Бега (пер. Л.Стоцкая) - Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska

– Ничего. Его уже держали на примете, именно он и был у Йольки Шпулец. Его и так работодатели решили на убой пустить, потому что после истории с Дерчиком он все равно никуда не годился. По-моему, он этого Дерчика замочил непреднамеренно, у меня свои взгляды на эту историю.

Взгляды старшего комиссара Ярковского живо меня заинтересовали.

– Есть у вас минутка? Сядем с другой стороны и сделаем вид, что смотрим программку. И скажите мне, что вы придумали, потому что вы, можно сказать, здешний.

– Ладно, только сперва поставлю.

С другой стороны мы не сели, потому что кони вышли на турф и перед паддоком стало пусто, можно было поговорить на любой скамейке. Открытые программки в руках были замечательным камуфляжем на сто процентов.

– Мне кажется, что он должен был заключить с Дерчиком сделку и максимум дать ему по морде, – сказал Ярковский, показывая пальцем лошадь номер два, которую как раз с этого заезда сняли. – Но это сильная и тупая скотина, поэтому он мог просто с разбегу свернуть Дерчику шею. Мне еще и потому так кажется, что у Дерчика с собой пленки не было… А вы про все это знаете? – встревожился он.

Я кивнула.

– Я даже знаю, где эта пленка была и когда Йолька ее забрала.

– Слава Богу, потому что я уже перепугался, что я вам служебные тайны раскрываю. Дерчик дико рисковал тем, что стал шантажировать эту компанию, но я абсолютно уверен, что это не ломжинские его успокоили, потому что они плевать на всю эту историю хотели. Он Василю пригрозил.

– Я надеюсь, он своего гардероба не менял? Насколько я знаю, доказательства – в микроскопических следах. Меня они вычислили, хотя я в тех кустах ни с кем не дралась, должны, наверное, вычислить и его?

– Да тут вообще проблем нет. И за Йольку тоже ответит. Кажется, он быстро расколется…

Я вернулась наверх, исполненная оптимизма. Убийца – примитив и скотина, но ведь наверняка не забыл, от кого получал заказ на мокрую работу, и заложит работодателя. Может, испугавшийся Василь успеет совершить еще какую-нибудь ошибку…

– Ты когда-нибудь была в мужском сортире внизу? – задумчиво спросила меня Мария.

Я несколько удивилась.

– Нет, ни разу. А что?

– Потому что не знаю, как у них там устроено. Можно как-нибудь в укромном месте пообщаться?

– Ну, мне кажется, в любом сортире можно пообщаться, за исключением советских. Спроси Метю, если он там тоже не был, пусть пойдет и проверит. А что?

– Тот, с кудряшками, ты говорила, как его зовут, но я забыла…

– Фигат.

– Фигат. Он пошел туда с кем-то. Вроде как ничего особенного, но я хотела проверить, на что он будет ставить, из любопытства. Поэтому я с минуту караулила, что он будет делать. А он посмотрел на какого-то типа, потер нос и пошел в туалет. А этот кто-то – немедленно отправился за ним. И было в этом что-то такое, что мне пришло в голову, что они хотят поговорить.

– Я бы удивилась, если бы он не пошел туда, – ехидно сказала я. – Мне не велено ничего рассказывать, потому что это следственная тайна, но убийцу Дерчика уже поймали, и если Фигат в этом не замешан, то я архиепископ Кентерберийский. Полиция в рот воды набрала, ну и что? Чтоб мне лопнуть, ведь все обо всем будут знать еще до девятого заезда. Хотя, может, и не будут, потому что убийцу не с ипподрома забирали… Да нет, слухи пойдут, потому что конюший Репы догадался.

– Что-то случилось, – сказал Метя, садясь в кресло и наклоняясь к нам. – Не знаю почему, но все сведения об этой афере доходят до меня из мест общего пользования…

– Он наткнулся в сортире на Фигата! – обрадовалась я.

– Это был Фигат? Может быть, голоса я не узнал. Он кого-то уведомил, что поймали Шимека. Не знаю, кто такой Шимек. Он был страшно недоволен и применял уголовнонаказуемые угрозы, а также провозгласил, что ни за кого шкурой отвечать не станет, поэтому – спасайся кто может. Но он не уверен, что именно в полиции знают.

– Ну вот, пожалуйста! – удивилась Мария. – Я все правильно угадала!

– Я же говорила, что слухи разойдутся! Я должна про это рассказать Ярковскому, потому что он сидел со мной перед паддоком и не видел, что тут творилось. Черт паршивый, сколько раз мне еще скакать по этим лестницам?!

Последний триплет получился лучше, потому что в девятом заезде выиграл Сарновский на лошади, которую до сей поры упрямо придерживали. Никто на эту лошадь не ставил. Группа товарищей Капуляса нажралась до потери пульса, а сам Капуляс загремел вниз по лестнице. Правда, катился он недолго, потому что, в конце концов, он некогда был жокеем и ловкость позволила ему овладеть ситуацией, он остановил падение между маршами и вниз спустился жив-здоровехонек, но настолько пьяный, что не мог найти дверей. Фигат хладнокровно получил в кассе три миллиона семьсот, потому что он ставил по двести тысяч, и спокойным шагом скрылся за горизонтом. Директор пригласил на разговор Репу, который в виде исключения был безукоризненно трезв. Я услышала все это случайно. Домой я вернулась, полная великих надежд, что услышу о том, как кончилась вся эта авантюра.

– Гонората сказала, что тоже хочет знать, поэтому вы должны прийти и втроем все рассказать, – сообщил нам Метя в среду. – И лучше всего прямо завтра.

– Мне почему-то кажется, что нас всего две штуки, – заметила Мария. – Я не очень хорошо умею считать, но до трех – уж как-нибудь. Так откуда взялось «втроем»?

– А я что – собака?

– Как это? Ты что, ей еще ничего не рассказывал?

– Ничего подобного! Я ей все рассказал, а она капризничает, что косноязычно. Она приготовит такие особенные тефтельки в грибном соусе и баранину в сметане, ягненка! Пальчики оближете, это же райское блюдо, говорю вам, амброзия! Нектаром не назовешь, потому что его не пьют, а едят.

Ипподром гудел от сенсаций. Все уже знали, что убийцу Дерчика поймали, что арестовали таинственного Василя. Из букмекеров процветал сегодня только один, Репу лишили всяких прав, от ломжинской мафии следа не осталось, двое посредников сегодня демонстрировали полнейшую дезориентацию и беспомощность. Они бесцельно шатались и даже не ставили в кассе, что превосходило всяческое разумение, поскольку их знание лошадей значительно превышало компетенцию их работодателей в этой области. Однако не исключено было, что они просто не привыкли играть на собственные деньги.

Моника Гонсовская пришла только к третьему заезду и сумела во всем разобраться.

– Я смотрела паддок и успела поставить, – сказала она, усаживаясь в кресло за мною. – Не понимаю, что все эти люди вытворяют, тут можно рассчитывать только на двух лошадей. Симфонию и Катара, три-два. Никто другой не имеет права даже приближаться к ним. Я надеюсь, что вы поставили на Симфонию и Катара?

– Поставила. Так что было с этим Подвальским-Ерчиком?

– Это все-таки был Подвальский. Оказывается, это он и убил Завейчика, вы уже об этом слышали? Они, правда, мне этого прямо не сказали, но я сделала такой вывод, страшно удивилась и ничего из всего этого не понимаю. Во всяком случае, его посадили под замок, и он сидит. Почему он это сделал?

– Потому что Завейчик его выследил.

– Ну и что? Он хотел с ним заключить какую-то сделку. С ума, что ли, этот Подвальский сошел, лучше ведь сделка, чем убийство, верно? Зачем ему это было нужно?

– Может быть, ему не хотелось иметь компаньонов. Не знаю, ведь я его показаний еще не видела…

– Потому что Репа всем заправлял и этого своего конюшего так защищал, а теперь смотрите, что у него из этого получилось! – вещал пан Эдя. – Но они ничего ему не сделают, откуда им тогда тренеров брать!

– Тренеров – это еще ладно, а вот жокеев откуда возьмут? – огорчался Вальдемар. – Они вроде как хотели арестовать половину персонала, директор их хотя бы на сегодня отвоевал, потому что тогда игрокам скакать пришлось бы…

– А что, это идея! – загорелся пан Рысек. – И каждый едет, обязуясь поставить на себя!

– А вес? – запротестовал полковник. – Во всех заездах надо было бы поставить только старых арабских лошадей.

– …ничего подобного, совсем не Репа, ломжинскую мафию посадили и всех букмекеров, – говорил кто-то за барьером. – Дерчик для них был все равно что соринка в глазу.

– Какая мафия, никакая не мафия, только вице-министр внешней торговли! Оказывается, он их держал в кулаке, это же афера в высших кругах…

– Сельского хозяйства, а не внешней торговли! Старый директор сел…

– Совсем не сел, наоборот, он главным свидетелем будет!

– А ну вас, бабушка вилами по воде писала! Они взятки брали у этих ломжинских и все, от букмекеров тоже, и вовсе не в министерстве, а в МВД…

– МВД уже нет!

– Ну, что-то же такое там есть, назови хоть горшком, хоть ухватом, но ведь исполнительная власть осталась? Или нет?

– …да, была мафия, но старая мафия, партийно-милицейская, и они потихоньку тут правили…