Мне как молитва эти имена - Игорь Горин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ах, не требуйте от меня впихнуть в маленькую раму больше, чем она способна вместить, — разве еще вот этот заключительный мазок. Рихтер был необыкновенно скромный, вечно неудовлетворенный собой человек, непритязательный в быту, простой и доброжелательный с друзьями, но в то же время гордый и независимый, абсолютно бескомпромиссный во всем, что касалось его основных жизненных принципов и творчества. Чуждый политике, он никогда не заискивал перед сильными мира сего, даже если незначительные, казалось бы, уступки собственной совести сулили ему жизненно важные блага. Зато он мог, не считаясь с усталостью, заново сыграть всю программу не попавшим на его концерт американским студентам!
Дух захватывает как подумаешь, кем Рихтер мог бы стать, но не стал. Во-первых, композитором, но думается не из-за отсутствия таланта (в молодости он сочинял). Просто в нем слишком глубоко, слишком личностно жила вся великая музыка — словно души Великих всякий раз заново воплощались в его необъятной душе. Во-вторых, крупнейшим (на это указывал еще Г.Нейгауз) дирижером — ибо рояль сполна заменял ему оркестр, иной раз даже трудно понять, на каком он играет инструменте. В скобках замечу, что не стал он и консерваторским профессором, к чему, не имел склонности, а также выдающимся художником, хотя к этому у него как раз были бесспорные данные.
Такое самоограничение, особенно в наше время, когда едва ли не каждый крупный инструменталист смолоду берется за дирижерскую палочку, преподает, охотно дает интервью и так далее, видимо, тоже способствовало в какой-то мере возникновению того феномена, который являет собой пианист Святослав Рихтер как музыкант. Или, что столь же справедливо: музыкант в лице пианиста. Я попробую еще раз, без громких фраз и эпитетов, назвать основные, так сказать, родовые признаки Гения.
Романтик, поэт и мыслитель.
Детскость и душевная чистота; вместе с тем: темперамент и воля.
Скромность и доброта, принципиальность и независимость.
Служение Искусству и людям, но не правительствам.
Способность видеть во мраке свет.
В одном из трагичнейших произведений Карела Чапека есть такая фраза: «А ведь свет есть. Света достаточно». Я считаю, что это и есть самое высокое в искусстве — когда, переполнившись, светиться начинает «чаша скорби». У Рихтера такое почему-то происходит почти всегда. Так возблагодарим же судьбу за то, что она подарила нам этот неиссякающий источник света.
«Даруй красу и благо», — написал в одном из писем Бетховен. В этом и было предназначение всей жизни Святослава Рихтера.
ОДА ТВОРЯЩЕМУ
«Из всех неразрешимых тайн природы
самой глубокой, самой сокровенной
остается тайна творчества.»
/Стефан Цвейг/
Разумеется, Цвейг имел в виду
Музыку.
Художник творит из видимого им мира.
Писатель, поэт воплощает свои мысли в слова,
Обычные слова, которые он произносит с детства, в
наследство получив от поколений.
Но Музыка!..
Откуда, из каких небесных иль подземных тайников
Рождаются гармонии, которых нет в природе?
О, здесь человек-творец стоит уж вровень с Богом,
Свой создавая мир.
Падите ниц, поэты!
Никакими словами не рассказать нам столько сокровенного —
О чем? — не знаю...
О любви, страдании, о подвиге —
Тому названья нет, —
Сколько подчас расскажут десять нотных строчек.
На колени, художники! —
Всего лишь избранные вы ученики природы.
Посыпьте главы пеплом, философы и мудрецы, —
Все ваши откровенья —
Ничто в сравнении с прелюдами Шопена!
Откуда ж этот свет из тьмы живородящей?
Не раз в труднодышащей тишине
Всесильный Дух Добра —
Столикий Святослав,
Приняв Бетховена иль Моцарта обличье,
Или Шопена, Шуберта...
Чайковского, Рахманинова, Грига!
Не говоря уже о Шумане и Брамсе,
А также Франке, Листе, Скрябине, Равеле, Дебюсси...
А Бах! А Гендель! —
Всех не перечислишь —
Из бездны времени являлся предо мной как некий —
Нет, не херувим, скорее Демон! —
Непостижимый, жуткий — и прекрасный.
И мудрый, словно сам Создатель.
Будь я Шиллер,
Я сложил бы Оду Мудрости
И посвятил ее
Творящему Мудрость из звуков.
Но если бы я был Петрарка,
Я сочинил бы сто сонетов Творящему,
Сто сонетов о том, что невозможно выразить словами,
А вручил бы их — Листу!
Будь я Бетховен,
Я написал бы Тридцать третью сонату,
Столь высокую духом,
Что здание ее из черно-белых плиток
Воздвигнуть было бы по силам
Лишь Вам,
Творящему
из звуков
Мудрость.
А если бы я был Микеланджелло,
Я бы создал Купол,
Вмещающий всю музыку Вселенной, —
Как Ваш.
Будь я Роден,
Творящего величиною с Бога
Я б, изваяв, установил на Эвересте!
А будь я Рерих,
Изобразил бы я невиданные горы,
Грандиозней Гималаев,
И самую высокую вершину,
Выше Аррау, Гизе-кинга или Рубинового Камня,
Назвал бы я:
САН — РИХТЕР!
Будь, наконец, я Бог,
Я даровал бы Вам —
Бессмертие? — к чему,
Его давно уж обрели Вы сами —
Вечную молодость подобно Аполлону!
Ну, а если
