не могла заставить себя уйти.

Я подняла руку.

Иголочки волнения текли сквозь пальцы по венам, в груди клубился страх, и я нажала на звонок - на маленькую черную кнопочку и прошептала его имя.

- Кто?- спросил его низкий голос.

- Я…- прошептала я,- Мария.

Молчание упало стеклянной стеной между нами. Мне даже самой стало противно, что я так переживаю, и захотелось сделать нечто ужасное.… К примеру, дать себе самой по голове за то, что я пришла сюда, или броситься прочь – домой, в мягкую кровать под бок к Ангелу.

Наконец он сказал хрипло и напряженно:

- Мери, входи, я сейчас встречу тебя,- и дверь сама открылась предо мною.

Я начала подниматься по ступеням и на полпути встретила его.

- Привет.

- Привет,- ответил он, и лицо его медленно начало светлеть и искорки света заплясали в глазах, но потом вдруг тьма упала на весь его облик, и счастье потухло, как угли прошлогоднего костра.

- Ты немного не вовремя пришла,- извиняющимся и в то же время безразличным тоном произнес он.

- Я тогда пойду,- я сделала такой вид, как будто его слова не ударили меня, не удивили, как будто места для обиды нет в моем сердце. И отвернувшись от него, принялась спускаться по лестнице.

- Подожди,- его пальцы сомкнулись на моем запястье.

Я хотела вырвать руку, но не могла – что-то помешало мне, а именно его лицо - оно перекосилось будто от боли, а смотрел он так, как будто хотел выпить мою душу.

Я уперлась взглядом в землю. Меня убивало его поведение.

- Что? - Я постаралась сделать голос гневным и грозным.

Алан улыбнулся.

- Я, пожалуй, пойду,- и я высвободила свою руку из его.

- Мери,- укоризненно проговорил Алан.

- Извини,- я села прямо на ступеньки.- А почему ты не хочешь меня видеть?

- Не то, чтобы не хочу, а не могу. Тебе далеко идти до дома?

- Нет, а что?

- Я тебя провожу,- говорит он ласково и мягко, почти нежно.

Я передергиваю плечами. Я не знаю, что мне ответить и хочется побыть с ним и нельзя открыть тайну.

Мы идем по дремлющему городу. Мы идем под серыми бликами звезд, меж домов, тянущихся к небу в печальной мольбе. Тихий ветерок ласкает мои кудри, треплет их несмело и робко.

Но эта тишина.

Я никак не могу привыкнуть к ней. Тишина мрака. Тишина ненависти, затаившийся злобы, и в… то же время обреченности.

Этот мир мертв.

Я пылко клянусь, стирая слезы, клянусь как никогда в жизни, клянусь в последний раз в железной решимости. Клянусь навеки, что мой мир никогда не умрет… от руки человека.

Клубы дыма, летящего из труб заводов, даже ночью, свиваются в какие- то диковинные, чудовищно-прекрасные цветы.

Отблески от странных фонарей, вогнутых, как линзы, и таких же блестящих, стоящих без столбов, словно подвешенных к синему, агатовому небу, пляшут на лице Алана.

Я смотрю на него жадно, словно задыхаясь без него. Я смотрю на него искренне, трепетно.

Он перехватывает мой взгляд, и я с интересом тут же начинаю рассматривать землю.

Коричневая, иссушенная она, будто плачет, взывает ко мне.

Я вижу печальное лицо девушки - земли с широко открытыми, кричащими карими глазами.

- Мери,- Алан зовет меня.

Я поднимаю лицо и проваливаюсь, проваливаюсь, проваливаюсь в живительную зелень его глаз. Он смотрит так, как будто знает, что со мной, как будто утешает меня. Как будто гладит мои волосы и прижимает к себе.

Заблудившуюся в потемках.

Я вздыхаю и говорю:

- Пойдем дальше.- Это всего лишь мысли. И они ничто не изменят. Но есть мысли, которые ломают вселенную, и есть мысли которые, как цемент не дают ей развалиться.

Просто, не время для слов.

Ведь есть время для идей и слов, а есть время для красок и чувств. И они бушуют во мне, как мечущаяся бабочка в шторме ветра и темноты.

- О чем ты думаешь? - хриплый шепот Алана разрезал мои мысли, вырвав меня из грез безжалостно и беспощадно.

И я так рада…

Я бездумно улыбнулась, купаясь в свете звезд глазами.И пожала плечами. Я не могу разобраться в себе, я страстно хочу, чтобы он знал меня истинную и в тоже время боюсь обнажать душу перед ним.

И не хочу быть трусихой и поэтому говорю:

- Я мечтаю,- и это правда – единственная правда на свете - единственное пристанище, которое даровано мне.

- О чем?- спрашивает он, наклонившись ко мне.

- О том, каким все может быть,- зеленеющий луг улыбается каждой травинкой, солнце пляшет на небосклоне и смеется, откинув золотистую голову и брызгая лучами, и лазурное небо трепещет и льется, все льется и льется на нас, зависая осколками меж ветвей.

- Жаль, что я не могу показать тебе…- но я могу, просто на самом деле я боюсь. Боюсь его реакции, когда он узнает, какая я. И боюсь, что ничего не выйдет, если он не поверит, потому что если не верить в волшебство, оно не сбудется.

К моему удивлению он смотрит на меня прямо сквозь мое лицо, как будто оно прозрачное, в глубину меня, за тайную дверь, которую я каждый раз запираю, отходя от холста, и говорит серьезно и тихо:

- Ты можешь. Только ты можешь…

Я отворачиваюсь и делаю вид, как будто он ничего не сказал.

Несколько минут мы идем молча.

Свет луны трепещет, словно крылышки бабочки, на гладком асфальте, который так не похож на наш.

- Здесь все другое,- произношу я, наконец.

- А где что-то иначе? - в изумлении спрашивает Алан.