Бредущая по мирам (СИ) - Евдокименок Елена

- Хендел,- Алан увидел, на что я смотрю и назвал инструмент.

Краски поблекли, едва она начала. Я безудержно провалилась в мир музыки, хватаясь за нее с последней надеждой и не вникая в слова.

Цветущий луг окутывал тайной. Я шла, и цветы устилали мне путь. Я шла сквозь ночь. И звезды рушились под мои ноги пенистой волной.

И мне навстречу шел тот, чьё лицо я увидела недавно и не забуду уже никогда.

Мы встретились и звезды закружились в безумном водовороте. И его лицо светилось, как на иконе, и небо отражалось в глазах.

Он протянул мне руку.

Музыка оборвалась, подобно тонкой нитке, дрогнув на последнем аккорде и тихое, нежное сопрано певицы сорвалось в ответ.

Ее невидящие глаза проснулись, разбуженные громом аплодисментов. Она поклонилась, широко улыбаясь, и сошла со сцены.

- Я так люблю эту песню,- признался мне Алан.

Я кивнула в знак того, что я с ним заодно. Волшебство еще не развеялось до конца.

- А как ее зовут,- спросила я.

- Кэтис,- ответил Алан, улыбаясь мне с нежностью.

- А фамилия?

- Просто Кэтис в музыкальных кругах.

В этот момент она подошла к нам с блуждающей, неуверенной и блаженной улыбкой.

Она поцеловала Алана в щеку:

- Здравствуй, Ал! – и села с нами.

Словно огромный кулак сжался у меня внутри.

Я опустила голову и пробормотала:

- Здрасте…

А затем вспомнила папу. Я – его дочь. Я смело поглядела в карие глаза соперницы.

- Привет. А ты кто?

- Всего лишь…- начала я, но Алан перебил меня:

- Это Мери, моя новая, хорошая знакомая,- мне захотелось пнуть его под столом, но я удержалась от этого и отвернулась.

Они принялись непринужденно болтать, а я сидела и чувствовала себя, как и в большинстве компаний чужой.

Наконец, устав от ревности и тоски, я встала из-за стола и обратилась к Алану:

- Я пойду подышу воздухом.

- Ладно,- он даже не посмотрел на меня и раскаленное клеймо в груди запульсировало, взорвавшись болью.

Я вышла в серебристый вечер. Я села на крыльцо. Мне было плевать, что платье запачкается. Нельзя ненавидеть сильней, чем я ненавидела его. И любить тоже.

Что делать, если любовь - проклятие?

Боль взрывала меня, но слез (как странно!) не было.

Я не знаю, сколько я просидела так, скорчившись, и обняв колени руками.

Сзади хлопнула дверь. Кто-то дотронулся до моего плеча и знакомый, встревоженный голос спросил:

- Мери, Мери, что с тобой? – его лицо - такое доброе и заботливое было обращено ко мне.

Терпеть не могу благородных мерзавцев.

Я холодно ответила, сверкнув глазами:

- Ничего.

Он очень удивился и сказал:

- Ты зря так со мной.

- У меня очень болит голова. Извини меня, пожалуйста,- ловко соврала я, но тотчас же пришло возмездие: раскаяние ослепило и обожгло жутким спазмом сердце.

- Ладно,- невысказанная обида читалась в выражении его лица и глаз. И в тоже время боль.

Я протянула ему руку. Он взял ее в свою.

- Тогда пойдем,- он опять улыбался легко и радостно.

Мы шли обратно втроем. Кэтис почему-то увязалась с нами.

- Она что живет с вами? - тихо спросила я Алана. Моя душа тряслась, словно студень в ожидании ответа.

- Нет,- ответил он.

Я вздрогнула. Костлявые пальцы мрака отодвинулись от моей шеи на миллиметр.

Кэтис вскоре нагнала нас, и принялась рассказывать Алану о новой музыке, которую сочинила, упрашивая написать слова.

Он легко согласился.

И что меня здесь держит?! Что?!

Даже сама не знаю.

И если не считать того, что я ее страстно ненавижу (из-за Алана, естественно), мне кажется, мы могли бы подружиться. Я обожаю творческих людей. Их жизнь – полет, их жизнь – мгновение. Мгновение творчества. В них дремлет тайна, загадка, тишина.

Я и сама такая.

Кэтис выглядит утонченной, изящной, как статуэтка внутри. В ее глазах словно светится музыка, таинственные знаки нот, складываются в мелодии.

Она заливисто смеется, как ребенок, и благодарит Алана, после того, как он обещает ей песню.

Мы расстаемся у его дома.

Кэтис улыбается ему, и уходит легкой, пружинистой походкой.

- Я тоже, пожалуй, пойду,- сообщаю я ему, стараясь чтобы голос не дрожал, от долго спрятанных рыданий.

- Не уходи,- качает он головой,- я же вижу что-то случилось.… Пойдем расскажешь мне

Почему он так легко видит, что я чувствую, несмотря на мои попытки скрыть это?

Я скрещиваю руки на груди, делаю непроницаемый вид, и спокойно – вызывающе отвечаю:

- А что если я не хочу?

Он хитро улыбается:

- Захочешь, и тащит меня за руку по лестнице.

Мы заходим в его квартиру.

Снова.

- Я сделаю чай,- говорит Алан,- тебе это поможет.

Я пожимаю плечами и ухожу в комнату.

Плюхаюсь на диван. Жду Алана.

Почему он должен выбрать меня? Я всего лишь одна из миллионов таких же, как я. Я всего лишь одна из миллионов несчастных. Чем Кэтис хуже меня? Чем я лучше ее?

От этих мыслей хочется плакать…

Иногда чувствуешь себя никем.

Но вместо того, чтобы предаваться печали, я подхожу к его столу и рассматриваю полукруглый, объемный предмет – белого цвета. Чем-то он напоминает мне ноутбук, раздувшийся в размерах. Мой взгляд плавно перемещается вбок на книжечку с золотым, потускневшим тиснением на бордовой обложке.

Я открываю ее и скольжу пальцем по рукописным строчкам.

Алан резко входит и, увидев, что у меня в руках, бледнеет. Он быстро подходит ко мне и вырывает у меня книжку.

- Нельзя рыться в чужих вещах! – грубо говорит он мне.

- Я не рылась,- оправдываюсь,- она лежала на виду. Не злись…

- Ладно,- он прячет книжку и оборачивается,- ты много успела прочитать?

- Я даже не начинала…- но скоро начну.- Это твой дневник?

Он радостно улыбается, не сумев скрыть облегчения:

- Ага.

- Эх ты, скрытник! Владетель вселенских тайн! - мне обидно, что у него есть секреты от меня!

- Да ладно тебе! - Он передергивает плечами.- Там нет ничего интересного. Тогда почему ты так волновался?

Но я не говорю этого.

В моей голове зреет коварный план.

- Лучше пойдем, развлечемся! – пытается отвлечь он меня.

- Не сегодня,- говорю я.

Я подхожу к двери, и надеваю туфли.

Я не могу скрыть разочарования.

- Я пойду, Алан,- я натягиваю куртку и застегиваю ее. В моем голосе обида, а в груди кипят злые слезы.

- Может завтра,- он пытается улыбнуться, но чувствует что что-то не так,- встретимся? Я покажу тебе нашу землю.

«Нет!» - хочется истерично выкрикнуть мне.

Я не…

- Ладно,- сердито бросаю я, как будто оказываю ему милость, но на самом деле все наоборот.

Он широко улыбается, а я отвожу бушующий взгляд.

- Мери,- шепчет он,- Мери …посмотри на меня.

- Не хочу и не буду! - бормочу я себе под нос, толкая дверь.

Он хватает меня за плечи и разворачивает назад.

Я смотрю на него.

Сияющие зеленые глаза – блеск салюта во мгле, мягкие губы, растянувшиеся в победоносной улыбке, короткие русые волосы…мне хочется провести по ним рукой. Я чувствую тепло его пальцев, и молнии вспыхивают в плечах, и текут по венам, словно какой-то обжигающий напиток, словно ликер.

- Я не хотел говорить, будто бы не доверяю тебе…когда-нибудь я покажу тебе,- хрипло шепчет он,- но ты должна тоже…открыть свои тайны.

Я киваю. Иголка боли медленно тает и на смену приходит раскаяние. Его ослепляющий и оглушающий шторм.

Я не собиралась покидать его.

- Откуда ты знаешь, что они есть?

- Они есть у любого,- он отпускает меня и отступает на шаг назад.

Я медленно киваю и не могу сдержать ухмылки.

- Хорошо.– И я возвращаюсь домой.

Но это не значит, что я не попробую взломать сундук его секретов.

Я должна узнать о его отношении ко мне. Особенно увидев Кэтис рядом с ним. И еще я должна узнать, что он за человек.

Часто бывает, что ты вроде бы знаешь человека, общаешься с ним, но то, что ты о нем думаешь, оказывается на деле иллюзией. Доверие, дружба рушится как карточный домик, и ложь снимает покров. И твое доброе мнение о нем, твое расположение летит в бездну, едва ты срываешь обертку с друга-подарка судьбы, и видишь за ней липкий, холодный сумрак – предательство и расчет. Или же просто безразличие.