Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства - Алексей Бычков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вывод из всего этого таков. Текла река Дон/Москва. В нее впадала река Чура с притоком ее — Направдой. Чура, как слово чисто русское, было переведено Софонием на церковно-славянский как Межа/Меча. Направда — река, на которой шел самый кровопролитный бой, оба берега завалены были трупами павших. Три дня она текла кровью, и после этого ее прозвали Кровяницей. Эти речки текли на Кулиговом поле, немного южнее Донского монастыря, Слившись в единую речку, они впадали в Дон/Москву недалеко от Автозаводского моста. (Ныне частично взяты в трубу.)
Сергий Радонежский — покровитель земли Русской. Художник С. Харламов, 1992 г.Стало быть: пришли татары, остановились на речке Чуре, на правом берегу Москвы-реки. Русские вышли из Кремля, переправились в Замоскворечье и пошли к речке Направде (Кровянице). Татары перешли речку Чуру-Межу-Мечу и вступили в бой, были разбиты и побежали на юг, к Оке, где их пограбили рязанцы.
А вот в этом случае татары не могли не форсировать Оку, текущую с запада на восток.
После этого Москва отняла у рязанцев левобережье Оки. Для оправдания своих дел московские наверняка обвинили рязанцев в помощи татарам.
Пересвет бьется с татариномВ «Сказании» Дмитрий Иванович получает благословение от Сергия, «приде, господине, на поганыа половцы». Это противоречит истине. В «Житии Сергия Радонежского» Сергий советовал покориться Мамаю, выступить против татар «с правдою и покорением, якож пошлина твоа држит покорятися ордынскому царю должно». Надо, мол, по старине мир заключить и покориться, хотя если Мамай начнет бой, то проиграет.
Иван Пересветов в челобитной Ивану Грозному пишет: «Служу тебе, государю благоверному, поминая своих пращур и прадед, как служили верно государям русским великим князем, твоим пращурам и прадедам, Пересвет и Ослябя в чернцах в схиме, со благословением Сергия чюдотворца на Донъском побоище при великом князе Дмитрее Ивановиче, за веру христианскую, за святые церкви, и за честь государю пострадали, главы свои положили».
«В церкви на Старом Симонове в Москве были гробницы Пересвета и Осляби, тела которых, по преданию, были перевезены в Симонов монастырь с Куликова поля».
Александр Пересвет — из брянских бояр, монах. Пересвет и Ослябя упоминаются в Синодике среди убитых на Куликовом поле.
Пересвет якобы был иноком Троицы, и на войну его отправил сам Сергий, но тогда его и захоронили бы в Троице, однако его захоронили в Симоновском монастыре в Москве.
«Повесть о Куликовской битве» сообщает, что Сергий вооружил иноков вместо оружия крестом «на смыках». Не крестить же татар они шли! Или именно крестить?
Родион Ослябя, чернец, в 1398 году воскрес и в Царьград «с Москвы поехал с милостынею Родион чернец Ослябя, бывший преже болярич Любутьский».[71] Андрей Ослябя — под таким именем он известен в «Сказании о Мамаевом Побоище». Известен Любутск на Оке (Троицкая летопись. С. 448). После кончины Ослябя также погребен в Симоновском монастыре. Они сражались не в рядах удельных князей, а в отряде московского князя. Однако Ослябю приписали к павшим на Куликовом поле лишь потому, что похоронен рядом с Пересветом.
В Москве уже после 1591 года основан был Донской-Богородицкий мужской монастырь в честь победы над крымским ханом Казы-Гиреем с помощью иконы Донской Божьей Матери, якобы подаренной Дмитрию Донскому перед боем с Мамаем донскими казаками. Могло ли такое быть?
О казаках, якобы живших на Дону, М. Н. Тихомиров[72] писал в «Повести о Куликовской битве» (М., 1959. С. 337): «…запустение русских земель, граничащих со степью. К югу от Оки, вплоть до Черного моря, лежала обширная полупустыня. Даже в конце XIV века, спустя 150 лет после первых татарских погромов, путешественник, плывший по Дону, не увидел здесь поселений: «Нельзя было там увидеть ни города, ни села; если прежде и были города прекрасные и богатые, то теперь только места пустые и ненаселенные. Нигде не увидеть человека, только пустыня великая и зверей множество».[73]
Печать Дмитрия ИвановичаДонской монастырь не стоит на Дону, но назван так потому, что стоит на месте Донского Кулиговского сражения. На крови.
Некоторые считают, что нельзя оспаривать официальную версию жизни святых Русской православной церкви. Это якобы может нанести вред религиозному чувству.
Отвечу на это словами глубоко верующего человека. Вот что пишет Вячеслав-Али Полосин (Миф, религия, государство. М., 1999): «Может ли пострадать вера во Всемогущего Бога, оттого что верующий, обратясь к подлинной истории, установит, что благословение Православной Церкви князю Московскому Димитрию на Куликовскую битву — идеологический миф? Зависит ли вера в Бога от того факта, что князь посещал обитель св. Сергия до начала похода Мамая, а на битву вышел, будучи отлученным от Церкви митрополитом всея Руси Киприаном с проклятием?» Думаю, Истина никак не мешает Вере».
Монета Дмитрия Ивановича с русской и арабской надписямиВ ЗРАО. Т. 4. В. 2 помещено следующее сообщение:
«В Киеве был найден крест Дмитрия Донского, на окладе надпись: «Сим крестом благословил преподобный игумен Сергий князя Дмитрия на поганого царя Мамая, изрек: «Сим побеждай врага. В Лето 1380 августа 27 ДНЯ».
А. Ф. Бычков[74] выразил уверенность, что находка принадлежит к числу сильно расплодившихся за последнее время датированных памятников старины, сбываемых торговцами доверчивым коллекционерам».
М. Н. Тихомиров в труде «Куликовская битва, 1380» пишет: «Первоначальные краткие рассказы о кровопролитном сражении с татарами позже обросли поэтическими вымыслами и литературными украшениями. После разгрома Мамая на Волге сел Тохтамыш, и Дмитрий с почетом послал ему дары. Тохтамыш — союзник Дмитрия, воевавшего не против Орды, а против Мамая, Орде не подчинявшегося. Так что не было сепаратизма русских князей против великой империи, но борьба за единство Синей Орды против узурпатора. Дмитрий не за свободу Руси боролся, а за единство Орды».
Архангельский летописец сообщает, что Тохтамыш (разоривший в 1382 г. Москву, а это событие по времени отстоит недалеко от Куликовского сражения) был убит в этом же году ханом Шадибеком в Сибирской земле, близ Тюмени. Тюмень же была построена лишь в 1586 году. В каком же веке воевал Тохтамыш с Дмитрием, раз он гибнет под городом, построенным в XVI веке? Увы, все эти сказки о неизвестном нам сражении не более чем вымысел. Что-то где-то когда-то было. И это все, что мы можем сказать с уверенностью.
25 сентября 1992 года в устье Яузы был поставлен крест с надписью: «На сем месте будет воздвигнут памятник святому благоверному князю Дмитрию Донскому, защитнику земли русской».
Почему на Яузе, а не на Шаболовке? Да очень просто, на Шаболовке и так тесно, а на Яузе тоже Кулишки есть, да и церковь там в честь павших на Куликовом поле стоит.[75] Куда же еще переносить место боя, как не в самый центр Москвы?
Так продолжает развиваться легенда.
Новгородская первая летопись второго извода пишет, что князь Дмитрий, узнав, что на него наступает сила «велика татарская и собрав многи вой и поиде противу безбожных татар».
«Москвичи же многие, не бывавшие в боях, видя множество рати татарской, устрашились и отчаялись за свою жизнь, а многие бросились бежать».
В Московском своде 1479 года впервые появилось указание на союз Мамая с литовским князем Ягайло «со всею силою литовской и польской». Именно в этой летописи особенно выпукло подчеркивается отрицательный облик Олега Рязанского.
И, естественно, москвичи весьма храбрые — «никто не убоялся никого и не устрашился».
На страницах Новгородской четвертой летописи впервые упоминается о паническом бегстве ордынцев.
Окончательно легенда сложилась к 1520 году, как «Сказание о Мамаевом Побоище». В «Сказании» упоминается икона Владимирской Богоматери, якобы оказавшейся в Москве (на самом деле перенесенной в Москву только в 1395 г.).
В нем действует литовский князь Ольгерд, умерший в 1377 году. И таких несовпадений множество.
Вот, к примеру, как автор одной из «юбилейных» книжек, выпущенных к 600-летию Куликовской битвы, рисует строй русских воинов перед началом битвы: «О последнем вечере и о ночи накануне битвы подробно писал автор Сказания о Мамаевом Побоище», и древнее сказание воскрешает величественное зрелище русских полков, разворачивавшихся на Куликовом поле. «Шлемы же на головах их как утренняя заря, — с восхищением писал летописец, — доспехи как вода, яловцы же как пламя огненное…»
