Мистеры миллиарды - Валентин Зорин

При жизни Джона Кеннеди в Вашингтоне считалось, что братья как политики хорошо дополняют друг друга. Джон, с его аналитическим складом ума — любитель раскладывания политического пасьянса, подсчета вариантов, рассматривавший политику как сложную шахматную партию, и Роберт, склонный усматривать в ней нечто иное, больше напоминающее бокс, ценящий энергию, напор, динамизм политических схваток.

В короткий срок Роберт из неловкого политического птенца превратился в одного из самых искушенных деятелей на американской политической арене. Первые шаги на ней он делал в качестве участника избирательных кампаний старшего брата. До сих пор в Бостоне не могут без смеха вспомнить дебют, предвыборную речь, произнесенную Робертом Кеннеди в 1952 году. На одном из митингов должны были выступать оба соперника, боровшихся за пост сенатора, — Генри Кэбот Лодж и Джон Кеннеди. По каким-то причинам Кеннеди не сумел приехать и прислал вместо себя младшего брата.

После пространной и гладкой речи искушенного парламентария, респектабельного и солидного Лоджа на трибуну вышел 26-летний Роберт, растрепанный и явно растерянный. После долгой паузы он, наконец, выдавил из себя: «Мой брат Джек не смог приехать». Помолчав и мучительно покраснев, он продолжал: «Моя мать не смогла приехать». В зале послышались смешки. «Моя сестра Юнис не смогла приехать. Моя сестра Пэт не смогла приехать». Смех нарастал. «Моя сестра Джин тоже не смогла приехать». Снова продолжительная пауза. В зале смеялись уже все. И тогда Роберт, махнув на все рукой и не обращая внимания на окружающих, патетически заключил: «Но если бы мой брат Джек и мои родные были здесь, они сказали бы вам всем, что за Лоджа голосовать не надо. Голосовать надо за Джона Кеннеди», — и под гомерический хохот зала слез с трибуны.

К этому же периоду принадлежит и другой вольт начинающего политика, едва не поссоривший семейство Кеннеди с могущественным губернатором Массачусетса Полем Девером. Джозеф Кеннеди, руководивший тогда кампанией сына, поручил Роберту съездить к губернатору и передать ему какую-то бумагу. Однако юный энтузиаст решил не ограничивать себя чисто техническими функциями. Появившись в кабинете губернатора, он стал объяснять, что тот должен делать и чего делать не должен. Разъяренный губернатор выставил нахала за дверь и в бешенстве позвонил отцу семейства. «Послушайте, — проревел он в телефон, — я знаю, что вы здесь большая шишка и сидите на мешке с деньгами. Но губернатор здесь я и совершенно серьезно вас предупреждаю, что, если ваш юнец еще раз попадется мне на глаза, я надаю ему затрещин».

С тех пор много утекло словесной воды на митингах, в которых довелось участвовать Роберту Кеннеди. Много состоялось политических совещаний, которые он организовывал и проводил. Общепризнанным является, что главную роль в организации избирательной кампании, приведшей в 1960 году Джона Кеннеди в Белый дом, сыграл не кто иной, как его младший брат

Роберт. Искусным и изощренным деятелем проявил он себя и в последующие годы.

А теперь вернемся к вопросу о политических позициях Роберта Кеннеди в последний период его деятельности. Вопрос о том, каковы они, эти позиции, всерьез занимал американцев с того момента, когда исчезла тень старшего брата, в которой обретался Роберт, и в этом внешне хрупком, динамичном, быстро взрослевшем и обнаружившем недюжинные качества как политика, так и политикана человеке все увидели деятеля, вознамерившегося стать вторым президентом из рода Кеннеди. Собственно, эта предвыборная конструкция — заменить старшего младшим — обнаружила себя практически сразу же после далласских выстрелов. Некоторое время вынашивалась идея выдвижения министра юстиции кандидатом в Белый дом уже в ходе выборов, во время подготовки к которым был убит президент. Но скоро эту мысль отбросили как нереальную — отодвинуть в сторону Джонсона, получившего президентское кресло, было задачей, практически неосуществимой.

Тогда возник иной вариант: в избирательном бюллетене 1964 года по сравнению с годом 1960-м фамилии Кеннеди и Джонсона просто меняются местами — Роберт становится вице-президентом, а там будет видно. Еще не закончились предписанные обычаем траурные церемонии, а очередная избирательная кампания была в разгаре. Сохранившие пока свои позиции в коридорах вашингтонской власти, люди из окружения покойного президента плели сложную интригу, результатом которой должно было стать выдвижение на вице-президентский пост кандидатуры Роберта.

Уже готовилось эффективное политическое действо на предстоявшем в конце лета съезде демократической партии. Было решено, что на съезде выступит Жаклин Кеннеди, а затем делегатам будет продемонстрирован мастерски сделанный, весьма эмоциональный фильм о Джоне Кеннеди. Это должно было быть увертюрой к выдвижению его брата на вице-президентский пост. Имелось в виду таким образом оказать давление на Джонсона в случае, если он не выразит восторгов по поводу предлагавшегося ему политического гамбита.

Но Джонсон отнюдь не спешил принимать участие в том, что представлялось ему политической ловушкой. Шли недели, возрастал накал избирательной кампании, а новый президент не выказывал никакого намерения взять с собой в упряжку министра юстиции. В минуту откровенности, которые не часто бывали у Роберта, он сказал одному из своих друзей: «Я думаю, что я последний человек в мире, которого он хотел бы иметь около себя, потому что мое имя Кеннеди, потому что он хочет правительство

Джонсона без всяких Кеннеди, потому что наши пути различны». Вскоре Джонсон сделал ход конем. Он объявил, что не считает возможным выдвигать на пост вице-президента ни одного из членов своего правительства — они, дескать, нужны на своих местах (в то время Р. Кеннеди занимал еще пост министра юстиции). Новый глава «клана Кеннеди» понял намек, и ему не оставалось ничего иного, как проглотить горькую пилюлю. Впрочем, сделал он это, сохранив чувство достоинства. Появившись через несколько дней на заседании сената, он подошел к группе законодателей и с саркастической улыбкой громко, так, чтобы слышали все окружающие, сказал: «Я должен признаться, что, видя вас, испытываю благоговейный трепет. Ведь никто из вас не член правительства, и потому любой из вас может получить пост вице-президента».

Но так или иначе, а ему надлежало прокладывать собственный политический фарватер. И Р. Кеннеди приступил к этому незамедлительно. Он покинул правительство и, с большим искусством проведя нелегкую предвыборную кампанию, добился места сенатора от ключевого в политическом отношении центра страны— штата Нью-Йорк. Именно в этом штате, который издавна считается в Америке ступенью к Белому дому, подвизался уже несколько лет в роли его губернатора могущественный соперник Кеннеди, один из пяти братьев-миллиардеров, Нельсон Рокфеллер.

Следующим шагом было обретение самостоятельной политической позиции. При жизни брата сие для министра юстиции было не обязательно. Его дело было энергично проводить в жизнь политику, намечаемую президентом. При этом нередко на его долю приходились мероприятия, не очень популярные. От него требовалась не столько тонкость мысли, сколько твердость руки. Теперь же надлежало думать о приобретении благопристойного политического фасада.

Особенно выбирать в этом деле не приходилось. При жизни Джона между братьями было немало расхождений, различные, подчас противоположные оценки важных проблем и ситуаций не были редкостью. Сейчас же политическая целесообразность и прагматизм подсказывали только один возможный вариант — предстать перед избирателями в роли законного наследника и восприемника государственного курса Джона Кеннеди.

Из недели в неделю, из месяца в месяц Роберт Кеннеди действовал в этом направлении упорно и целеустремленно. Один за другим ближайшие советники покойного президента покидали правительство Джонсона и собирались вокруг сенатора ОТ Нью-Йорка. «Мозговой трест» трудился вовсю. Авторы лозунгов «Новые рубежи», составители знаменитых речей Джона Кеннеди, работали теперь на его брата. Осторожно, осмотрительно, с оглядкой на хозяина Белого дома, держащего пока в своих руках власть, но неуклонно шаг за шагом строился политический редут, которому предназначалось стать самостоятельным бастионом внутри демократической партии.

К предвыборной кампании 1968 года Кеннеди пришел с собственной политической платформой, которая во многих пунктах разнилась с политикой, осуществляемой правительством Джонсона. «Назад к Кеннеди», «Вперед с Кеннеди» — вот, пожалуй, два лозунга, к которым можно свести предвыборную деятельность семейного штаба, возглавленного в 1968 году зятем братьев Стивеном Смитом. Для такого случая этот ловкий бизнесмен, главноуправляющий нынешним семейным бизнесом, покинул на время стезю деловых операций и с головой окунулся в политические комбинации избирательной кампании.