Роковые иллюзии - Олег Царев

В письме, направленном в Центр 24 февраля 1935 г., Орлов выразил озабоченность по поводу контакта Рейфа с британскими властями. «Они, по-видимому, копали вокруг да около, но не сумели накопать ничего конкретного, а поэтому решили от него избавиться. Если бы у них в руках были какие-нибудь конкретные материалы, компрометирующие его, они не выслали бы его из страны, а покончили бы с ним, — сообщил Орлов, добавив предостережение: — Как бы там ни было, я считаю, что его паспорт не годится для работы в других странах»[282]. В своем «Пособии» Орлов высказывался таким образом: «Сам факт того, что какое-либо лицо имеет фальшивый паспорт, возможно, наказуемо в соответствии с законом, но для обвинения в шпионаже нужны более веские доказательства»[283]. Тем не менее Орлов согласился, что у Рейфа не было иного выбора, кроме как подчиниться приказанию британских властей и покинуть страну, а после того, как генерал узнал о согласии на это Москвы, в своем следующем письме высказал беспокойство об опасности разоблачения Марии. «Ваша информация о том, что сеть, снабжающая нас «книжками» (паспортами), одну из которых имел «Марр» (Рейф), провалилась, вызвала у меня большое беспокойство. Как вам известно, у моей жены была «книжка» той же страны, что и у «Марра». С таким документом «Пауль» уже однажды потерпел фиаско в Париже. «Книжка» моей жены зарегистрирована с соблюдением всех формальностей в соответствующей организации. Вот почему я решил отправить домой жену и дочь»[284].

Чрезвычайные обстоятельства, ускорившие неожиданный отъезд двух членов его «нелегальной» группы, вынудили Орлова предпринять радикальную перестройку лондонской резидентуры НКВД. Он передал Дейчу руководство такими важными агентами, как «Бэр», «Нахфольгер» и «Аттила». Сам же взял под свой контроль деятельность Филби и двух его кембриджских друзей, которых последний порекомендовал для антифашистской деятельности. Одним из них был Дональд Маклейн, которому был присвоен псевдоним «Вайзе» («Сирота»), другим — Гай Бёрджесс, гомосексуалист, о котором Орлов только что сообщил в Москву как о кандидате на вербовку и которому он с иронией присвоил весьма подходящий псевдоним «Мэдхен» («Девочка»)[285].

Орлов, Дейч и Рейф являлись ядром руководства лондонской «нелегальной» резидентуры. По словам самого Орлова, он должен был «держать рот на замке и быть постоянно начеку едва ли не со всеми людьми — только руководитель резидентуры и его главный помощник знают всю агентурную сеть и все операции». Хотя важно было «знать каждого агента в лицо», требовалось также, чтобы резидент ознакомился с «их биографическими данными», знал их профессии и место работы, подробности вербовки, результаты их работы на советскую разведку и «степень надежности этих результатов». Именно он держал в своих руках «ключ» к каждому источнику в виде особого пароля, который резидент должен был использовать для предупреждения агентов в случае возникновения чрезвычайной ситуации. Однако, как отмечал Орлов, лишь в самых исключительных случаях резидент вступал в непосредственный контакт с «самыми ценными и надежными источниками»[286].

Решение Орлова взять на себя руководство деятельностью «Сынка», а также двух других кембриджских кандидатов на вербовку ознаменовало важный этап в формировании группы «трех мушкетеров». В оперативном докладе об истории создания этой группы, который был подготовлен Дейчем для руководства НКВД по возвращении в Москву три года спустя, объясняется, почему именно Филби стал ее «первым человеком». Всесторонняя оценка личности Филби показывает, что изучение сихологии позволило Дейчу глубоко понять характер и личные качества, позволившие сделать из него полноценного советского агента:

«„Сынок" происходит из своеобразной семьи. Отец считается самым знаменитым в настоящее время знатоком арабского мира. Владеет несколькими арабскими диалектами и сам перешел в мусульманство. Он честолюбивый тиран и хотел сделать из своего сына великого человека, подавлял все его стремления. Поэтому «Сынок» очень робкий, нерешительный и неуклюжий человек. Он заикается немного, и это еще больше усиливает его неуверенность. Он типичный кабинетный ученый: начитан, образован, серьезен и глубок. Он неуклюжий человек и нелегко сближается с людьми. Он часто просто боится разговаривать из-за своего дефекта речи и не желая быть смешным. Ему трудно лгать. «Сынок» изучил глубоко марксистское учение и вообще изучает все основательно, но всегда скажет, что он знает мало. Он имеет большие знания по истории, географии, экономике и одновременно любит и разбирается в музыке. Он, безусловно, сентиментальный человек, но вследствие воспитания отца и всей атмосферы жизни английской буржуазии эта сторона его характера несколько исковеркана. Он человек скромный, не умеет обращаться с деньгами в том отношении, что не умеет их распределить, однако к нашим деньгам он относится очень аккуратно. Он пользуется большой любовью и уважением за свою серьезность и честность. Он был готов без всякого соображения все для нас сделать и на нашей работе проявил всю свою серьезность и старательность. Он человек мягкий, добрый. Не проявляет особого интереса к женщинам. Очень небрежен в своей внешности. По характеру своему он склонен к пессимизму и поэтому нуждается в постоянном приобадривании»[287].

Считать, что Фил£и был кабинетным мечтателем, которого засосала карьера шпиона, потому что опытные советские разведчики взращивали его, подбадривая и укрепляя в нем уверенность в своих силах, чего не смог сделать сдержанно-холодный отец, было бы, наверное, слишком упрощенным объяснением его предательства о отношению к своему классу. Анализ Дейча дает основания предполагать, что отсутствие родительской любви в ранней юности явилось, возможно, причиной его незащищенности перед вербовкой.

Орлов, несомненно, ценил преимущества «психологического пряника» над «фрейдистским кнутом» при подготовке будущих агентов вроде Филби и его друзей к работе против собственной социальной группы. Орлов, несмотря на всю свою решительность, проявлял некоторую чувствительность, когда нужно было вселить чувство преданности в своих товарищей — будь то его бобруйские друзья детства или солдаты, которыми он командовал на польском фронте. Он также был достаточно умен, чтобы не торопить процесс. Проведя десять дней в Лондоне во время своего первого приезда, он выехал в Москву для доклада о перспективах его «нелегальной» группы. Вновь возвратившись в Лондон 18 сентября, он приступил к контролю заданий, возложенных Дейчем на Филби. Такой проверке подвергались все потенциальные агенты. После того как Филби представил список кембриджских друзей, которых можно было бы попробовать «разработать», он получил новое задание: предложить варианты карьеры, которые могли бы способствовать его антифашистской работе, — только так говорили ему на том этапе о его секретной миссии. Дейч сообщал, что Филби не только показал себя дисциплинированным человеком, но и проявил решимость, необходимую для выполнения элементарных разведзаданий, действуя по приказу и в точном соответствии с инструкциями[288].