Год 2077-й - Юрий Симоненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— С душой делали, — сказал Светокол, осматривая одну из вскрытых ям. — Если бы не дождь… хвала Роду!.. наехали бы мы на эти подлянки…
— Наехали бы, — согласился Велемудр. — Причём на обе сразу…
Разлапистое дерево слева и сильно разросшаяся лесополоса справа образовывали в этом месте дороги как бы «бутылочное горлышко», за которым дорога плавно заворачивала влево. Корабль в этом месте шёл бы точно посередине дороги и закладки приходились ему аккурат под оба передних колеса.
— А может, это не для нас сюрприз? — задумчиво предположил рейхсмайор. — Может это для «Власова», на случай если назад пойдёт?..
Светокол в ответ только хмыкнул, а стоявший рядом сержант по имени Добромысл, командир перебрасываемого отделения разведки, который перед этим собственноручно вскрыл обе закладки, произнёс:
— Пока мы разведываем унтеров, унтеры разведывают нас…
Сержант держался с офицерами почтительно и вместе с тем на равных, так как был, как и Светокол, обладателем двух молний и по негласной традиции группы «Молния» был равен всякому имеющему на черепе то же число молний, будь тот хоть рядовым, хоть полковником. Выше Добромысла и Светокола на «Степане Бандере» сейчас был только Велемудр, командир парусника по должности и рейхсмайор по воинскому званию, на черепе которого были вытатуированы целых три молнии, украшенные рунами и свастиками. Впрочем, должностного подчинения такое равенство не отменяло: будь Добромысл в числе команды «Бандеры», скажем в должности палубного сержанта, он бы беспрекословно выполнял команды командира и его первого помощника, также как и второго помощника, имевшего только одну молнию. Но Добромысл не был в команде парусника, а командовал перемещаемой разведгруппой и подчинялся командиру корабля и его замам как пассажир. Вскрывать закладки он вызвался сам просто потому, что лучше всех на корабле разбирался в сапёрном деле.
— Как думаешь, сержант, дальше ещё будут такие сюрпризы? — спросил у Добромысла Велемудр.
— Думаю, нет. Но могу и ошибаться. На всякий случай, до Ладожской советую держать скорость пешехода и смотреть в оба… Я с моими парнями пойду впереди, а вы за нами, метрах в тридцати…
— Добро, Добромысл, — сказал Велемудр. — Будь по-твоему. С этими гостинцами что? — он кивнул на закладку.
— Гранаты я сниму. Аммонал заберём и назад накроем… Минут пятнадцать мне нужно. Но сначала хорошо бы откатить корабль назад метров на сто…
Глава тринадцатая. Трудовая армия
14 июня 2077 года, бывшая Россия, Кубанская область, Крымский район, 103-й километр автодороги А-146, вторая половина дня
Обоз из четырнадцати запряжённых лошадьми повозок двигался по трассе «Екатеринодар — Новороссийск» от самого «Екатеринодара» (как в разгар «декоммунизации» перед самой Войной обозвали город Краснодар) и в половине четвёртого подъехал к заросшему лесом хутору Новоукрáинскому.
Шесть повозок с крепкими мужиками и бабами выехали из Свободного вчера утром, — тридцать человек с запасом еды на неделю, ломами, лопатами, топорами, косами и прочим инструментом. Ближе к вечеру к свободненцам присоединились ещё четыре повозки с восемнадцатью колхозниками из Махновки. Вечером они объехали Краснодар и на ночь встали лагерем в Северской, а утром подъехали товарищи из Прикубанского — ещё двадцать человек. И вот теперь в обозе ехало без малого полсотни — тридцать мужчин и восемнадцать женщин. Сопровождали этот трудовой отряд двенадцать искателей на «конях педальных», из которых двое — Вагон и Дрон — были комитетчики.
— Стой! — махнул рукой возни́чему первой повозки Вагон.
Возничий натянул вожжи, и низкорослая с широкой грудью гривастая лошадка остановилась, фыркнув. Следом за головной повозкой остановился и весь обоз. Вагон скомандовал:
— Занимай круговую оборону!
Ехавшие на повозках колхозники с колхозницами, действуя уже привычно и слаженно, принялись соскакивать на растрескавшийся асфальт дороги и рассредоточиваться вдоль поросших низким кустарником обочин.
Это была штатная ситуация, повторявшаяся перед каждым некогда населённым пунктом. Пятеро искателей ехали передовым дозором, осматривали лежавший на пути обоза хутор, посёлок или станицу на предмет наличия в них засад, активности упырей и выродков и вообще всего подозрительного, после чего возвращались к занявшим оборону колхозникам и давали добро на проезд. А пока работала разведка, общинники, вооружённые в большинстве гладкостволом, отрабатывали тактику круговой обороны под контролем и руководством старшего обоза Микояна Вагана Ивановича, члена Комитета Безопасности Содружества, известного под прозвищем Вагон.
Непосредственно с обозом ехали шестеро искателей. Все с автоматами и пулемётами. Эти шестеро — среди них был и Саня Железный — были сейчас по сути сержантами. Они поддерживали в обозе дисциплину, помогали колхозникам советом, подбадривали крепким матерным словом, и личным примером показывали, как и что следовало делать, чтобы, случись нападение, колхозники остались целы и живы, а осмелившиеся на них напасть — нет.
— Петрович, твою мать, ты чего голову высунул?! — послышался от обоза окрик одного из искателей. — Снайпер тебя уже бы упокоил.
— Татьяна! Прижмись к земле грудью! И попу опусти, тебя за километр видно! — кричал другой «сержант». — Увидят тебя
