Смерть и золото - Уилбур Смит

Она же, однако, разговаривала довольно резко, потому что была озабочена только раненой девушкой, которая лежала на полу машины на наскоро собранной постели из нескольких одеял и звериных шкур. Попрощалась она очень коротко и небрежно, а ли тем временем забрался внутрь через заднюю дверь, и Вики вновь двинула броневик вверх по крутому подъему, а за ней последовал эскадрон личных телохранителей принца, которые смотрелись как банда головорезов на своих мохнатых горных пони, все увешанные патронташами, винтовками и мечами. Стук многочисленных копыт удалился вслед за машиной, и Джейк провожал их взглядом, пока они не скрылись из виду. Ему было здорово не по себе оттого, что эта девушка скоро окажется одна в горах, где неоткуда ждать помощи, да и сам он ничем уже не сможет ей помочь. Так он и стоял, глядя вслед машине.

– Собери-ка свои мысли в кучку, – посоветовал ему Гарет. – Они тебе очень скоро понадобятся против итальяшек.

От входа в ущелье до горной котловины, в которой располагался город Сарди, было несколько десятков миль, но дорога взбиралась на высоту пяти тысяч футов, так что Вики потребовалось шесть часов труда и усилий, чтобы преодолеть это расстояние.

Группы рабочих, направленные сюда принцем, еще продолжали трудиться над выравниванием и улучшением дороги. Это были люди с темными лицами, в перепачканных грязью шамма; они скалывали крутые отроги и убирали с пути груды камней в особенно узких местах. Им дважды пришлось вытаскивать машину на веревках и подталкивать ее на особо опасных крутых участках. Стремительный поток ревел и кипел в своем русле в сотне футов под ними; всего пара дюймов отделяла колеса машины от края пропасти.

После полудня солнце ушло за высокие горы, дно ущелья накрыла глубокая тень, и от влажного холода Вики начала дрожать, даже крутя руль тяжелой машины. Мотор работал очень неровно, то и дело стреляя из глушителя выхлопами черного дыма: на него действовало изменение атмосферного давления по мере того, как они забирались все выше и выше. К тому же состояние Сары, кажется, быстро ухудшалось. Когда Вики сделала короткую остановку, чтобы дать передышку ноющим мышцам рук и спины, она тут же обнаружила, что у Сары сильно подскочила температура, кожа пересохла и стала очень горячей на ощупь, а темные глаза девушки странно блестят. И она тут же села обратно за руль.

Ущелье сильно сужалось, так что небо превратилось в узкую полоску синевы высоко над головой, а высокие скалы, казалось, вот-вот сомкнут свои гранитные челюсти над взбирающейся с огромным трудом вверх машиной. И хотя это казалось совершенно невозможным, дорога пошла еще более круто вверх, и колеса огромной машины буксовали и съезжали вбок, выбрасывая из-под шин булыжники размером с кулак, вылетавшие со скоростью пушечного ядра и заставлявшие конный эскорт в панике рассыпаться в стороны.

Потом, совершенно внезапно, машина перевалила через последний хребет и выехала через каменный портал в широкую, чуть наклонную чашу, открытую местность, полностью огороженную со всех сторон стенами гор. В некоторых местах этой чаши, наверное, миль двадцать в поперечнике, виднелись участки обработанной земли и тукула, круглые хижины из камыша, обмазанные глиной, принадлежавшие местным крестьянам. Вдоль реки паслись домашние животные – козы и несколько молочных коров, там, где имелась зеленая трава и возвышались густые заросли кедров, сумевших зацепиться за опасно осыпающиеся каменные берега.

Сам городок являл собой кучу кирпичных оштукатуренных домов, чьи крыши из рифленого оцинкованного железа сейчас ловили последние лучи заходящего солнца, опускающегося на западе.

Там, в западной стороне, горы отступали дальше, и широкая, чуть под уклоном, долина продолжала подниматься еще на две тысячи футов, достигая наконец уровня высокого горного плато. По этому склону петляла узкоколейная железная дорога, описывая крутые повороты, пока не достигала города и исчезала в мешанине навесов и загонов для скота.

Католическая миссия располагалась за городом, на западном склоне горы. Это было грустное зрелище – кучка полуразвалившихся строений, глиняных и с железными крышами, сгрудившихся вокруг церкви, построенной из тех же материалов. Церковь оказалась единственным недавно выкрашенным известью зданием. Когда они подъехали к распахнутым дверям, Вики заметила, что ряды скамеек внутри нее пусты, но на алтаре горят свечи, а в вазах стоят свежие цветы.

Пустота церкви и жалкое состояние окружающих строений свидетельствовали об огромном влиянии на местное население и власти коптской монофизитской церкви. Миссионерам, представлявшим любую другую религию, здесь особой воли не давали, не поощряли, но это не мешало местным жителям пользоваться медицинской помощью, которую предоставляла миссия.

На веранде, протянувшейся вдоль всего фасада здания клиники, на корточках сидели не менее полусотни пациентов, которые довольно равнодушно взглянули на бронированную машину Вики, остановившуюся перед ними.

Доктор оказался мужчиной крупного сложения, с короткими кривоватыми ногами и толстой шеей. Волосы на его круглой голове были острижены очень коротко и имели светло-серебристый оттенок, глаза бледно-голубые. Он не говорил по-английски, Вики он приветствовал лишь коротким кивком, крякнув при этом, а все свое внимание сразу же обратил на Сару. Когда двое его помощников осторожно переложили девушку на носилки и унесли на веранду, Вики хотела было последовать за ними, но ли остановил ее.

– Она теперь в надежных руках, а нам есть чем заняться.

Почтово-телеграфная контора на железнодорожном вокзале была закрыта и заперта на замок, но в ответ на крики принца торопливо прибежал сам начальник станции. Он тут же узнал ли Михаэля.

Процесс печатания сообщения Вики на телеграфном аппарате оказался делом долгим и трудным, выходящим за пределы возможностей местного телеграфиста, который привык передавать телеграммы, редко превышающие объемом дюжину слов. Он хмурился и что-то бормотал себе под нос, пока набирал текст, и Вики уже начала сомневаться, что ее шедевр журналистского мастерства доберется до стола редактора в Нью-Йорке в не слишком изуродованном виде. Принц покинул ее и вместе со своим эскортом отправился в резиденцию местного губернатора, расположенную на окраине городка; шел уже десятый час вечера, когда телеграфист наконец управился с передачей последнего материала – текст состоял почти из пяти тысяч слов, – и Вики обнаружила, что еле стоит на ногах, а в голове от усталости сплошная каша. Она вышла наружу, где уже наступила темная ночь. Звезд не было, поскольку небо закрывал заполнивший котловину туман; он крутился в свете фар машины, пока Вики осторожно вела машину через городок к губернаторской резиденции.

Это оказался огромный комплекс зданий с широкими верандами и железными крышами, он располагался в роще темно-зеленых кедров, с которых то и дело с резким писком срывались летучие мыши, стремительно бросавшиеся вниз на насекомых, что стаями собирались и кружились возле светящихся окон главного здания.

Вики остановила броневик перед самым большим зданием, и ее тут же обступила толпа молчаливых и настороженных темнолицых людей. Все они были с ног до головы увешаны оружием, так же как те из племени харари, которых она видела раньше, но эти были другие. Она не знала, откуда ей это известно, но была совершенно уверена, что это так.

Их было очень много. Вики слышала фырканье и стук копыт лошадей, голоса женщин и смех мужчин.

Толпа расступилась перед ней, и она прошла через веранду и попала в большую комнату, освещаемую свисавшими с потолка керосиновыми лампами, где было много мужчин. В комнате стоял сильный запах мужского пота, табака, еды и теджа.

При ее появлении в комнате воцарилось настороженное молчание, и Вики неуверенно остановилась на пороге, с подозрением изучаемая сотней темных глаз, пока ли Михаэль не встал со своего места в дальнем конце комнаты.

– Мисс Камберуэлл, – сказал он, беря ее за руку. – Я уже начал за вас беспокоиться. Вы отправили свои материалы? – Он провел ее через всю комнату и усадил рядом с собой, а потом указал на мужчину, сидевшего напротив.

– Это рас Куллах, вождь племени галла, – сказал он, и Вики, несмотря на усталость, с интересом уставилась на того.

Ее первое впечатление было таким же, как от людей, что встретили ее в темноте под густой сенью деревьев. В черных немигающих глазах этого человека таилась едва прикрытая враждебность, какой-то леденящий душу отблеск, и вообще в них было нечто от взгляда рептилии.

Он был еще молод, вряд ли старше тридцати, но его лицо и тело отчего-то распухли, раздулись – то ли от болезни, то ли от излишеств и распутства, – так что плоть сильно напоминала желе. Его кожа, нездоровая и влажная, имела бледно-кремовый цвет, словно на нее никогда не попадал солнечный свет. Губы были полные и выпуклые, насыщенного вишневого цвета, который мало подходил его бледной коже.