Живые не любят умирать - Маргарита Малинина

– Предположу, что да. Тогда логичным было бы кодировать своих рабов на то, чтобы они сами в обязательном порядке проверяли ящики, а обнаружив записку, появлялись ровно в полночь четверга-пятницы в темном свободном плаще и надвинутом на лицо капюшоне. А Тихон со своей напарницей волокли к месту встречи туго завязанный мешок, приготовленный к жертвоприношению.

– Что за напарница? – спросила Юлька.

– А напарницей злодея была его старшая сестра.

– Кем были его жертвы? – поинтересовался Паша.

– Понимаешь, Паш, жители Медведкова – а в те времена это была большая деревня, не как сейчас – делились на две категории: тех, кто, недолюбливая Серова, боялся его как огня и ничем свою нелюбовь в связи с этим не показывал (и таких было большинство), и тех, кто ненавидел Серова, открыто с ним враждуя. Конечно, как и любой диктатор, Тихон боялся потерять власть. Так что представители второй категории и попадали в список жертв.

– Такой умный человек и так глупо подставлялся! – высказалась Нина. – Ясно же как день, кому выгодна их смерть.

Мне не дал ответить Женька, среагировав первым:

– Да нет, он совсем не подставлялся. То есть кто-то, разумеется, знал, что без него не обошлось. Но подумайте о том, у скольких людей не было алиби на момент совершения преступлений. Кто из жен мог с достоверностью сказать, что муж ночью из дома не уходил? К тому же не каждый способен уснуть уже к двенадцати часам. Многие наверняка подозревали своих домочадцев. Да и самих себя тоже, ведь, я так понимаю, из памяти это действие у них стиралось.

– Да, – согласилась я и повернулась к Нине. – Тихон правил балом очень много лет, так что, выходит, никто не смог ничего доказать. Вы правильно сказали: это был очень умный человек. И, к сожалению, очень жестокий. С тем же успехом он мог под гипнозом приказать кому-нибудь совершить убийство, а сам в этот момент попасться кому-нибудь на глаза и отвести тем самым от себя любые подозрения. Но нет. Знаете, почему он так не делал? Ему нравилось видеть чужую смерть. Наверно, потому, что он панически боялся собственной.

– Форменный псих! – ошалели все.

– Согласна. Такое впечатление он о себе и оставил. Так вот, когда скончался отец Ивана и одновременно с этим стали пропадать люди, в селе начали поговаривать о секте. Пара человек видели одетых в балахоны людей. Все жители сплотились и начали устраивать засады. Но их не могли ни вычислить, ни поймать. Сектанты ведь не знали, что они сектанты, и в итоге ловили самих себя! Потому-то семью Гавриила и считали чернокнижниками, ведь именно из их замка частенько по ночам слышались странные песнопения. Однако все мистическое зло шло от Серовых, а не от Варламовых.

– Это понятно, – сказал Паша, – но в письме-то Иван хорошо отзывался о сестре Тихона. Говорил, что думал на нее – она ангел. Как это понять?

– А это вообще жуткая история. После смерти отца Клара с Иваном стали запирать ворота. А тогда забор был не такой обветшавший и покосившийся, как сейчас. Когда человек – зомби, он не так ловок, как при жизни. Тихон это понимал, тогда важную роль получила его сестра. Поскольку она была старше и хороша собой, она умело влюбила в себя наивного молоденького Ваню и завладела ключами от калитки и от дома. Клара к тому времени уже переехала в Москву, так что никто не смог помешать этому плану реализоваться.

– Вернемся тогда в наше время, – попросила Нина. – Кто убил девочек, Иру и Алю?

– Подождите, что значит – убил? – наконец-то подала голос Ленка. – С чего вы взяли, что они мертвы?

– С того, что мы видели их трупы. – Гаврилова ахнула, но мне некогда было ей все рассказывать, потому я повернулась к Нине. – Алю убил Серов, на мессе. Иру, скорее всего, Щавелев. Впрочем, все это он расскажет нам сам.

– Но который из Серовых? – спросила Нина.

– Ты все-таки вычислила убийцу? – с восторженной гордостью в один голос с поварихой ахнула Юля.

– Да. Ответ был очевиден с самого начала. Столько раз Вячеслав Тихонович говорил нам о любви старшего сына к деду! А младший был еще маленький, когда тот умер. Сам Вячеслав ненавидел своего отца. Так кому из них мог Тихон передать свой сверхзлодейский план? Кто мог продолжить его «правое» дело? Конечно, тот, кому он и завещал свое идиотское имение!

– Илья! – догадались все.

– Именно! Он стал новым Тихоном. Он даже старинные часы соседей не ленится заводить, лишь бы полностью воспроизвести картину тех времен, когда сектой правил его дед.

– Но адвокат, – пробурчал Паша. – Илья при нас же посоветовал отцу его уволить!

– Маскарад, – ответила я, хмурясь. – «Уволить» – его коронное словечко, он повторяет это всегда. Разумеется, он велел уволить адвоката ради конспирации. А сам каждое утро, едва позавтракав, уматывает того искать на целый день. Ему и в голову прийти не может, что Щавель-то совсем близко.

– Этого стоило ожидать, – заявила повариха. – Семейный адвокат чаще всего нужен был именно Илье с его темными делишками. Сколько раз его отмазывал. Вот и спелись!

– Теперь ясно, – сказал Женька, поднимаясь. – Осталось выяснить, кто выпустил Ольгу.

– То есть вы хотите сказать, Ольга сбежала? – удивилась Нина, расширив глаза. – Вы ж сказали, что отогнали ее машину! Обманули? Ах, паразиты! – даже ругательства у нее выходили не злобно, а как-то по-доброму. Мы извинились за то, что не доверяли ей до конца. – Теперь-то вы верите, что я не выпускала?

– Да, – сказала я и втянула в легкие побольше воздуха. То, что я собиралась произнести, требовало многих и многих душевных сил. – Это сделала Инна Михайловна.

– Что?! – в один голос закричали Женька, Юлька и Пашка. – С чего ты взяла?!

Истинную причину сего утверждения я, естественно, открывать не собиралась. Не рассказывать же им про порчу, цыганку Изольду и слегшего с воспалением легких вора-соседа! Все они уверены, что приступ Инны Михайловны является случайностью, в основе которой лежит ее немалый возраст и общее худое здоровье. Они ни за что не поверят, что приступ напрямую связан со мной.

– Сейчас на это нет времени, – отмахнулась я. Тут внизу хлопнула дверь – вернулся Серов-отец. Я быстро спросила: – Где можно достать видеокамеру?

– У Дрюшки есть! Я сейчас сбегаю за ней! – Лена опрометью выскочила из столовой.

Нина тоже поднялась:

– Хорошо, а я пойду задержу Вячеслава Тихоновича на кухне.

Через три минуты я со своим верным сопровождением из Жени и Паши входила в башню. Юлю мы опять оставили на стреме.

За три дня заключения Щавлюк заметно уменьшился в размерах. Еще недавно стройный и подтянутый, сейчас он походил на скелет. Голодает, бедненький.

Глянув в нашу сторону, Артурыч произнес:

– Ну-с, задавайте свои вопросы, малолетние изверги.

Вопросы, безусловно, были, но теперь к ним прибавились и козыри. Поэтому я держалась уверенно.

– За что вы с Ильей убили горничных? – начала я допрос.

На «Илью» адвокат среагировал усмешкой.

– А ты умница, Елизавета Петровна. А по виду не скажешь.

– Екатерина Михайловна, – в который раз поправила я. – Но это действительно не столь важно. Рассказывай.

– …-те! – поправил он меня. – Я тебе не сверстник, не надо держаться со мной запанибрата. Сперва займи какой-нибудь мало-мальски важный пост!

– После того, как убью чью-нибудь горничную, всенепременно этим займусь! – зло парировала я. Этот человек не был достоин ни вежливости, ни жалости, ни даже ненависти, так как она имеет в своем составе уважение, которого он также не заслуживал. Только презрение. Как к таракану или к слизняку.

– Они обе были слишком любопытны, за то и поплатились, – приоткрыл он завесу тайны. Паша крепко сжал камеру в своих руках, приготовившись фиксировать показания расколовшегося пленного. – Первая как-то подслушала наш разговор с Ильей о том, как найти дочь Юрия Александрова и как избавиться от нее безопасным для себя способом. Пригрозила полицией, дура. Мы воспользовались тем, что Тихоныч обсуждал что-то с охраной у себя в кабинете, а прислуга собиралась заняться стиркой – они всегда это делают под громкую музыку. Старуха целыми днями взаперти сидит, как сказочная царевна, заточенная в башне, так что никто не мог нам помешать. – Здесь у меня возник один вопрос, но задавать я его пока не спешила. – Кроме вас. Вы должны были приехать в очень неудобное время, а решать нужно было сиюминутно, пока она не успела никому натрезвонить. Для этого мы подстроили аварию, заплатив одному знакомому шумахеру. Я засел в заброшенном, пустующем замке и стал ждать, а Илья тем временем напечатал записку и вручил этой дурехе, сообщив, что ее якобы принес почтальон. Все были в курсе ее большущей любви. Я, право, сомневался, выгорит ли дело, но она пришла! Пиф-паф, – «пострелял» он в меня из указательного пальца свободной руки. Наглая ухмылочка за все время ни разу не сошла с его узкого лица. – Я поскорее вернулся, чтобы не вызвать лишних подозрений. А Илья, выждав пять минут после ее ухода в замок, снова спустился и забрал пакеты с продуктами, дабы обставить все так, словно она вообще не возвращалась, и не придумал ничего лучше, чем сунуть поклажу в мой кабинет. Я пару раз порывался их выкинуть, но Илья запретил, беспокоясь о том, как бы на свалке на них кто-нибудь не наткнулся. Менты любят копаться в мусоре, оправдывая свое погоняло, потому он планировал перед их приездом отвезти продукты в город и уже там выбросить. А на другой день после убийства, уже ночью, я пошел прятать ее труп, усыпив перед тем бдительную охрану.