Сталин Экономическая революция - Д. Верхотуров

Дело в том, что Троцкий, Зиновьев и Каменев придерживались взглядов, которые, с одной стороны, были очень схожими с теми, которых придерживался сам Ленин, а с другой стороны, не так давно именно эти взгляды были официальной позицией партии. Прошло ведь всего два года с тех пор, как Зиновьев и Каменев сами были руководителями партии и членами «тройки», предрешавшей все вопросы.

Различия во взглядах Ленина и того же Зиновьева или Троцкого, конечно, были. Их и не могло не быть. Но было ясно, что делать акцент на эти расхождения — дело провальное. Нужно будет, в таком случае, доискиваться тончайших оттенков смысла в их фразах и пытаться доказать, опираясь на эти оттенки смысла, что они отошли от ленинизма. Сталин хорошо помнил такого рода борьбу, которую он наблюдал на съездах и в кулуарах, где нешуточные столкновения шли из-за фраз и тонкостей смысла.

Она, может быть, и годилась для интеллигентской партии, где абсолютное большинство членов имеет образование и может разобраться в теоретических тонкостях. Но этот вид борьбы совсем не годился для новых условий, когда партия стала массовой и, в массе своей, малообразованной. По крайней мере, подавляющее большинство членов партии совершенно не разбиралось в теоретических вопросах и шло за руководством партии. Если поставить на тонкости теории и смысла высказываний, то партийные массы не поймут. Это с одной стороны. А с другой стороны, Троцкий и Зиновьев, как более оборотистые и умелые пропагандисты, сумеют повернуть положение в свою пользу.

Нужно было все предательство Троцкого и Зиновьева объяснить партийной массе на наиболее простых и ясных примерах, в которых они и ленинизм будут противопоставлены друг другу и будут находиться в антагонистическом противоречии. А вот этого невозможно было добиться, если в сам ленинизм не внести некоторых поправок.

Некоторого упрощения ленинизма требовали не только нужды внутрипартийной борьбы, но и нужды очень широкой агитации в массах рабочих, в подавляющем большинстве своем бывших в те времена малограмотными. Начавшееся строительство требовало разъяснения его целей и задач всем его участникам, причем разъяснения, связанного с политикой партии, с лозунгами партии. Для того, чтобы разъяснить смысл партийного лозунга, в духе ленинизма конечно, малограмотному рабочему или крестьянину, нужно было несколько упростить сам ленинизм, приблизить его к уровню понимания рабочей массы.

Впоследствии это стало обвинением Сталина: «Вульгаризация, упрощенчество, схематизм, прямолинейность, безапелляционность придали взглядам Сталина примитивно-ортодоксальный характер»; «Сталин был большим мастером упрощения теории марксизма-ленинизма, часто до примитивизма» [53. С. 217, 224]. Как только не склоняли его якобы примитивные взгляды, забывая при этом о тех пропагандистских задачах, которые встали перед партией, взявшей на себя руководство хозяйственным строительством.

Сталин не мог упростить теоретическое и литературное наследство Ленина, Маркса и Энгельса просто потому, что никогда этого не делал. При жизни Сталина много раз выходили сборники и собрания сочинений классиков. Вышло три собрания сочинений Ленина, и потом, уже после войны, четвертое собрание, на сей раз полное. Выходило большое количество самых разнообразных собраний и сборников работ других классиков марксизма, специально в дешевых, массовых изданиях, которые тщательно изучались на занятиях политучебы. После войны вышло полное собрание сочинений Маркса и Энгельса. В 30-х годах в библиотеках еще были на свободном доступе дореволюционные издания классиков и Ленина. Все, кто только желал, могли ознакомиться с работами классиков в оригинале и практически без купюр.

Другое дело, что для пропагандистской работы Сталин создал несколько упрощенный, по сравнению с оригинальными работами, более схематичный и ясный курс марксизма-ленинизма. Эту работу он начал еще в 1924 году, и она, в конце концов, завершилась с изданием «Краткого курса истории ВКП(б)».[29] Ну и, конечно, в своих статьях и выступлениях добивался кристальной ясности мысли.

Если хотите, то можно сказать и так: Сталин создал более простую и удобную в пропаганде версию марксизма-ленинизма.

В 1926 и 1927 годах Сталин занимался двумя главными проблемами, которые больше всего его интересовали. Первая проблема — это международное положение и руководство революционным движением по всему миру. Сталин и Бухарин, ставший руководителем Коминтерна, пытались создать в Китае плацдарм для революции путем заключения и поддержания союза между китайскими коммунистами и националистами в Гоминьдане.[30]

Вторая проблема, над которой Сталин работал в течение 1926 и 1927 годов, — это вопрос о программе оппозиции. Он работал над доказательствами коренного отличия политики Политбюро от высказываний Троцкого и Зиновьева. Он это доказывал не только словами, но и делами.

Как я уже говорил, после XIV съезда партии и январского Пленума ЦК Зиновьев и Троцкий не успокоились. Они продолжили борьбу, только теперь уже полуподпольными методами. Троцкий, Каменев и Зиновьев достигли соглашения о совместном выступлении на апрельском Пленуме ЦК, на который выносился вопрос о хозяйственном положении.

На нем они и выступили после доклада Рыкова, чем заявили о существовании вполне сложившегося троцкистско-зиновьевского блока.

Активность оппозиционеров заставила Сталина предпринять против них меры противодействия. 14 июля 1926 года был созван Пленум ЦК и ЦКК, на котором был поставлен вопрос об оппозиционной группе. Троцкий и Зиновьев выступили и здесь, представив свою декларацию с подписями своих сторонников. Посыпались взаимные обвинения и начались дебаты, из-за которых Пленум затянулся на неделю. Прения были настолько остры, что не выдержал напряжения Дзержинский, умерший после своего страстного выступления. В конце концов, даже несмотря на потери, Сталину удалось одержать победу, и удержать за собой большинство в ЦК.

Дзержинский умер неожиданно. 14 июля 1926 года собрался Пленум ЦК и ЦКК, на который были вынесены вопросы фракционной деятельности оппозиционеров. Троцкий, Зиновьев и их сторонники вынесли к этому Пленуму свою общую декларацию. Члены Центрального Комитета и Центральной Контрольной Комиссии собрались для того, чтобы разобрать эту декларацию, оценить поведение членов оппозиции и принять по ним решение.

Как и следовало ожидать, обсуждение вышло далеко за рамки общей декларации. С течением тяжелого диспута центр внимания перемещался от более общих вопросов к более частным, и, наконец, в центре внимания спорящих сторон оказалась хозяйственная политика партии.

В числе руководства ВСНХ был один из наиболее последовательных сторонников Троцкого, наиболее радикально настроенный человек из его окружения, — Пятаков. Он, не принявши нэп, проводил и поощрял методы директивного управления хозяйством, вполне в стиле времен Гражданской войны. Одной из наиболее характерных черт этой политики было строгое недопущение хоть каких-нибудь рыночных механизмов снабжения государственных предприятий, вывод их из рыночного оборота сырья, топлива и товаров. Пятаков вел борьбу за устранение рынка из снабжения госпредприятий с переменным успехом, но каждая такая попытка оборачивалась созданием все новых контрольных и согласующих органов и введением все новых форм отчетности. Спустя некоторое время этот аппарат будет разрушен почти до основания. Но во времена Пятакова объем отчетности доходил до устрашающих размеров. Нередко отчеты трестов занимали тысячи страниц и выполнялись в нескольких томах. Одно только составление их обходилось в миллионы рублей.

В снабжении было еще хуже. В то время большую часть нужного промышленного сырья заготавливали и обрабатывали мелкие и средние предприятия, коих насчитывались тысячи, объединенные в десятки трестов. Сельскохозяйственное сырье заготавливалось по линии сельской кооперации, которая тоже имела огромный и разветвленный аппарат.

Плюс еще были центральные органы: главки, управления, которые занимались контролем и планированием. Для того, чтобы получить нужное сырье или материалы, предприятие должно было составить десятки заявок и пройти десятки согласований. Например, план треста союзного значения должен был пройти восемь согласующих инстанций. А план треста республиканского значения — 16 инстанций. Легко себе представить, какая бюрократия сопровождала хозяйственную работу.

И вот 20 июля на Пленуме спор зашел о хозяйстве. Пятаков выступил с резкой речью, в которой обвинял сторонников Сталина, в том числе и Дзержинского, в развале хозяйства, в бюрократическом перерождении и чуть ли не в предательстве революции путем извращения хозяйственной политики.