Атомный поезд - Данил Корецкий

Фоук на миг замолчал. Но он знал себе цену и потому продолжал смотреть шефу прямо в глаза.

— Я просто знаю, что и как надо делать. Лучше или хуже кого-то — судить не мне. Но если задача выследить «Скорпиона» поставлена передо мной, а не перед кем-то другим, значит, на своём уровне компетентности я знаю это лучше других!

Шеф в очередной раз кивнул. На этот раз смысл кивка был очевидным: он соглашался с подчинённым.

— Итак, в чём заключается неуязвимость «Мобильного скорпиона»? — продолжил Ричард Фоук. — В том, что мы не имеем возможности установить его координаты. Атомный поезд русских всё время перемещается, теряясь на огромных российских пространствах. Если мы поймаем его в сеть или обнаружим его базу, можно будет переходить к следующему этапу операции…

Шеф коротко покосился в сторону тихо сидевшего в углу Лоуренса Кольбана, понимая, что присутствие главного инженера здесь вовсе не случайно. Он помнил также, что почти все акции, которые планировал этот коротышка, давали положительный результат.

— И как вы собираетесь его поймать? У вас есть конкретное предложение, подготовленное с помощью мистера Кольбана?

— Да, сэр, — кивнул Фоук.

— Я слушаю.

Начальник русского отдела нагнулся, подхватил с пола увесистый кожаный портфель, всё это время мирно покоившийся возле правой ноги, и водрузил его себе на колени. Щёлкнул замками, раскрывая объёмное нутро.

Кольбан внимательно наблюдал за его действиями из-под густых лохматых бровей, низко нависающих над глазами. Узловатые пальцы Фоука проворно юркнули в кожаное чрево и тут же вынырнули, сжимая сложенную вчетверо карту и несколько схваченных скрепкой листов бумаги.

— Взгляните на эти схемы и чертежи, сэр, — он положил перед шефом извлечённые документы. Тот неспешно разложил карту на рабочем столе. Рядом разложил листки. На двух листах были чертежи, три остальных покрывал мелкий убористый почерк, явно не принадлежащий Ричарду Фоуку. Директор вновь покосился на Кольбана. — Совершенно верно, сэр, — безошибочно истолковал его взгляд Фоук. — Этот проект разработал и к настоящему моменту довёл до рабочего состояния наш главный инженер технического отдела.

— И в чём его суть? — Шеф ЦРУ решил разобраться с бумагами позже, когда останется один. — Хотел бы услышать её из уст самого разработчика. Подойдите ближе, мистер Кольбан. Садитесь рядом со мной.

По-стариковски крякнув, Лоуренс поднялся со стула, приблизился к столу и молча расположился в неудобном для него, слишком глубоком кресле.

— Расскажите мне, в чём суть вашего проекта? — предложил Директор.

— В поиске объекта детекторами низкой радиоактивности, — голос у Кольбана был низким и гортанным. — Нам известно, что на борту объекта поиска имеется источник повышенной радиоактивности, — это первая посылка…

Учёный загнул палец. Он привык буквально разжёвывать свои мысли, чтобы их могли потреблять и те, чьи мозги не в состоянии переваривать тонкую материю.

— Этот источник движется по рельсам. Не по бездорожью, не по воде, не под водой, не по шоссе, не по воздуху, а именно по рельсам. — Кольбан задумался на миг и уточнил: — По железнодорожным рельсам.

Он опять задумался, но Директор пришёл ему на помощь:

— Не по рельсам трамвая или подземки, не по монорельсу, а именно по железнодорожным рельсам. Я понял вас, мистер Кольбан, продолжайте.

— Это вторая посылка. Из первой и второй посылок с достоверностью вытекает логический вывод: зафиксировать местонахождение объекта можно с помощью детектора низкой радиоактивности, который тоже движется по рельсам. В одном направлении с объектом или в противоположных — сути дела это не меняет. Главное, что детектор низкой радиоактивности, изготовленный на базе обычного счётчика Гейгера, пройдёт мимо искомого объекта. И среагирует на него. Одновременно необходимо вести аэрокосмическую фотосъёмку. Сопоставив координаты, отмеченные детектором с фотоснимками, мы сможем идентифицировать объект, вывести его из зоны невидимости.

Кольбан замолчал. Ему казалось, что ничего ясней сказанного быть на свете не может. И по-своему он был прав. Но на разных уровнях компетенции существует своя правота. Директор взял остро отточенный карандаш, покрутил его, постучал по столу и внимательно осмотрел со всех сторон, будто это и был «Мобильный скорпион».

— А если они не встретятся? Если ваш детектор и «Мобильный скорпион» разминутся?

— Такое возможно. С учётом протяжённости железных дорог, продолжительности рейсов «Скорпиона» и коэффициента случайных чисел можно высчитать вероятность как положительного, так и отрицательного результата. Теоретически, при грубой прикидке варианты равновероятны. То есть пятьдесят процентов каждый. Иными словами — пятьдесят на пятьдесят. Если они разминутся, придётся повторить попытку. И повторять её до тех пор, пока положительный результат не будет получен.

Карандаш хрустнул в руках Директора. Он сделал над собой усилие и задал следующий вопрос:

— Почему детектор определит то, что не может определить спутник?

Лоуренс Кольбан тяжело вздохнул.

— Дело в том, что орбита спутника находится, ориентировочно, в трёхстах километрах над Землёй. Любое излучение, в том числе и радиоактивное, имеет обыкновение рассеиваться. В атмосфере микроизлучение объекта теряется уже на дистанции в один-два километра. Может, немного меньше, может, немного больше… Но даже пять или десять километров — это гораздо меньше, чем двести-триста километров. К тому же, скорей всего, крыша объекта покрыта свинцом, поэтому повышенный уровень радиации может гаситься уже на пятидесяти-ста метрах. А может, на двухстах или трёхстах. Но триста или даже пятьсот метров — это тоже гораздо меньше, чем расстояние до спутника. Поэтому датчики спутника и не фиксируют микроизлучение объекта — у них просто не хватает чувствительности. А детектор низкой радиоактивности пройдёт в нескольких метрах от объекта: в двух, трёх, пяти, десяти… Может, двадцати или тридцати. Причём мимо его боковой стенки, которая вряд ли имеет специальную защиту. Именно поэтому детектор с двух или двадцати метров определяет то, что не может определить спутник с двухсот или трёхсот километров. В этом всё дело, сэр.

Хотя учёный всего-навсего ответил на поставленный вопрос, у присутствующих создалось впечатление, что он дал оценку их умственным способностям. И оценка эта крайне невысока.

— Почему прямо не передать импульс на спутник, чтобы получить целевой снимок? — спросил Директор.

Кольбан опять тяжело вздохнул.

— Во-первых, спутник в данный момент может не находиться над точкой контакта. То есть он может находиться над точкой встречи и тогда сделает целевой снимок, но может и не находиться в пределах съёмки и тогда сфотографировать объект не сможет. В то же время мощный радиоимпульс почти наверняка привлечёт внимание противника. Конечно, существует возможность, что и не привлечёт, то есть пройдёт незамеченным. Но с большей долей вероятности, что всё-таки привлечёт. Если он не привлечёт внимания и спутник будет находиться над точкой контакта и сделает фотографию, тогда имеет смысл передавать импульс на спутник. Если импульс привлечёт внимание противника…

— А спутник не будет находиться над точкой контакта, — перебил его Директор, — и не сможет сделать снимок, то передавать импульс на спутник не имеет смысла. Я правильно вас понял?

Директор язвил, но Кольбан посмотрел на него с явным одобрением и кивнул.

— Совершенно правильно, сэр. Надо только добавить, что, имея отметку детектора, мы сможем определить местоположение объекта и при не совпадающей по времени съёмке. То есть если снимок будет сделан в плановом порядке — раньше или позже. Методом компьютерной экстраполяции, сэр. Поэтому риск передачи импульса превышает возможную выгоду. Это делает передачу неоправданной.

Директор долго смотрел на растрёпанного человечка. Ему хотелось спросить у Ричарда Фоука: «Где вы нашли этого идиота?» Но, во-первых, он знал, что Кольбан не идиот, его разработки определили успех ряда операций ЦРУ и способствовали славе ведомства и возглавляющего его человека. А во-вторых, то, что может позволить по отношению к подчинённому любой российский руководитель, даже гораздо меньшего уровня: обругать матом, швырнуть пепельницей, ударить в ухо, не говоря уже о такой мелочи, как назвать идиотом, в условиях реальной охраны прав и свобод гражданина просто немыслимо.

Ибо оскорблённый Кольбан, не задумываясь, обратится в суд, судья, не задумываясь, начнёт процесс и, не колеблясь, вызовет ответчика, кем бы он ни был: Директором ЦРУ, Министром юстиции или Президентом США. Прецедент уже создан: на глазах всей страны судебные врачи исследовали половой орган бывшего Президента на предмет наличия кривизны, о которой говорила якобы пострадавшая от его сексуальных домогательств, совершенно рядовая и заурядная американка Пола Джонс. А в ходе процесса показания Кольбана подтвердят, несмотря на зависимое от ответчика положение, и свидетель Ричард Фоук, и он сам — Директор. Даже если ему очень не хочется изобличать самого себя — деваться некуда: лучше заплатить штраф за оскорбление словами, чем получить не условный, а вполне реальный тюремный срок за неуважение к суду. Недаром и тот бедолага-Президент каялся на всю страну в одном-единственном минете, отпущенном под настроение стажёрке своей администрации. Если бы в России за подобные прегрешения клеймили позором на всю страну, то все телеканалы показывали бы только мордатых и толстопузых руководителей различного ранга, выступающих в роли кающихся грешников. А за оскорбления подчинённых могли загреметь практически все начальники — и бывшие, и действующие.