Чужой муж - Лариса Кондрашова

— Ну, во-первых, Толя не всегда был директором, а во-вторых, чем мы лучше тех, кто приезжает сюда? Можно было бы купить квартиру, но у нас тогда и денег не было. А потом мы сюда детей привезли — каждый своего. Точнее, свою… — Она засмеялась. — Да-да, об этом мало кто знает, но у нас с Любавиным сводные дети. Моя дочь до приезда сюда год с бабушкой жила, а его — с мамашей. Боялась я страшно: вдруг, думаю, с падчерицей общего языка не найду, а оказалось, она такая милая, ласковая девушка.

Она улыбнулась, вспоминая. Но, услышав, как в замке завозился ключ, вскочила.

— А вот и Анатолий. Легок на помине!

— Гости у нас, говоришь? — услышали Наташа со Стасей веселый голос. — Весь город уже знает.

— Не сомневаюсь, — откликнулась Людмила. — У нас как в хорошей деревне. Надеюсь, перед домом не стоит толпа журналистов в попытке взять у Наташи интервью?

Он зашел в комнату и остановился на пороге.

— Наташенька, приехала все-таки. Я рад. Грешным делом, думал, ты меня никогда не простишь. Хотел как лучше… ну, дальше вы сами знаете…

— Мой руки, — не дала ему договорить жена, — лучше обо всем разговаривать сидя и за столом. Ты ведь больше никуда не пойдешь?

— Куда ж мне на ночь глядя идти?

— Вот я и говорю.

Она вернулась за стол и шепнула:

— Сокрушался очень. Говорил, на всю жизнь зарекся в чужую жизнь влезать.

— А может, это судьба? — негромко предположила Стася. — Наташке вот так приехать, посмотреть на то, что могла бы иметь, да Господь уберег?

— В последнее время это слово частенько употребляют, — отозвалась Любавина. — Так проще оправдывать свою бездеятельность. Мол, это не мое, чего зря суетиться.

— Вот и я хотел почти то же самое сказать, — подхватил ее слова появившийся на пороге комнаты Анатолий Васильевич. Он был переодет в легкие брюки и рубашку с коротким рукавом. — Прежде чем что-то предпринимать, лучше все-таки убедиться. Ты, Наташа, как, знаешь, что твое, а что нет?

— Не знаю, — вырвалось у Наташи. — Недавно Валентин приходил, вам, наверное, еще не успели сказать… Я на него посмотрела как на чужого, понимаете? Нет, жалость шелохнулась где-то внутри, но и только.

— Видишь, — обрадовалась Стася, как будто недавно высказанная ею мысль тут же нашла свое подтверждение. — Назовите как угодно: судьба, не судьба, а настоящее чувство само подскажет, как тебе поступать… Думаю, нам надо с утра пойти на вокзал и купить билеты.

— На вечер, — сама не зная почему, сказала Наташа. — Походим, посмотрим, как здесь все, что изменилось.

— Наверное, в таких городках ничего особо не меняется, — заметила Стася.

— Не скажите, — оживился Любавин. — Наша фабрика, например, начала строить крытый каток.

— К зиме-то будет готов?

— Обижаете, барышня… Кстати, как там наша мисс «Туалетная вода»? Говорят, не последнее место заняла. Прославила свою фабрику.

— Вице-мисс, — сказала Наташа, — то есть второе место среди парфюмерных красавиц. Может, она бы и первое заняла, да как же город-устроитель своего человека вперед не пропихнет?

— Хорошая девушка, — сказал директор, переглянувшись с женой. — Люда говорит, если бы наши мужики ее не затуркали, могла бы далеко пойти.

— Может, и затуркали, но хребет же не сломали, — произнесла Наташа, вспоминая выражение Сан Саныча. — Оправится еще, вернее, выправится. Стася вон уже работу ей предлагает.

— Это вы о той красивой девушке, что нас провожала? Теперь, Анатолий свет Васильевич, вряд ли она к вам вернется.

— Догадываюсь, — кивнул он, — но я не в обиде. Красивые девушки должны улетать в большую жизнь из родовых гнезд или временно таковыми являющихся.

— Ты прямо казенным языком заговорил, — улыбнулась Люда. — Но в этом есть сермяжная правда. Кем здесь сможет стать Неля Новикова, кроме как бригадиром смены? И уж вряд ли ей захочется в этой производственной текучке как-то повышать свой профессиональный и культурный уровень.

Они еще с часок посидели, а потом Любавина засуетилась:

— Давай, Толя, закругляться. Девчонки с дороги, а мы их совсем заговорили. Наташе нужен режим.

Но, даже устроившись в кровати и выключив свет, Наташа не могла никак заснуть. Все стоял перед глазами Валентин. И помнился его мутный, какой-то неживой взгляд.

Но все же больше всего ее задевало чуть ли не брезгливое отношение Валентина к ней. Как он смотрел! Вроде Наташа одна во всем виновата. Вначале Тамарка ее во всем обвиняла, а теперь он… Даже будущий ребенок его не заинтересовал. Можно подумать, у него куча детей!

Нашел выход — в запой удариться. Видите ли, его опять продали…

Она еще долго мысленно обвиняла Валентина во всем, пока наконец сама себя не остановила. Минуточку, а попробуй хоть ненадолго поставить себя на его место. Представь, ты возвращаешься туда, где, как ты думаешь, тебя ждут и любят, а вместо любимой женщины тебе открывает злейший враг…

Ну, может, он и не воспринимал Тамарку именно так, но и другом в тот момент вряд ли считал. По крайней мере чтобы обрадоваться.

А та, что она себе думала? Что он вернется к ней после всего, что было?

Ребенок болезненно толкнулся у нее в животе, и это Наташу так испугало, что она некоторое время боялась дышать. Таким образом сын напоминал о себе.

Обычно это был лишь небольшой толчок, словно ребенок внутри Наташи всего лишь устраивался поудобнее. Теперь же он злился: «Мамаша, о чем ты думаешь! Разве все твои мысли не должны быть только обо мне?» Это она так за сына подумала.

Глава девятнадцатая

Наташа проснулась в половине десятого. Так поздно она еще не просыпалась. Видно, и в самом деле устала от дороги и от того, что долго не могла сомкнуть глаз.

Стаси на соседней кровати уже не было, и Наташа поторопилась встать. Неудобно спать, когда другие уже поднялись.

Она заглянула по пути в ванную, умылась, почистила зубы и пошла искать остальных обитателей квартиры. Нашла их по запаху. Все трое собрались на кухне. Людмила что-то жарила у плиты, а Любавин и Стася сидели у стола, оживленно беседуя.

Они несколько приглушали голоса, хотя Наташа, пока не проснулась, все равно никаких звуков из кухни не слышала.

Ее собеседники не сразу заметили, так что она успела схватить часть их разговора.

— Лучше ей ничего не сообщать, — говорила от плиты Людмила. — Это и хорошо, что вы решили сегодня уехать. Увози ее. Зачем девчонке эти стрессы?

— Его что же, и судить теперь будут? — спросила Стася.

— Все зависит от тяжести нанесенной травмы. Хотя видели бы вы этого Федьку: амбал, на полголовы выше Пальчевского и, наверное, в полтора раза шире. Шкаф, одним словом. А попал в больницу с травмой черепа, следствием которого явилось тяжелое сотрясение мозга…