Аптека Пеля - Вера Вьюга
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ты уж не подведи, голуба. Императорский в два прибудет. Чтобы все чин чинарём, не подведи. А я уж похлопочу, похлопочу…»
Разговор за спиной вроде обычный, но что-то насторожило. Саня обернулся и тут же замер, не обращая внимания на собеседников в мундирах.
На него плыла она! Окутанная тончайшей вуалью жемчужного батиста, под соломенной шляпой, как всегда скрывавшей черты. Она прошла мимо, обдав лютым холодом ужаса. Как тогда. Как всегда. Это была мадам Домински. Или ему показалось…
Носильщик погрузил в сияющее авто внушительный чемодан и машина рвануло с места дымя и сигналя.
«Алекс, Алекс! Ну, что же вы? — возбужденный женский голос, похоже был обращен к нему. Откликнуться сразу не вышло. Да и куда там! Такое увидишь — собственное имя забудешь, не то что партийное. — Садитесь!»
Саня, наконец, опомнился и, подхватив тюк и короб, прыгнул в коляску.
Рябой возница залихватски свистнув, стегнул кобылу и та, пофыркивая, понеслась, будто знала куда им нужно. И только товарищ Алекс не догадывался, да и спрашивать не хотел. Сидел покорно, молча, разглядывая неведомый до ныне город Севастополь. Тихими солнечными улицами они домчались до бухты.
Море гигантским изумрудом сверкало и переливалось на солнце. Дух захватывало от такой мощи и красоты. Их коляска остановилась на пригорке. К воде спускались по пыльной тропинке. Солнце катило к зениту и уже изрядно жарило бритую голову. Саня остановился, вынул из кармана пиджака фуражку и прикрыл голый череп. Тащить поклажу было не тяжело, но он явно не успевал за спутницей порхавшей впереди легкой бабочкой.
У воды их поджидала лодка. И здесь он не проявил любопытства, а когда подплыли к рыбацкому баркасу, в полной тишине закинул вещи на щербатую палубу и отошел на корму, не докучая расспросами товарищу Еве.
Несколько часов шли вдоль берега. Покачиваясь вместе с баркасом, будто в гипнотическом сне, сквозь прищуренные глаза он наблюдал за сменяющимися пейзажами, за птицами, кружившими над волнами, за блестками солнца на воде. Ева пару раз предложила пить. Но ни пить, ни есть не хотелось. Санек, как очарованный странник забыл про всё и только всплески воды, хлопанье парусов и хохот чаек над головой питали его до вечера.
Солнце катилось к закату, когда капитан бросил якорь. От берега к ним уже спешила лодка. Хмурый мужик за веслами лишь кивнул вместо приветствия. «Артель глухонемых рыбаков», — подумал Санек, разглядывая приближающийся берег, почти пустынный. Лишь беленький домик и длинный сарай, возле которого на кольях сушились рыбачьи сети, оживляли прибрежный пейзаж.
Их отвели в рыбачью хижину и оставили одних. Куда делись и баркас и лодочник так и осталось для него загадкой. Впрочем разгадывать ее не входило в планы товарища Алекса.
Аккуратная кровать под пестрым одеялом, на столе жратва и питье. Ни тапочек, ни халата. Так себе отель, две звезды и обе за первую линию. Саня хмыкнул, приподняв расшитое красными петухами полотенце — жареная рыбка его порадовала.
Он стоял на краю моря и слушал его ровное дыхание: вдох — выдох, вдох — выдох. Волны накатывали, ласково обнимали щиколотки и тут же убегали в темную бездну южной ночи. Шелковые их касания были приятны, но разве могли они заменить ее объятия. А любимая выставила за двери, даже не дав отведать черноморской рыбки. Пресекла строгим взглядом саму мысль пристроиться на половике возле единственной лежанки.
Когда маленькое окошко, подсвеченное огнем керосиновой лампы, погасло, Саня скинул одежду. Ощущая телом прохладную легкость вошел в воду и поплыл…
— Алекс! Алекс!
Он развернулся к берегу, туда где белый силуэт, едва различимый в темноте был сейчас единственным маяком в его жизни.
— Простите, Алекс. Я даже не заметила как вы ушли. Пойдемте в дом. Уже прохладно. Купаться ночью в море опасно.
Опасно… но еще опаснее находиться ночью возле возлюбленной, распаляться и искрить от плотской страсти. Сдерживать себя и не сдержаться… обидеть или любить…
— Я голый, мне одеться нужно… — хрипло предупредил он, разрушая романтику первой ночи вдвоем. — Я тут посплю. На берегу.
Она не стала настаивать. Когда ушла, Санек вылез из воды. Кое-как обтерся рубахой. Натянул штаны. Ночь провел под навесом на груде сетей, пропахших рыбой и морским ветром. Но дышалось ему легко и снилось что-то прекрасное, только по утру он не мог вспомнить что, но ощущение безмятежного счастья не покидало его весь следующий день.
Море дрожало и переливалось радужными блестками. Стая дельфинов резвилась у горизонта, выскакивая из воды и снова ныряя в глубину, будто приглашая человека в их компанию. И он не замедлил. Сбросил рубаху, и как был в портах, нырнул с камня. Плыл под водой мощно, бесстрашно, точно огромная рыба, ощущая себя частью стихии.
Потом долго сидел на разогретом валуне, неподалеку от берега, подставив мокрое лицо под первые едва теплые лучи и ни о чем не думал, словно Будда познавший высшее наслаждение жизни.
Часа через два отважился и вошел в дом.
Ева, с распущенными волосами в легком светлом платье казалась восхитительным миражом. Но нет, она вполне себе живо поглощала рыбку и помидоры и даже вареные яйца с хлебом и маслом. От такого изобилия свело живот, и тут Саня вспомнил, что не ел уже сутки.
Она заметила голодный взгляд товарища Алекса, улыбнулась и позвала к столу.
А после они гуляли в можжевеловом лесу над морем, где разогретый воздух, наполненный одуряющем запахом хвои, цветов и меда разрывал легкие, привыкшие к смогу и вони столичного Питера. Ева срывала розовые цветы, переплетала их тонкие стебли. В венке она походила на богиню Флору. Понятно, что Санек не слышал о такой, но с радость подтвердил сходство. То, что его Лампушка богиня не было никаких сомнений.
В тени под чудным деревом, с растрескавшимся стволом и мягкой хвоей устроили привал. Лежали рядом и глядели сквозь крону на прозрачное небо. Саня робко коснулся
