У смерти твои глаза - Дмитрий Самохин

– Элементарно, Ватсон, – отозвался я. – К Рыжему и Столяру они смогли подобраться незаметно.

А к тем, кто на катере, это невозможно. Вот и подпустили собак.

– Ты прав. Мы все‑таки упустили груз. Его сняли с корабля, после того как мы погнались за подставным зайцем. А они наших убрали и спокойненько увезли товар, – размышлял Дубай.

– Не обязательно, – возразил я. – С тем же успехом его могли снять и где‑нибудь еще. До порта.

– В Кронштадте, например, – напомнил Кубинец. А я и не слышал, как он подошел ко мне.

– Именно так, – согласился я. – Истинно так. А ребят убрали, чтобы под ногами не путались. Да, возможно, пытались сбить со следа.

Дубай явно обрадовался. Ухватился за ниточку. И загорелся, как рождественская елка. Что это я в последнее время часто о Рождестве вспоминаю?

– Я узнаю, заходил ли корабль куда‑нибудь до порта. Все выясню. Если такой факт был, то постараюсь по свежему следу проследить за грузом. Кстати, а что это за груз? – вдруг спросил Ваня.

Поразительная скорость соображения.

– Сие мне неведомо, – ответил я. – Но думаю, что это гексоген или что‑то подобное. Прошу учесть, что это лишь догадка. Пока что я не могу понять, что вообще творится вокруг. Я знаю, что есть заговор, но что хотят заговорщики, понять не могу.

– Ладно, – отмахнулся Дубай. – Я все выясню. Если будет положительный результат, то свяжусь с тобой. Там разработаем план дальнейших действий.

Я кивнул. Развернулся и покинул палубу. За мной следовал Кубинец. Была у меня одна ниточка, которую я давно держал в руках, но никак не мог ее раскрутить. Теперь стоило с ней поработать.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Порт мы покинули одновременно. Я на своем «икаре» вел колонну. За мной следовали Стеблин и Кубинец. Мы направлялись домой. На родной канал Беринга в двадцать седьмой дом. Табличка с такой цифрой висела на нашем особняке. Чудесное ощущение – предчувствие того, как я вступлю в свой дом, пройдусь по ковру, спущусь в подвал и обойду ряды толстых бочонков с пивом. О! Это чудесное чувство. Одно только омрачило его. Я вспомнил о затоплении подвала и об остановленном пивоварении.

Успели ли устранить все последствия катастрофы?

Или меня ждут руины?

Вот в чем вопрос!

Я ехал домой с камнем на сердце. Я не знал, чего мне ждать. Увидеть разоренным собственное гнездо – тяжкое испытание. И я должен его с честью выдержать.

Сворачивая в канал Беринга, я вдруг ясно понял, насколько соскучился по привычному распорядку дня. По утреннему легкому завтраку с двумя чашками крепкого кофе собственного приготовления. По подвалу, где я ежедневно проводил от двух до четырех часов среди запахов дрожжей и солода. По уютным креслам в трех своих кабинетах. Я устал жить под чужой личиной. Носить маску и соответствовать ей. Конечно, роскошный катер, шикарные апартаменты. Но на другой чаше весов уют, тепло дома, привычные вещи, любимые дела. В первый раз в моей жизни расследуемое мной дело потребовало от меня покинуть дом на длительный срок, отречься от пивоварения, любимых книг и вылазок в «Эсхил‑ХР».

Я вспомнил Ангелину, и сердце заполнилось грустью.

Я вильнул к набережной, вошел во внутренний дворик особняка и пристал к домашнему причалу. Рядом, качаясь на волнах, пришвартовался катер Кубинца. На причал выпрыгнул Стеблин и направился в дом. Через минуту причальный механизм опутал катер, притянул его в тенета, как паук зазевавшуюся муху.

Я бросил магнитный якорь к причальной тумбе и покинул «икар».

С трепетом в душе и замершим сердцем я вступил под своды родного дома. Кубинец и Стеблин держались позади меня. Они понимали, что я чувствую, и молчали.

Волнение. Дикое волнение. Точно я мальчишка, пригласивший девушку домой, когда родители уехали на дачу, и именно в этот вечер после двух‑трех бокалов вина должно свершиться то, о чем грезят все мальчишки во влажно‑томительных снах. Я прошел по ковру холла, с наслаждением вдыхая пыльный, пахнущий пивом и книгами воздух. Обернулся, скользя взглядом по родным стенам. И почувствовал, что я дома. Что ничего не изменилось. Никакой разрухи. Никаких руин.

Я в нетерпении отомкнул дверь, ведущую в подвал. Щелкнул выключателем, зажигая свет в помещении, и сбежал по ступенькам. Я не подумал воспользоваться лифтом. Мне было некогда. Я не мог ждать медлительную кабину, чинно опустившую бы меня в покои пивовара.

Увиденное бальзамом растеклось по сердцу. Чистый, готовый к работе подвал. Огромные бочки, расположившиеся штабелями вдоль стен, готовые хоть сейчас принять в себя свежий пенящийся напиток.

Оборудование сверкало чистотой. Дыры в стене не было. Вместо нее бетон и кирпич.

Заделали. Отремонтировали. Все готово к процессу. Засучить бы рукава и приступить. Аж зуд в руках. И глаза засверкали, как у библиофила при виде редкого фолианта. Но я подавил в себе желание. Еще не время.

Я обошел Хмельную. Погладил бочки нежно, как любимую. Проверил все оборудование. Осмотрел внимательно, есть ли какие изъяны, поломки. Опустился в свое кресло, раскрыл настольную книгу домашнего пивовара. Пролистал страницы и отложил. Закрыл глаза. Навалилась дремота.

Я так устал за сегодняшний день, что кресло показалось мне верхом совершенства, но поспать мне не удалось. В подвал спустился Кубинец и позвал меня ужинать. Что ж, и ужин будет кстати. День‑то выдался волнительный и весь без пищи!

Я поднялся и устало направился к лифту. Теперь можно было и повременить. Я лелеял в душе воспоминание о постели, куда мне сегодня предстояло нырнуть, как ныряют в омут. С головой.

Ужин оказался восхитительным. Кубинец точно предчувствовал, что сегодня я вернусь. И заказал три перемены в «Эсхил‑ХР». Разрезая нежный бифштекс, я поинтересовался:

– Как прошли похороны?

Стеблин подавился мясом. Закашлялся.

– Чьи? Похороны.

– Мои. Чьи же еще?

Я положил в рот мясо. Оно было изумительным. Прямо таяло во рту, как мороженое.

– Отлично. Море цветов и соболезнований, – ответил Кубинец. – Даже прибыли господа с твоей бывшей работы. В общем, всплакнули отлично.

– Что‑нибудь интересное было? – поинтересовался я, наливая в бокал ароматного темного пива. – Two beer or not two beer? – провозгласил я.

Марка не моя. Но пить можно. Даже вкусно.

– Через два дня после твоих похорон пришло приглашение на похороны Аграника Маркаряна. Конфуз страшный. Покойника на похороны зовут. Непонятно только в качестве кого.

Кубинец замолчал. Впился в бифштекс и в три минуты расправился с ним.

– И что? – поинтересовался я.

– На похороны съездил я. В закрытом гробу Маркаряна положили. Никто даже лица не видел.

Стеблин покинул стол, чтобы через минуту внести новое блюдо. Я облизнулся.

– Что‑нибудь подозрительное было? Кубинец усмехнулся:

– Проверяли нас несколько раз. Сперва перед самыми похоронами. Пришла бригада. Якобы в подвале ремонт начинать. Лица все незнакомые. Я Дубай отзвонился. Подъехал Иван. Посмотрел на горе‑ремонтников и вынес вердикт. Казачки‑то засланные. Лжеремонтники там где‑то покопались, что‑то посмотрели. Во все комнаты нос сунули и ушли. Короче, полное фиаско.

– Тело видели? – спросил я.

– Как не видеть. Можно сказать, на самое видное место положили. Чтобы сразу в глаза бросалось. Второй раз пришли через два дня, проверяли попойку, что мы тут закатили. Под видом полиции. Дубаевские, что тут сидели безвылазно, тоже опознали пареньков Ульяна.

– Значит, все‑таки пасли вас.

Я допил пиво и открыл новую бутылку.

– Когда воскресать намерен? – осведомился Кубинец.

– Думаю, в моем инкогнито больше нет нужды. Но личина удобная. Скоро сброшу, – пообещал я.

– Ты намерен сегодня ночевать…

– Именно, в своей постели. – Я потянулся томно, как сытый кот. – Гонза, ты себе не представляешь, как я устал от чужих. От холодных стен. Как я рад, что наконец‑то дома. И вообще меня достало это дело. Ведь чувствовал же, когда увидел в кресле Балаганова, что дело гнилое. Нельзя браться.

– Да, пустой номер. Переезд на новое место. Тебя можно было понять, – поддержал меня Кубинец. – Мне тоже Балаганов не понравился. С этим исчезновением. Но я знал, что раз ты вцепился в дело, то заставить тебя отказаться от него невозможно.

– Я перебираюсь назад. Сегодня переночую здесь. Думаю, что наш дом больше не покину. Позвони Дубай, скажи, чтобы прислал своего гения пластической хирургии, и… все новости чтобы стекались сюда.

Я допил пиво, поднялся из‑за стола:

– Благодарю за ужин.

– Не меня благодари, а Марка, – сказал Кубинец.

– Вот ты Марка и поблагодаришь от меня. – Марк Шульгин был шеф‑поваром ресторана «Эсхил‑ХР» и нашим общим другом. – Да… давно нам пора повара на постоянную работу пригласить. А то питаемся черт‑те как. Только пиво качественное, а все остальное либо полуфабрикаты из микроволновки, либо из ресторана. Давай пошустри по источникам. Может, в Сеть выложи объявление о вакансии, хотя, конечно, лучше через своих. Может, Марк знает. Вообще подумай. Я тебе задачу подкинул. А ты уж сам реши, как ее лучше исполнить. А теперь давай хакнутые файлы посмотрим. Ты говорил, что они у тебя.