Любовь Люцифера - Маргит Сандему

— Понимаешь ли, Хеннинг, — сказала она, — я постараюсь, чтобы все обошлось, постараюсь выжить. Но если случится беда… На всякий случай я оставляю завещание. Я хочу, чтобы вся моя собственность была поделена между моими детьми и тобой. Нужно смотреть правде в глаза: ты можешь остаться один. Я знаю, что об этом тяжело говорить, но что поделаешь. Ты получишь треть моей собственности, независимо от того, родится у меня один или двое детей. Если ты останешься один, Хеннинг, напиши Малин! У тебя ведь есть адрес Кристера и его дочери Малин, не так ли?

— Да, — трясущимися губами произнес Хеннинг.

— Я не собираюсь умирать, — сказала Сага и шутливо ткнула его в спину. — Просто мы должны учитывать все возможности, не так ли? Малин собиралась приехать, чтобы помочь мне. Попроси ее приехать, если у тебя будут… трудности! Но в этом случае тебе придется поделиться с ней своей третью наследства. На твои плечи ложится огромная ответственность, Хеннинг: если все закончится плачевно — с твоими родителями и со мной, — я поручаю своих детей тебе.

Он с трудом глотнул. И впервые за все время она увидела на его глазах слезы.

— Я не хочу, чтобы ты умирала, Сага.

— Конечно, я не умру, ты же знаешь! Он кивнул.

— Я обещаю, что буду заботиться о… И я напишу Малин.

— Прекрасно! Я знаю, что она сразу же приедет. Не будем больше об этом говорить. В сумочке лежит завещание, а теперь поедем дальше!

Но на этот раз они не успели даже как следует разогнаться, как им пришлось снова остановиться. Дело приняло серьезный оборот.

Двуколка была слишком тесной, и Хеннинг помог ей выйти и расстелил на земле ее широкий плащ. Почва здесь была ровной, покрытой травой, разумеется, увядшей и промерзшей, но могло быть и хуже. Они остановились на лужайке среди елового леса.

Сага потеряла всякое представление о времени и месте, ее уносил вихрь немыслимой боли.

— Скоро родишь, — жалобно произнес Хеннинг.

— Ты приготовил шаль? И мои маленькие ножницы? — выдавила из себя Сага.

— Все готово. Ой, какой черноволосый ребенок!

Сага через силу улыбнулась, измученная болью. Все шло так стремительно!

Хеннинг не сказал ей, что вытекло очень много крови. Он взял в руки маленькое существо и подержал его вниз головой, как его учили, слегка пошлепал его. Послышался слабый, но пронзительный крик. Конь тихо заржал.

— Мальчик, — сказал Хеннинг. — И такой красивый! Просто фантастически красивый! Вот уж не думал, что новорожденные могут быть такими!

Сага чуть было не спросила, если ли у него крылья. Думая об этом, она, несмотря на страшную боль, улыбнулась.

— Я завернул его в шаль, — заботливо произнес Хеннинг. — Все прекрасно! — А кожа у него темная? — еле слышно прошептала она, совершенно выбившись из сил.

— Кажется, чуточку темнее, чем обычно, но не слишком.

Она ощупала свой живот.

— Там есть еще один, Хеннинг.

— Да, мне тоже так кажется. Хочешь, я покажу тебе первого?

— О, да!

И даже она была удивлена, насколько красив был этот новорожденный. Было совершенно ясно, что он похож на своего отца. И на нее тоже, поскольку они с Марселем были похожи.

— Мне хочется назвать его Марко, — тяжело простонала она. — Дело в том, что отец его во время своих земных странствий носил имя Марсель, но это имя трудно произносить норвежцам, поэтому его будут звать Марко.

И тут тело ее свела страшная судорога. Она сама понимала, что именно сейчас решается все.

И она не в силах была подавить крик отчаяния, эхом разносящийся по лесу:

— Хеннинг! Хеннинг! Я не справлюсь! Хеннинг, мне плохо!

Не было никаких сомнений в том, что происходит: должен был родиться меченый.

На миг боль отпустила ее.

— Хеннинг… сокровища Людей Льда… там…

Она не могла больше говорить. Ей казалось, что тело ее разламывается на куски. Хеннинг сам кричал от страха, но не отходил от нее, и он принял второго ребенка.

— Ты истекаешь кровью, Сага! О, Господи, ты вся в крови, как мне остановить кровотечение?

— Нет, не бери плед, — прошептала она, побелев. — Это для ребенка. Мои дети! Я не хочу, я не могу покинуть моих детей, не могу!

— О, какой он страшный, — испуганно произнес Хеннинг. — Какой страшный!

Двое сыновей. Один из них прекрасный, как отец. Второй — меченый.

Разве она может покинуть их?

Саге пришлось собрать все свои силы, чтобы говорить. Все плыло у нее перед глазами, все было как в тумане.

— Сокровища Людей Льда… Ими должен владеть меченый. Если, конечно, он не будет слишком злым, но я надеюсь, что этого не будет. Будь ласков и с ним тоже, Хеннинг, возможно, ему будет очень трудно в жизни. Его имя будет… Моего отца Коля звали, собственно говоря, Гильомом. Но это имя не подходит здесь, на Севере. Так же, как и Виллиам, что одно и то же. Это имя слишком чужое для Людей Льда, хотя его можно было бы назвать… в честь твоего отца, Вильяром. Нет, это не подходит. Назови его Ульваром, в честь Ульвхедина! Хеннинг… Не разделяй их! Они же братья!

Всхлипывая, Хеннинг пеленал второго мальчика. Он больше не осмеливался смотреть на Сагу, пытался остановить кровотечение с помощью своего носового платка, но бесполезно. — Но мандрагора, Хеннинг… Ты должен взять ее себе. Она защитит тебя. И, да поможет мне Бог, мне кажется, что… она понадобится тебе!

Последние ее слова были еле слышными. В глазах у Саги потемнело. Призраки боялись за нее… Они знали, что она должна умереть.

Ребенок был завернут в шерстяной плед.

— Покажи мне его… — еле слышно произнесла она.

Хеннинг поднес его к ней. У Саги защемило сердце. Она однажды видела Хейке, но этот был намного безобразнее.

— Мальчик мой, — прошептала она, с трудом шевеля губами. — Бедный мой мальчик… Хеннинг, ты должен разводить молоко… И немного подогревать…

— Сага! Сага! Ты не должна умереть!

Она не в силах была ответить.

В своем безграничном отчаянии Хеннинг сначала не поверил, что он видит и слышит то, что на самом деле происходит. В голове у него шумело. Но звук постепенно усиливался… И разве лес не осветился каким-то странным светом? Это голубоватое, мерцающее сияние… А звук? Это были тяжелые взмахи крыльев каких-то огромных птиц.

Он задрожал. Кто-то был в лесу. Кто-то стоял перед ними, среди елей, какие-то две темные фигуры, окруженные голубоватым сиянием.

Взмахи крыльев затихли. Мальчик смотрел на эти фигуры, не в силах пошевелиться, не в силах вымолвить ни слова.

Они приблизились. Ангелы? Черные ангелы?

— Она умерла? — еле слышно прошептал он, зная из Библии, что ангелы обычно приходят за мертвыми праведниками. И он знал, что не было человека лучше, чем Сага.

Но ведь ангелы должны были быть белыми!