Ган Исландец - Виктор Гюго

Капитанъ отвѣтилъ грустнымъ тономъ:

— Поручикъ, вы потеряли только вашъ прекрасный замокъ, я же лишился собаки.

При этомъ отвѣтѣ молодой человѣкъ оставался въ нерѣшимости, смѣяться ему или сожалѣть.

— Послушайте, капитанъ, — началъ онъ: — я лишился замка…

Капитанъ перебилъ его:

— Такъ что-же изъ этого? Завтра вы выиграете другой.

— Да, но и вы найдете другую собаку.

Старикъ покачалъ головой.

— Я найду собаку, но не верну бѣднаго Драка.

Онъ замолчалъ. Крупныя слезы катились изъ его глазъ по грубымъ, загорѣлымъ щекамъ.

— Это былъ мой единственный другъ, — продолжалъ онъ: — я не зналъ ни отца, ни матери, да упокоитъ Богъ ихъ души! Поручикъ, бѣдный Дракъ спасъ мнѣ жизнь в померанскую войну и я назвалъ его въ честь знаменитаго адмирала. Добрая собака, она не измѣняла мнѣ ни въ счастіи, ни въ горѣ. Послѣ сраженія при Огольфанѣ, великій генералъ Шакъ поласкалъ его рукою, говоря: «Славная у тебя собака, сержантъ Лори!» Въ то время я былъ еще сержантомъ.

— А! — перебилъ молодой баронъ, помахивая хлыстикомъ: — Какъ странно, должно быть, быть сержантомъ.

Старый служака не слушалъ его. Повидимому онъ разсуждалъ самъ съ собою и безсвязныя слова срывались съ его языка.

— Бѣдный Дракъ! Сколько разъ здравъ и невредимъ выбирался ты изъ брешей и траншей и для чего же? Чтобы утонуть какъ кошка въ проклятомъ дронтгеймскомъ заливѣ! Бѣдная собака! Мой храбрый другъ! Ты достоинъ былъ умереть вмѣстѣ со мною на полѣ битвы.

— Полноте хныкать, капитанъ, — вскричалъ поручикъ: — завтра, быть можетъ, намъ придется драться.

— Да, — презрительно отвѣтилъ старый капитанъ: — съ достойными врагами!

— А что же, съ разбойниками рудокопами! Съ дьявольскими охотниками!

— Съ каменотесами, съ грабителями большихъ дорогъ, съ субъектами, которые не сумѣютъ выстроить свиной головы или угла Густава Адольфа! Вотъ съ какимъ сбродомъ придется имѣть дѣло мнѣ, побывавшему въ померанскомъ и голштинскомъ походахъ, сдѣлавшему сканійскую и далекарлійскую кампаніи! Сражавшемуся съ знаменитымъ генералом Шакомъ и храбрымъ графомъ Гульденлью!..

— Но вы забываете, — перебилъ Рандмеръ: — что у этихъ бандъ страшный предводитель, дикій и сильный великанъ, подобный Голіафу, извергъ, упивающійся человѣческою кровью, демонъ, въ которомъ соединились всѣ силы ада…

— Кто же это такой? — спросилъ капитанъ.

— Знаменитый Ганъ Исландецъ!

— Брр! Побьюсь объ закладъ, что этотъ грозный полководецъ не съумѣетъ зарядить мушкетъ въ четыре пріема!

Рандмеръ расхохотался.

— Смѣйтесь, смѣйтесь, — продолжалъ капитанъ: — дѣйствительно будетъ очень весело, когда наши добрыя сабли скрестятся съ грубыми заступами и славныя копья съ навозными вилами! Нечего сказать, достойные противники! Мой храбрый Дракъ не сталъ бы даже кусать ихъ за ноги!..

Капитанъ продолжалъ энергически изливать свою досаду, какъ вдругъ рѣчь его прервана была появленіемъ офицера, подбѣжавшаго къ нимъ запыхавшись.

— Капитанъ Лори! Милѣйшій Рандмеръ.

— Что такое? — разомъ спросили оба.

— Друзья мои… я леденѣю отъ ужаса… Алефельдъ! Поручикъ Алефельдъ! Сынъ великаго канцлера! Знаете, любезный баронъ Рандмеръ, этотъ Фредерикъ… этотъ элегантный щеголь!..

— Да, черезчуръ элегантный, — отвѣтилъ баронъ: — Однако на послѣднемъ балу въ Шарлоттенбургѣ я перещеголялъ его костюмомъ… Но что съ нимъ случилось?

— Знаю, о комъ вы говорите, — сказалъ въ то же время капитанъ Лори: — Фредерикъ Алефельдъ, поручикъ третьей роты съ синими лацканами. Онъ порядкомъ неглежировалъ службой.

— На него не станутъ теперь жаловаться, капитанъ Лори.

— Это почему? — спросилъ Рандмеръ.

— Онъ въ Вальстромскомъ гарнизонѣ, - равнодушно замѣтилъ старый капитанъ.

— Именно. Полковникъ только-что получилъ извѣстіе… бѣдный Фредерикъ!

— Но что съ нимъ случилось? Капитанъ Болларъ, вы пугаете меня.

Старый Лори продолжалъ:

— Брр! Нашъ щеголь по обыкновенію не поспѣлъ на перекличку; капитанъ посадилъ подъ арестъ канцлерскаго сынка, — вотъ и все несчастіе, которое такъ подѣйствовало на капитана Боллара.

Болларъ хлопнулъ его по плечу.

— Капитанъ Лори, поручикъ Алефельдъ съѣденъ заживо.

Капитаны значительно переглянулись, а Рандмеръ, сначала удивленный, вдругъ расхохотался.

— Э! Капитанъ Болларъ, у васъ всегда найдется какая нибудь скверная шутка. Но предупреждаю васъ, меня вы не проведете.

Скрестивъ руки, поручикъ далъ полную волю своей веселости, клянясь, что его больше всего забавляетъ легковѣріе, съ которымъ Лори принимаетъ вздорныя выдумки Боллара.

— Выдумка дѣйствительно забавная, — говорилъ онъ: — одна мысль, что Фредерикъ, такъ заботившійся о своей кожѣ, съѣденъ живымъ, въ состояніи уморить со смѣху.

— Полно дурачиться, Рандмеръ, — сердито сказалъ Болларъ: — говорю вамъ, Алефельдъ умеръ, я слышалъ это отъ самого полковника.

— О! Да онъ отлично играетъ свою роль! — продолжалъ баронъ, не переставая смѣяться: — Шутникъ!

Болларъ пожалъ плечами и обратился къ старому Лори, который хладнокровно просилъ его разсказать подробности.

— Въ самомъ дѣлѣ, любезный капитанъ Болларъ, — подметилъ неистощимый весельчакъ: — разскажите же намъ, кѣмъ это съѣденъ нашъ молодчикъ. Достался ли онъ на завтракъ волку, или на обѣдъ буйволу, или на ужинъ медвѣдю?

— Полковникъ, — сказалъ Болларъ: — только-что получилъ въ дорогѣ депешу, которая сперва извѣщаетъ, что Вальстромскій гарнизонъ отступаетъ къ намь, тѣснимый значительнымъ отрядомъ мятежниковъ…

Старый Лори нахмурился.

— А затѣмъ, — продолжалъ Болларъ: — что поручикъ Фредерикъ Алефельдъ, отправившись три дня тому назадъ на охоту въ горы къ Арбарскимъ развалинамъ, встрѣтился съ чудовищемъ, которое утащило его въ свою пещеру и пожрало.

Веселость поручика Рандмера удвоилась.

— О! о! Съ какимъ легковѣріемъ добрый Лори вѣритъ дѣтскимъ сказкамъ! Превосходно! Храните вашу серьезность, милый Болларъ; вы удивительно забавны! Однако, вы не сказали намъ, какое чудовище, какой лѣшій или вампиръ утащилъ нашего поручика и пожралъ его какъ шестидневнаго козленка.

— Я говорю не вамъ, — пробормоталъ съ досадою Болларъ: — а Лори, который не дурачится какъ вы. Любезный Лори, чудовище, упившееся кровью Фредерика, Ганъ Исландецъ.

— Предводитель разбойниковъ! — вскричалъ старый офицеръ.

— Ну вотъ, мой храбрый Лори, — подхватилъ со смѣхомъ Рандмеръ: — надо ли умѣть заряжать мушкетъ, когда такъ ловко работаешь челюстями.

— Баронъ Рандмеръ, — сказалъ Болларъ: — вы ужасно походите на Алефельда. Берегитесь, чтобы васъ не постигла та же участь.

— Ей Богу, мнѣ больше всего нравится невозмутимая серьезность капитана Боллара, — вскричалъ молодой человѣкъ.

— А меня, — возразилъ тотъ: — больше всего пугаетъ неистощимая веселость поручика Рандмера.

Въ эту минуту толпа офицеровъ, съ живостью о чемъ-то разговаривавшихъ, подошла къ нашимъ собесѣдникамъ.

— Ахъ, чертъ возьми! — вскричалъ Рандмеръ: — Надо позабавить ихъ выдумкой Боллара. Знаете-ли, господа, — продолжалъ онъ, идя къ нимъ навстрѣчу: — несчастный Фредерикъ Алефельдъ съѣденъ заживо извергомь Ганомъ Исландцемъ.

Сказавъ это, онъ не могъ удержаться отъ смѣха, который къ его удивленію встрѣченъ былъ почти негодующими криками:

— Какъ! Вы смѣетесь! Я не ожидалъ, чтобы Рандмеръ сталъ сообщать такимъ тономъ подобную новость. Смѣяться надъ несчастіемъ товарища!

— Какъ? — съ смущеніемъ спросилъ Рандмеръ: — Неужели это правда?

— Да вы сами же говорите! — кричали ему со всѣхъ сторонъ: — Развѣ вы уже не вѣрите своимъ словамъ:

— Но я полагалъ, что это выдумка Боллара…

— Выдумка была бы самая непозволительная, — вмѣшался старый офицеръ: — но къ несчастію, извѣстіе это вполнѣ достовѣрно. Нашъ полковникъ, баронъ Ветгайнъ, только-что получилъ эту роковую вѣсть.

— Страшное происшествіе! Какой ужасъ! — послышались голоса въ толпѣ.

— Намъ придется драться съ волками и медвѣдями въ образѣ человѣческомъ, — замѣтилъ кто-то.

— На насъ посыпятся выстрѣлы невѣдомо откуда, — сказалъ другой: — насъ перестрѣляютъ по одиночкѣ какъ старыхъ фазановъ въ птичникѣ.

Невольно содрогнешься, подумавъ о смерти Алефельда, — вскричалъ Болларъ торжественнымъ тономъ: — нашъ полкъ несчастливъ. Смерть Диспольсена, гибель бѣдныхъ солдатъ въ Каскадтиморѣ, страшная участь Алефельда, — вотъ три трагическихъ происшествія въ короткій промежутокъ времени.

Молодой баронъ Рандмеръ вышелъ наконецъ изъ своей молчаливой задумчивости.

— Просто не вѣришь своимъ ушамъ! — вскричалъ онъ: — Фредерикъ, этотъ ловкій танцоръ!

Послѣ этого глубокомысленнаго изреченія, онъ снова замолчалъ, между тѣмъ какъ капитанъ Лори, искренно соболѣзнуя смерти молодаго поручика, замѣтилъ второму стрѣлку, Торику Бельфасту, что мѣдь на его перевязи не такъ ярко блеститъ какъ прежде.