В связи с особыми обстоятельствами - Александр Конторович

Судя по тому, как грамотно и аккуратно были расставлены посты, на них сидели не обыкновенные солдаты, а хорошо подготовленные вояки. Во всяком случае, проверять этот вывод на практике Ракутину совершенно не хотелось.

Пришлось сделать немалый крюк, чтобы выяснить возможность ухода с какой-нибудь другой стороны. На это ушло около недели времени, а вывод оказался весьма неутешительным: шансов незамеченными пройти и там тоже было не очень-то много.

Единственная положительная новость заключалась в том, что за время, пока капитан бегал туда-сюда по лесу, раненые бойцы более-менее окрепли. Во всяком случае, передвигаться самостоятельно теперь могли почти все. Не слишком быстро, но тем не менее. Бойцы ухитрились подстрелить кабана. Этого зверья в лесу оказалось достаточно много. И даже накоптили впрок пару десятков килограммов мяса. Этот процесс к возвращению Алексея из очередной вылазки шел полным ходом, так что голодная смерть более никому не грозила.

Зато активизировались немцы. Их небольшие группы, сопровождаемые людьми в штатском (но, тем не менее, с винтовками), время от времени углублялись в лес. Особой угрозы это пока не создавало, но предчувствие подсказывало, что это только пока. Явно они не просто так по лесу гуляли, какая-то цель у этих вылазок имелась. Время от времени капитану приходили в голову мысли о том, что между этими лесными прогулками и его побегушками по Киеву вполне могла прослеживаться какая-то связь. Вот только совсем непонятно было, каким образом немцы ухитрились вычислить, что в лесу находится именно тот человек, который недавно так удачно от них ушел.

Впрочем, выяснять это было некогда (да и затруднительно), капитан всеми своими чувствами ощущал надвигающуюся опасность. Ну, какое, скажите, дело было немцам до небольшой группы солдат противника, которая скрылась где-то в лесу? Мало ли таких поблизости бродит?

Ан, нет – лес обложили достаточно плотно, перекрыв все возможные пути отхода. Пешком-то, бросив раненых, можно было пройти. Точнее – проползти.

А вот так, во весь рост, таща на плечах самодельные носилки…

Нет, в одиночку Ракутин уйти мог, он и не сомневался в этом ни на секунду. На брюхе, по кустикам и ямочкам… да, запросто!

Но бойцы подобной подготовки не имели. И уж, тем более, было совершенно нереально пронести таким макаром носилки.

И в очередной раз наблюдая за группой немцев, Алексей ловил себя на мысли, что непонятное поведение противника было вызвано какими-то неизвестными ему, но, по-видимому, очень важными причинами. По его прикидкам, только на блокирование путей отхода из леса немцы привлекли не менее нескольких сотен солдат (не считая гражданских!). Это в разгар наступления-то! Нет, тут определённо что-то не то…

И когда, на следующий день с поста прибежал Малышев (один из моряков), Ракутин чуть не подскочил на месте. Каких-то новостей он ждал – и ждал уже давненько.

– Товарищ капитан! Там мужик какой-то… На телеге приехал!

– Зачем?

– Дрова рубит… И лошадь распряг, пастись пустил.

Пустил пастись лошадь, значит, быстро уезжать не намерен, прикинул Алексей. Но ведь немцы прекратили пускать в лес местных жителей – уже дня четыре как. А этот – приехал. Стало быть, как-то смог с ними договориться… как?

Мужик и впрямь дрова рубил. Одно дерево свалил и неторопливо обрубал на нём сучья. Всё так, только вот таких деревьев и на опушке полно, совершенно незачем для этого ехать вглубь леса.

Осторожно обойдя поляну по кругу, Ракутин убедился – мужика никто не прикрывал. Если уж только совсем издали – снайпер. Ну, это уж и вовсе из разряда каких-то сказок! Где тут взять снайпера, да и не спасет он от выстрела из кустов.

– Валяй, Малышев, – снимая с плеча автомат, и давая сигнал Левченко (тому самому агроному) прилечь рядом, сказал капитан. – Погутарь с этим дядькой…

Услышав негромкий окрик, тот дернулся, но не сильно перепугался. Воткнул топор в ствол срубленного дерева и неторопливо обернулся.

– Эй, дядя! – повторил моряк. – Сюда подойди!

Мужик послушно протопал пару десятков шагов и остановился.

– Поближе!

Ещё десяток шагов – и мужик, мотнув головою, сел на кочку. Было видно, что идти дальше он явно не собирается.

Вздохнув, Малышев сделал пару шагов и показался из кустов.

– Ну и видок у тебя! – покачал головою мужик. – Черный, да ободранный… откель ты здесь?

Черная морская форма уже изрядно поистрепалась, оттого Малышев сейчас выглядел не самым лучшим образом. А на щеке красовался заживающий шрам от осколка гранаты (посекло в последнем бою).

– Уж какой ни есть – а весь свой! – буркнул моряк. – Флотский я!

– А чо ж тогда в лесу робишь? – удивился мужик. – Плыл бы себе…

– И поплыву ещё – дай только время! – обиделся Малышев.

– А-а-а… ин, тогда ладно… плыви. А мне работать надо, не обессудь!

– Ты в лес-то как попал?

– Дык… – развел руками лесоруб, – Живу я тут! Кого хошь спроси, всяк Сидора Пантелеймоновича знает! А без дров, как быть?

Врёт мужик! Да на опушке тех дров….

– Темнишь ты, дядя… – ухмыльнулся моряк. – Этих дров и поближе есть где нарубить.

– Темню, – кивнул лесоруб. – И у деревни можно, это ты правильно сказал. Вас мне видеть надобно!

– Видишь уже, – согласился моряк. – И что с того?

– Да не тебя… – покачал головою мужик. – Капитан мне ваш нужен, смекаешь?

– За каким это рожном?

– Про то только ему скажу, не серчай! Не велено мне! – назидательно поднял палец лесоруб. – Ступай, да передай – из города я!

– А говорил, местный…

– И не соврал! Так чужой-то – ни в жисть вас и не сыскал бы!

– Кузьма Григорьевич! – шепнул на ухо агроному Алексей. – Покажитесь ему…

Левченко поднялся, оправил пиджак (тоже изрядно поистрепавшийся), закинул за плечо винтовку и шагнул на полянку.

– Ну? – вопросительно глянул он на мужика. – Здесь я, чего надобно?

Агроном был на вид существенно старше любого бойца, да и по работе руководить привык, так что командные интонации в его речи имелись в достаточном количестве.

– Звиняйте, уважаемый, не вас мне треба! – развел руками лесоруб. – Мне бы товарища Ракутина повидать…

Вот тебе и здрасьте! Выходит, что этот мужичок знает настоящего капитана в лицо? Судя по тому, как он сходу отбрил агронома, никакого другого варианта просто не оставалось. Но откуда? Алексей готов был поклясться, что нигде и никогда этого лесоруба раньше не встречал. Впрочем, это совершенно не отменяло того факта, что этот самый «лесоруб» где-то мог видеть Ракутина и раньше. Его самого… Или фотографию. А где он мог ее лицезреть? Да где угодно в принципе. Хотя не факт. Фотографии командиров Красной армии, а уж тем более сотрудников НКВД, для всеобщего обозрения на столбах пока что не развешивают. А стало быть, этот хитрый дядька имел возможность подержать в руках как минимум личное дело. Но вот ведь в чем незадача: личное дело Ракутина могло быть только в одном-единственном месте. В том самом отделе НКВД, который и направил его в Киев. Оно там абсолютно точно имелось, Алексей сам видел папку на столе у своего следователя.