Одиночество в сети. Возвращение к началу - Януш Вишневский

Зигусь озадаченно смотрел на Якуба, постукивая стальной печаткой о скамейку и нервно кусая фильтр недокуренной сигареты. Внезапно встал, сплюнул и направился к трамвайной остановке. Когда он оказался достаточно далеко, достал из кармана спортивного костюма телефон, зашел за навес остановки и, резко жестикулируя, долго разговаривал с кем-то. Вернулся и предстал перед Якубом, попыхивая сигаретой, сказал:

– Искру менты вывезли в другой лазарет. Куда конкретно, смогу узнать только к вечеру. Сам лично проверю в больнице. Полосатый получит завтра подтверждение. И возместит расходы… Прости, друг, – добавил он пискливым голоском и направился к супермаркету.

Через некоторое время из магазина вышел мужчина в полосатой футболке с двумя бутылками пива. Одну протянул Зигусю и движением руки дал знак сидящим на парапете, чтобы сдвинулись. И те беспрекословно подчинились.

Якуб не раз размышлял о жизни тех, кто кучковался вокруг супермаркета – «суперсамцов», как их недавно назвал Полосатый. Какие у них цели? Что для них важно? Чего они ждут, что доставляет радость, что тяготит? Имеют ли они, не имеющие ничего, кроме времени, ощущение свободы? Чему завидуют, если вообще завидуют? Есть ли у них враги? С кем они дружат? Как это – жить без спешки, без стремления, без сроков, планов, дедлайнов, без счетов к оплате? Что для них является наградой, а что – наказанием? Что думают после пробуждения, зная, что их день будет выглядеть точно так же, как и вчерашний? Давало ли им ощущение свободы то, что не нужно ни к чему стремиться, что они не обязаны подчиняться никакой системе, что у них нет на самом деле ничего, чтобы проиграть, что они уже никого и ничем не смогут разочаровать? Правда, Искра, казалось, совершенно не соответствовал этому миру, но, тем не менее, по какой-то причине в нем жил. Надо, подумал он, расспросить его при случае.

Размышления о жизни прервала сама жизнь в лучшем из ее проявлений: его ухо ощутило влажное тепло. Он резко обернулся и увидел, что на него смотрят два больших глаза. На скамейке перед ним на задних лапах стоял маленький терьерчик, бодро размахивая коротким хвостиком. Коготками передних лапок он нежно царапал ему шею, пытаясь розовым язычком лизнуть его в щеку.

– Дейзи! – позвала женщина и подбежала к скамейке. – Как тебе не стыдно! Простите. У нее так всегда, когда почувствует хорошего человека. – Дама взяла собачку на руки, а собачонка засучила в воздухе лапками и стала изгибаться во все стороны, пытаясь вырваться. – Джек-расселы такие, особенно девочки. Никогда не забывают запах человека, который когда-нибудь сделал им что-то хорошее, – сказала она. – Надеюсь, она не испортила вам костюм. Простите великодушно.

Сучка была тоненькая, чтобы не сказать тощенькая. Кроме черного пятна в форме ромашки у хвостика и коричнево-черных ушей, она отличалась ярко-белой шерстью. А ведь это тот самый терьерчик, что гонял голубей у Нади, подумал Якуб. Стопудово – ромашка – не спутаешь.

– Все в порядке. Такая лапочка. Я ее знаю – иногда бегает по нашему саду, – ответил он, протягивая руки.

Женщина передала собачонку, которая тут же улеглась ему на колени.

– А, так это же вы, жених пани Нади! Понимаю. Дейзи обожает пани Надю.

Якуб почесал собачку за ушами, размышляя, почему у них в доме никогда не было животных. Кроме хромой линялой волкодавихи Тоси в деревне у прабабушки Леокадии, не было в его жизни собак. Он часто жалел об этом. Его мать собак боялась. Всех. У нее была детская травма: когда она была маленькой, видела, как собака загрызла кошку. Его отец хотел собаку даже больше, чем он, но последнее слово оставалось за матерью, которая даже на кошку не соглашалась.

– Не представляю, как мы могли жить без Дейзи, – сказала женщина, глядя с нежностью на собачку, которая перевернулась на спину и требовала ласки. – И наши ребята. У нас двое сыновей. Дейзи – это как поздняя дочка. С сильным, скажу я вам, характером. Все время нападает на немецкую овчарку со второго этажа. Потому что один раз овчарка облаяла нашего Бартека. Должно быть, запомнила это и не дает с тех пор спуску. Хотя овчарка такая большая, что наша Дейзи ей, что называется, на один зубок. Защитница наша. Всех нас в себя влюбила.

Она надела собачке на шею тонкий ошейник из красной кожи, аккуратно сняла Дейзи с колен Якуба, поставила на газон, пристегнула поводок и сказала:

– Пожалуйста, обнимите пани Надю. Чтобы запах не выветрился, – добавила она, подмигнув.

Он смотрел на собачку, которая останавливалась каждые несколько шагов и оборачивалась, глядя в его сторону. «Влюбила нас в себя» – подумал он. Якуб знал, что это такое.

Он снял пиджак, расстегнул рубашку, подставил лицо солнцу и закрыл глаза. Интересно, сможет ли Надя влюбиться в какую-нибудь маленькую Дейзину кузину. Она никогда не упоминала ни о какой собаке или кошке – ни в Гамбурге, ни потом, в доме номер восемь.

Из размышлений его вырвал визг тормозов на трамвайном кольце. Он вскочил со скамейки, взял пиджак и направился к Надиному дому. Только через некоторое время до него дошло, что она не ждет его, что они не договаривались. Супермаркет, аромат из пекарни, площадка перед остановкой, тропинка через парк, близость ее дома, – все это привело к тому, что в нем сработали инстинкты. Ведь именно с этого места он всегда шел к ней.

Решили, что в монастырь поедут в воскресенье утром. Что ж, не получилось с путешествием по Грузии – устроят себе маленькую Мазуриаду. Возьмут рюкзаки, палатки, котелки, консервы. Монастырские кельи будут только базой. Близлежащее озеро было соединено узкими протоками с двумя другими. Они поплывут на байдарке и будут останавливаться подальше от популярных туристических причалов. Если слишком далеко отплывут, то смогут переночевать в лесу – спальник ведь будет с собой. На Мазурах они пробудут до следующей субботы. А уже в воскресенье вечером Надя полетит в Мюнхен.

В принципе, они должны были успеть до пятницы – она закончит подсчет для Карины и Алекса, он сдаст проект, который делал для кондитеров – а чтобы успеть, они должны были не мешать друг другу, а заниматься любовью только по ночам.

Вернулся на остановку. Заказал Uber. Родителей дома не было. Переоделся, бросил ноутбук в рюкзак и на велосипеде поехал в офисное здание, где подписывал контракт с кондитерами. Бухгалтер фирмы, пожилой мужчина в клетчатом костюме, с часами в кармашке синей жилетки, уже ждал его, а когда узнал, что Якуб хочет закончить проект в течение трех дней, то есть до наступления срока, и работать в офисе, чтобы