Глоток огня - Дмитрий Емец

– Нет, ты! – отказалась Нина. – Чего сразу я? А тебя Белдо все же побаивается! И Млада с Владой тоже…

– Фиа пы… побаиваются? Это пы… почему? – удивился Макс.

– Да была там одна история. Я на Младу обиделась. Представила себе кое-что… В финале у ее любимого кресла оказались зубы и пищеварительный аппарат… – смутилась Фиа. – Теперь Млада мне больше не хамит. Всегда первая здоровается!

– Так с Дионисием Тиграновичем что? – повторила Рина.

Фиа наконец решилась:

– Да ничего. Жив-здоров. Сидеть только не может… И крапива почему-то по всему подъезду валяется! Целые охапки… Я к ним случайно пришла, когда Млада и Влада ее выбрасывали.

– Где они только взяли эту крапиву? В Москве-то она еще и не выросла, – затарахтела Нина.

В присутствии Фиа Рина не решилась узнавать у Нины о Гае. Поэтому они просто отправились бродить и до вечера бродили по магазинам. Денег у Нины было навалом. Недавно она нашла кубышку с золотыми червонцами, которую двести лет назад припрятал один купец в подвале своего дома в Замоскворечье.

– А где ты купца-то увидела? – спросила Рина.

– А, на картине… – сказала Нина. – Впервые со мной такое, чтобы я по картине что-то нашла. Обычно все же живой человек нужен. А тут сидим с Гулькой в кафе… а там дизайн под старину… самовары всякие, подковы, а на стене картина… Я вгляделась, вижу – лицо у купца хитрое! Такой жук не может ничего не припрятать! А тут еще Гуля со мной поспорила… В общем, я это место яснее увидела, чем вот тебя сейчас!.. Хорошо, хоть дом не снесли.

С каждой минутой Нина приходила во все более игривое настроение. Она уже колотила Макса по руке, повторяя «Куда ты затащил меня, ужасный человек?». И это при том, что, в общем-то, она сама завела его в женский магазин, хотя сам он с куда большей радостью потолкался бы между штанг и спортивного питания. Потом Нина все так же позволила Максу «затащить» ее в кондитерскую, где, купив горсть конфет, развоевалась еще больше.

– Я страшная пьяница! Съела конфету с ликером – и теперь бузю! – кричала она так громко, что к ним даже выслали официантку.

– Девушка, потише! – сказала официантка, вежливо улыбаясь.

– Как я могу быть потише, когда в конфетке был алкоголь?.. Эти трое меня куда-то тащат! И вообще – этот вот парень – он, знаете, шныр! Эта вот девушка на гиеле летает, а к этой лучше вообще спиной не поворачиваться, потому что у вас касса сейчас танцует и монетками плюется.

Официантка, покачав головой, отошла – и очень вовремя, потому что касса действительно подпрыгнула и вылетевшая из нее монетка попала Нине в лоб.

А Нина уже кричала Максу:

– Сфотографируй! Сфотографируй все это!

– Что это? Кы-кы-кассу?

– Нет! Вот тех вот людей! Смотри, какая сцена: фотограф, который фотографирует фотографа, который только что сфотографировал фотографа! И все это отражается в зрачке еще какого-нибудь фотографа! А?! Ценная мысля?

«Мысля» была и правда ценная, вот только Фиа вопли Нины уже поднадоели. И Рина ей тоже надоела. Видимо, потому, что Рина нравилась Сашке и Фиа в этом быстро разобралась, хотя о Сашке они и не говорили. Разве что совсем случайно и вскользь.

– Ну я пошла? А то еще поубиваю кого-нибудь… Злая я, – откровенно призналась Фиа и умчалась, по ошибке прихватив один из Нининых пакетов. Она неслась по ярко освещенному стеклянному тоннелю гипермаркета, а вокруг нее плясали оживающие манекены и проносились крылатые тени с косами. Похоже, Фиа и правда была сердита.

После ухода Фиа Макс с Ниной стали выживать и Рину. Им хотелось остаться вдвоем. Рина была совсем не прочь одарить их таким счастьем, потому что эта парочка вконец развоевалась. Украденная женщина Нина уже швырялась конфетами, а Макс носился как лось и, сшибая на своем пути стулья, столы и охранников, ловил конфеты ртом.

– Послушай! Ты сосредоточиться можешь? – недовольно сказала Рина.

– А то! – гордо сказала Нина и тотчас, промахнувшись, попала конфетой в полицейского.

Полицейский оказался адекватным, но все равно это заставило Нину на время успокоиться и с видом нашкодившей зайки сесть на стульчик. Чтобы не скучать, она стала засовывать соломинку из-под молочного коктейля в солонку и облизывать ее.

– Обожаю соль! Просто ложками ем! А Гулька – та сахар ложками ест! Странно, да? – сказала она.

– Ты что-нибудь искала для Гая в последнее время? – спросила Рина.

Нина опять засунула соломинку в солонку и попыталась втягивать соль через трубочку. У нее ничего не получилось, и она обиженно накуксилась.

– Не-а, не искала, – сказала она. – Но я уже у Гая не в любимчиках! У меня появился конкурент. На километр под землей видит… С ним прямо по городу ходить страшно! Как рентгеном просвечивает! Всюду скелеты какие-то под асфальтом находит, драгоценности, серьги… Я только потерянное ищу или спрятанное, а он все подряд!..

– А минусы какие?

– Минусы, что он страшно рассеянный. При мне пытался воткнуть вилку в собственные очки.

– А в последнее время он что-нибудь находил?

Нина задумалась:

– Мне, понимаешь ли, забывают докладывать, собаки такие!.. И вообще, мне кажется, Гай из Москвы уехал. И этого поисковика с собой прихватил. И Тилля, кстати, тоже.

– Куда уехал? – жадно спросила Рина.

Желая поскорее отделаться от Рины, Нина нетерпеливо махнула рукой. Ладонь у нее была белая и широкая, а пальцы, напротив, тоненькие и кончики их красненькие, как клюква.

– Куда-то туда! Или туда. В общем, далеко! – отмахнулась она.

Рина на всякий случай посмотрела, куда указывает ее рука. Если направление было верным, Гай и его поисковик сидели сейчас в детском магазинчике напротив и хихикали, выбирая памперсы для Белдо.

Перед тем как окончательно распрощаться с сумасшедшей парочкой, Рина отловила раскрасневшегося Макса за руку и, так и не сумев сомкнуть пальцы у него на запястье, отвела его в сторону:

– Попроси у Нины, если она чего узнает, сказать тебе! Видимо, Гай ищет двойники закладок… Понял?

– С-с-скажу! Все скажу! А ты и-и-иди! – пообещал Макс и слинял к Нине.

Чувствуя, что избрала для своего поручения сы-самого к-к-красноречивого о-о-оратора, Рина отправилась к Мамасе. Мамася, погрустневшая, но одновременно и просветлевшая, сидела рядом с Элей. Эля рисовала. Мамася помогала ей, причем как-то всем телом помогала. Даже и язык высунула, и головой короткие движения делала, хотя по бумаге карандашом водила все-таки Эля.

– Ты не брала мои шерстяные носки? С утра не могу найти! – спросила она у Рины вместо приветствия.

– Как? Я не видела тебя две недели, – сказала Рина.

– Ну да… – отозвалась Мамася. – Знаю. Я просто на всякий случай спросила. Надо же кого-то поругать. Ноги ужасно мерзнут.

Примерно зная привычки Мамаси, Рина оглядела комнату:

– Вон твои носки! Ты их в батарею засунула!

– А говоришь, не брала! – радостно закричала Мамася, бросаясь выуживать свои носки. Эля помогала ей, прыгая рядом. На Рину она посматривала ревниво. Видимо, воспринимала Мамасю как свою исключительную собственность.

Рина, не удержавшись, показала Эле язык. Эля начала кричать «Бе-бе-бе!», тоже показывать язык и бросаться кубиками. Мамася, с трудом утихомирив ее, усадила смотреть мультики.

– У нее интеллект сейчас лет на семь! – сказала она.

– В семь лет не кидают кубиками в приличных людей! – возразила Рина, потирая лоб.

– В приличных – да, – согласилась Мамася.

Вскоре они уже сидели на кухне и Мамася предлагала:

– Тебя покормить? Гречку или что?

Рина выбрала вариант «или что», привлекший ее заманчивой недосказанностью.

– Увы, у нас есть только холодная гречка. Сегодня весь день читали и рисовали. Я как-то забегалась, – призналась Мамася.

Рина понимающе усмехнулась. Есть мамы, которые кормят детей, а есть мамы, которые с детьми занимаются. Понятно, что возможны наложения качеств, но все же это скорее исключение, чем правило.

Вскоре Мамася уже стояла у плиты и обжаривала гречку. Рина подошла и, обняв ее сзади, уткнулась носом в ее волосы. Оказалось, что она даже немного выше Мамаси. Так они простояли долго, образуя материнско-дочернее единство, пока прибежавшая из комнаты Эля не принялась ныть, что у нее закончился мультик.

– Я же тебе много мультиков поставила, – удивилась Мамася.

– Я зна-а-аю. Но я твой ноутбук уронила, и мультик зако-ончился!

– Что-о?!

Едва Мамася с круглыми глазами умчалась в комнату, как у Рины вспыхнул кентавр на укороченной нерпи. Рина коснулась его, принимая вызов, и в кухню втиснулся громкий голос Сашки:

– Скорее возвращайся! Тут все на ушах! Главная закладка сдвинулась!

– Кааа-ак?!

– Возвращайся! – повторил Сашка, и кентавр погас.