Сыновья Беки - Боков Ахмед Хамиевич

– Нет, нет! Не надо! – виновато запротестовал Саад.

– Тогда поступай, как велю. Мы твоим односельчанинам сказали, что это ингуш и убит он за то, что угнал у казаков коня. Тебя я считаю нашим сторонником. А мы стараемся положить конец кражам. Вот так-то! Понял?

– Не сомневайтесь, гаспадын пирстоп, – согласно закивал Саад. – Я не подведу вас.

– И ты держи свой язык за зубами, – погрозил Сахаров Соси, стоявшему с разинутым ртом.

– Га… гаспадин пирстоп, – выдавил наконец из себя лавочник, тоже при этом невольно взглянув на Саада. – И у меня есть к вам разговор.

– Что еще?

Соси помялся с минуту, переступил с ноги на ногу, поглядел на Саада. Но тот, похоже, скорей бы от меда отказался, только не от того, чтобы узнать чужую тайну.

– Ну? – сердито крикнул пристав. – Онемел, что ли?

Вздрогнув от крика, Соси заговорил:

– Есть другой, опасний, чем это… – он показал на арбу.

– Кто же? – ощетинился пристав.

Не решаясь при Сааде назвать Дауда, Соси помялся.

– Кто он, болван? – заорал наконец обозленный пристав, которому и без того было невмоготу от всякого рода врагов – абреков и бунтарей.

– Ты знаешь его, гаспадын пирстоп,– сказал почти шепотом Соси. – Помнишь, он еще из Сибири сбежал?

– А-а, – протянул пристав, вспомнив Дауда. – Где ты его видел?

– На дороге от Ачалуков в Сагопши. Я возвращался из Владикавказа. Он напал на меня. С пятизарядной винтовкой…

– И отобрал товар? – перебил его пристав. – Что же ты, не мужчина, не мог сам себя защитить?

– Нет, гаспадын пирстоп, товар не отобрал…

– Ну так что же он сделал?

Соси осекся. На этот вопрос ему не так-то легко ответить. Не скажешь ведь, что винтовку отобрал и, больше того, чуть штаны не снял. Засмеют. И не только они. На всю Ингушетию себя ославишь…

И Соси вдруг захлопал глазами и сказал, пожимая плечами:

– Ничего не сделал…

– Какого же черта ты мне голову морочишь? Последи за ним. Узнай, с кем дружбу водит, где бывает. Потом доложишь.

– Будет зделана, гаспадын пирстоп!

И Соси тут же подумал: «Надо прежде всего за домом Кайпы последить. Он ведь родственником доводится им».

Дальше фаэтон поехал один. Арба осталась стоять у обочины. Мертвец больше не был нужен приставу. Он велел Сааду и Соси похоронить его.

Едва фаэтон скрылся из глаз, Саад принялся обшаривать карманы убитого работника. Денег не было. «Деньги людям, а мне – труп!» – зло подумал он и сел в бидарку. Ему уже тоже не нужен убитый Касум.

Соси поехал следом.

– Куда вы? – крикнул вдогонку хозяин арбы, чеченец из Пседаха. – Кто же похоронит его?

– Подожди немного. Сейчас пришлем людей из села.

– А вы, я вижу, боитесь божьей благодарности. И называется – мусульмане!

Саад нашел тех, кто ищет божьей благодарности, – несколько мужчин не заставили себя уговаривать. Они вышли с лопатами и направились к кладбищу.

Свою долю благодарности получили и Соси с Саадом. В селе заговорили о том, что они выпросили у пристава труп для похорон, пусть и неведомого им, но правоверного мусульманина.

8

В последние дни Соси непривычно ласков с Эсет. Девочка удивлена и не может понять, в чем причина такой перемены. Как-то, когда они были одни, отец сказал:

– Я больше никогда не трону тебя и другим не дам. Только ты при нани не говори про лошадь и про кукурузу для этих. – Он кивнул в сторону дома Беки.

Эсет стояла потупившись и молча слушала. Будто невестка перед свекром.

Отец подозвал ее поближе, погладил по головке.

– Вот поеду во Владикавказ, куплю тебе шелковый платок. Самый красивый. Ни у кого такого второго не будет. Самый лучший привезу.

Против ожидания Соси лицо девочки не загорается радостью, как бывало прежде. Эсет безучастна. Отец умолкает. Задумывается о своем. Не очень-то теперь съездишь во Владикавказ. Можно, конечно, не балкой, а через Алханчуртскую долину, но Дауд, он вездесущ – и там может встретиться.

Нет, не будет у Соси спокойной жизни, пока Дауд на свободе. Любой ценой надо его убрать.

Ладонь все еще лежит на голове дочки. Он снова гладит ее волосы. И Эсет сейчас кажется, будто рука его стала легче.

– Ты еще кому-нибудь говорила об этом?

– О чем?

– Ну, о том, что я куплю им лошадь и кукурузу дам?

Эсет отрицательно качает головой.

– Умница! Правильно сделала. И не говори. До весны я обязательно куплю лошадь. А сейчас она им и не нужна…

Глаза Эсет потеплели.

– И кукурузу дам… когда кончится. Много у них еще своей, не знаешь?

– Не знаю.

– Ты разве не ходишь к ним?

– Нет. Нани не велит. Ругается. – Лицо девочки опять помрачнело.

– Больше не будет ругаться. Ходи смело. Ты ведь любишь играть с Хусеном.

Эсет снова удивилась. Ведь раньше отец сердился, когда она ходила к соседям, не меньше матери. И вдруг такое!.. Он даже строгим голосом сказал вошедшей Кабират:

– С сегодняшнего дня пусть Эсет ходит к соседям, когда ей только вздумается!

– Что? – удивилась Кабират. – Может быть, позволим ей и шататься где вздумается?!

– Пойти к соседям – это не значит шататься. Ребенок сидит целыми днями взаперти, хватит, она не в тюрьме. И они пусть к нам ходят. С соседями надо жить по-соседски.

Кабират не переставала удивляться.

– Может, ты насовсем отдашь им свою дочь? – язвительно спросила она.

– Поживем – увидим. Придет время – отдам тому, кому следует.

Эсет уже ничего не понимала. Куда ее отдавать собираются? Зачем? Разве она не нужна им? Не надо ее никому отдавать. Пусть только позволят ей играть, когда хочется и где хочется: на улице или во дворе у соседей – Эсет любит ходить к ним. Кайпа такая добрая и так всегда рада приходу Эсет!..

– Это ты, моя девочка? Давно у нас не была!

Кайпа в сенцах лущит кукурузу. Слева от нее возвышается целая горка кочерыжек.

– Хусен отбил их палкой, мне теперь полегче.

– А где он? – робко спрашивает Эсет.

– Пошел звать Хасана. Застрял парень у Исмаала.

Эсет опускается на корточки около Кайпы. Жаль, что нет Хусена. Она так надеялась поговорить с ним. Еще вчера хотела, да не удалось. И на этот раз, похоже, ничего не получится. У нее ведь тайна! Если даже Хусен и скоро вернется, ничего ему не скажешь! Нельзя при Кайпе и Хасане…

– Не спеши, мозоли натрешь! – говорит Кайпа, глядя на белые как снег руки Эсет. – Кабират рассердится и не позволит тебе к нам прийти.

– Теперь она ничего не скажет. Дади велел ей пускать меня к вам, когда захочу.

– Что ты говоришь! Неужели?

– «Хватит, – сказал дади, – она не в тюрьме». Он даже велел: пусть Хусен… и Хасан тоже – пусть к нам приходят.

– Не очень-то я хочу к вам ходить! Подумаешь, медом, что ли, на вашем дворе кормят?

Это сказал Хусен. Он, оказывается, уже вернулся и слышал последние слова Эсет.

– Не болтай, чего не следует! – махнула рукой Кайпа. – Вот к тебе и в самом деле не стоит приходить в гости. Ты не умеешь вести себя.

– Не стоит – пусть не приходит! Кто ее звал?

– Ах ты негодный мальчишка! Замолчи сейчас же! Она вовсе и не к тебе пришла, а ко мне. Правда, Эсет?

Эсет молча терла в обеих руках кочерыжку, не замечая, что уже очистила ее от зернышек. Да и что ей сказать в ответ, если пришла она не к Кайпе, а конечно же к Хусену.

– Эсет пришла помогать мне, – добавила Кайпа, видя смущение девочки.

– Мы и без нее бы справились, – пробурчал Хусен, усаживаясь рядом с ними.

Со двора кто-то крикнул Кайпу. Она поднялась и пошла к двери. На ходу оглянулась, погрозила сыну пальцем и сказала:

– Не смей обижать девочку! Смотри! Первой заговорила Эсет:

– Хусен, у вас, кроме этой, еще есть кукуруза?

– Почему же нет? Конечно, есть! – насторожился Хусен.

– А где она?

– Там, где и у вас!

– У нас в сапетке.

– И у нас.

– Дади сказал, когда у вас кончится кукуруза, он даст целую арбу.