Ган Исландец - Виктор Гюго

— Да, сударь, — подхватила женщина: — а къ куску превосходнаго риндеброда, какъ сказалъ мой муженекъ, вы можете присоединить лакомый кусочекъ соленой трески, приправленной китовымъ жиромъ. Садитесъ за столъ, господинъ чужестранецъ.

— А если ваша милость не жалуетъ мяса святого Усуфа [22], - продолжалъ рыбакъ: — обождите минутку, ручаюсь, что вы отвѣдаете мяса самой лучшей козули или по крайней мѣрѣ крылышко королевскаго фазана. Мы поджидаемъ самаго искуснаго охотника во всѣхъ трехъ округахъ. Не такъ ли, добрая Маасъ?

Маасъ, норвежское слово, съ которымъ рыбакъ обратился къ своей женѣ, значитъ чайка. Неизвѣстно, было ли это настоящее имя или только ласковое прозвище, но жена повидимому нисколько не обидѣлась имъ.

— Еще бы, самый искусный охотникъ! — съ гордостью отвѣтила она. — Это мой братъ, знаменитый Кенниболъ! Да хранитъ его Господь! Онъ пришелъ погостить къ намъ на нѣсколько дней и вы можете, господинъ чужестранецъ, выпить съ нимъ изъ одной кружки славнаго пивца. Онъ такой же странникъ, какъ и вы.

— Спасибо, добрая хозяйка, — улыбаясь, сказалъ Орденеръ, — но мнѣ придется удовольствоваться твоей аппетитной треской и кускомъ риндеброда. Мнѣ недосугъ ожидать твоего брата знаменитаго охотника, я долженъ пуститься въ путь, не теряя времени.

Добрая Маасъ, съ одной стороны раздосадованная скорымъ уходомъ чужестранца, съ другой — польщенная его похвалой ея трескѣ и брату, вскричала:

— Спасибо вамъ, сударь, на добромъ словѣ… Но неужели вы такъ скоро уйдете отъ насъ?

— Да, мнѣ нельзя мѣшкать.

— И вы хотите пуститься въ горы въ такое время, въ такую погодку?

— Важное дѣло принуждаетъ меня къ этому.

Отвѣтъ молодого человѣка подстрекнулъ врожденное любопытство его хозяевъ и въ то же время удивилъ ихъ.

Рыбакъ всталъ изъ за стола и сказалъ.

— Сударь, вы находитесь у Христофора Бальдуса Брааля, рыбака деревушки Сурбъ.

Жена добавила:

— Маасъ Кенниболъ, его жена и служанка.

Когда норвежскіе крестьяне хотятъ вѣжливо узнать имя незнакомца, они имѣютъ обыкновеніе объявлять сперва свое.

Орденеръ отвѣтилъ:

— А я путешественникъ, не знающій ни имени своего, ни дороги, по которой ему придется идти.

Этотъ своеобразный отвѣтъ показался неудовлетворительнымъ рыбаку Браалю.

— Клянусь короной стараго Гормона, — вскричалъ онъ: — я думалъ, что въ настоящее время во всей Норвегіи только одинъ человѣкъ не увѣренъ въ своемъ имени. Я говорю о благородномъ баронѣ Торвикѣ, который, какъ слышно, скоро получитъ титулъ графа Даннескіольда, по причинѣ славной свадьбы своей съ дочерью канцлера. Вотъ, добрая Маасъ, самая свѣжая новость, которую узналъ я въ Дронтгеймѣ. Поздравляю васъ, господинъ чужестранецъ, съ этимъ сходствомъ съ сыномъ вице-короля, графа Гульденлью.

— Если ужъ ваша милость, — подхватила Маасъ съ лицомъ, разгорѣвшимся отъ любопытства, — не желаете ничего сказать намъ про себя, не можете ли сообщить хоть какихъ нибудь вѣстей, напримѣръ, о славной свадьбѣ, про которую говоритъ мой мужъ?

— Да, — замѣтилъ рыбакъ съ важнымъ видомъ, — это самая свѣжая новость. Не пройдетъ и мѣсяца какъ сынъ вице-короля женится на дочери великаго канцлера.

— Врядъ ли, — сказалъ Орденеръ.

— Вы сомнѣваетесь, сударь? Могу васъ увѣрить, что дѣло слажено. Я знаю это изъ вѣрныхъ источниковъ, такъ какъ слышалъ отъ господина Поэля, довѣреннаго слуги благороднаго барона Торвика, то есть именитаго графа Даннескіольда. Ужъ не замутила ли воду буря въ эти шесть дней? Можетъ быть этотъ славный союзъ не состоится?

— Я такъ думаю, — отвѣтилъ улыбаясь молодой человѣкъ.

— Ну, значитъ, я ошибся. Не разводи огня, прежде чѣмъ рыба не попалась въ сѣти. Да вѣрно ли, что свадьба разошлась? Отъ кого вы узнали эту новость?

— Ни отъ кого, — отвѣтилъ Орденеръ, — я самъ такъ думаю.

При этихъ наивныхъ словахъ, рыбакъ не могъ удержаться отъ смѣха, не смотря на врожденную норвежцамъ вѣжливость.

— Простите, сударь. Сейчасъ видно, что вы путешественникъ и, безъ сомнѣнія, чужестранецъ. Такъ вы думаете, что все пойдетъ какъ вы хотите, что по вашему желанію погода нахмурится или прояснится?

Тутъ рыбакъ, интересовавшійся, подобно всѣмъ норвежскимъ крестьянамъ, общественными событіями своей страны, принялся объяснять Орденеру, почему бракъ этотъ не можетъ разстроиться, что онъ необходимъ для фамиліи Алефельдовъ, что вице-король не можетъ отказать королю, который стоитъ за этотъ бракъ. Кромѣ того, утверждаютъ, что истинная любовь соединяетъ будущихъ супруговъ; словомъ, рыбакъ Брааль вполнѣ былъ увѣренъ въ осуществимости этого союза и хотѣлъ бы столь же быть увѣреннымъ въ томъ, что завтра ему удастся убить проклятую морскую собаку, опустошавшую Мастербикскій прудъ.

Орденеръ нисколько не былъ расположенъ поддерживать политическія разсужденія грубаго простолюдина, и приходъ новаго посѣтителя вывелъ его изъ затрудненія.

— А, вотъ и онъ, мой братъ! — вскричала старая Маасъ.

Одно лишь прибытіе ея брата могло вывести ее изъ глубокаго удивленія и восторга, съ которымъ слушала она длинныя разсужденія своего мужа.

Между тѣмъ какъ дѣти шумно кинулись на шею къ своему дядѣ, рыбакъ важно протянулъ ему руку.

— Добро пожаловать, братецъ, — сказалъ онъ и, обратившись къ Орденеру, прибавилъ:

— Сударь, вотъ братъ нашъ, знаменитый охотникъ Кольскихъ горъ, Кенниболъ.

— Здравствуйте, — сказалъ горецъ, снимая шапку изъ медвѣжьей шкуры. — Ну, братецъ, я такъ же плохо охотился на вашихъ берегахъ, какъ ты ловилъ бы рыбу въ нашихъ горахъ. Мнѣ кажется, скорѣе можно наполнить охотничью сумку, разыскивая домовыхъ и вѣдьмъ въ мрачныхъ лѣсахъ королевы Мабъ. Сестрица Маасъ, ты первая чайка, которую я встрѣчаю сегодня. Вотъ, друзья, вся моя добыча. Изъ за какого-нибудь дрянного глухаря первый охотникъ Дронтгеймскаго округа принужденъ былъ обѣгать всѣ прогалины въ такую пору и непогоду.

Съ этими словами онъ вынулъ изъ сумки и бросилъ на столъ бѣлую куропатку, замѣтивъ, что эта тощая дичина не стоитъ и выстрѣла мушкета.

— Но, — пробормоталъ онъ сквозь зубы: — будь покоенъ, вѣрный мушкетъ Кеннибола, скоро ты поохотишься за жирной дичью. Если тебѣ не придется портить шкуры сернъ и оленей, за то ты вдоволь прострѣлишь зеленыхъ плащей и красныхъ мундировъ.

Эти слова, сказанныя вполголоса, подстрекнули любопытство Маасъ.

— Что это ты сказалъ, братецъ? — спросила она.

— Я говорю, что всегда какой-нибудь домовой дергаетъ женщину за языкъ.

— Правда твоя, Кенниболъ, — вскричалъ рыбакъ: — эти Евины дщери любопытнѣе своей праматери… Ты, кажется, заговорилъ о зеленыхъ плащахъ?

— Знаешь, дружище, — съ досадой возразилъ Кенниболъ: — я довѣряю свои тайны только мушкету, такъ какъ увѣренъ, что онъ ихъ не выдастъ.

— Въ деревнѣ поговариваютъ о бунтѣ рудокоповъ, — невозмутимо продолжалъ рыбакъ. — Можетъ статься, ты провѣдалъ объ этомъ что нибудь, братецъ?

Горецъ схватилъ свою шапку и надвинувъ ее на глаза, искоса взглянулъ на незнакомца. Затѣмъ, нагнувшись къ рыбаку, онъ шепнулъ ему отрывистымъ тономъ:

— Молчи!

Рыбакъ покачалъ головой.

— Эхъ, братъ Кенниболъ, какъ рыба ни молчитъ, а все попадетъ въ вершу.

На минуту водворилось молчаніе. Братья выразительно переглянулись; дѣти ощипывали перья лежавшей на столѣ куропатки; хозяйка насторожила уши, а Орденеръ молча наблюдалъ за всѣми.

— Если вы плохо поужинаете сегодня, — произнесъ вдругъ охотникъ, очевидно желая перемѣнить предметъ разговора: — за то съ лихвой наверстаете завтра. Ну, братъ Брааль, лови теперь кита, я обѣщаю тебѣ медвѣжьяго сала на приправу.

— Медвѣжьяго сала! — подхватила Маасъ. — Такъ ты встрѣтилъ медвѣдя въ окрестностяхъ?.. Ну, ребятишки, Патрикъ, Регнеръ, не смѣть выходить изъ хижины… Медвѣдь какъ разъ сцапаетъ!

— Успокойся, сестра, завтра вамъ уже нечего будетъ его бояться. Я дѣйствительно встрѣтилъ медвѣдя въ двухъ миляхъ отъ Сурба, и притомъ бѣлаго медвѣдя. Мнѣ показалось, что онъ тащилъ человѣка, или скорѣе какое-то животное. Но нѣтъ, скорѣе это былъ козій пастухъ, они вѣдь одѣваются въ звѣриныя шкурки. Впрочемъ, издалека-то порядкомъ ничего не разберешь… Меня удивило только одно обстоятельство, что медвѣдь тащилъ свою добычу на спинѣ, а не въ зубахъ.

— На спинѣ, братецъ?

— Да, на спинѣ, и повидимому добыча то была мертвая, такъ какъ не пыталась даже защищаться.

— Но, — разсудительно замѣтилъ рыбакъ: — если бы добыча была мертвая, какимъ образомъ могла она держаться на спинѣ медвѣдя?

— Въ томъ то и штука, ну да впрочемъ, это была послѣдняя добыча мишки. Прійдя въ деревню, я сговорился съ шестью надежными товарищами и завтра, сестрица Маасъ, у тебя будетъ самая роскошная медвѣжья шкура, которая когда либо рыскала по снѣжнымъ горамъ.