Роковые иллюзии - Олег Царев

Уайли был источником (по всей вероятности, сам того не ведая) секретных материалов военного министерства об аппарате разведки британской армии, которые были пересняты и отправлены через советского курьера в Центр 12 июля 1935 г. Поскольку в материалах многократно упоминались имена офицеров армейской разведки, они оказались весьма полезны Москве. Мнение Центра о потенциальной ценности Филби не могло не повыситься весьма существенно, когда они узнали от «Сынка», что Уайли получил новое назначение и стал личным секретарем постоянного помощника военного министра, сэра Роберта Криди[298].

Орлов информировал Москву, что «к числу новых агентурных наметок относится имеющийся у «Зенхена» подход к его университетскому товарищу, некоему Уайли. Сам Уайли, как постоянный дежурный, не имел доступа к самой секретной военной развединформации и поэтому не представлял интереса как объект для разработки. Однако его новое назначение заставило Орлова попросить у Москвы разрешения использовать Филби для разработки Уайли с целью его вовлечения в сеть. «Как вы знаете, министры — народ приходящий и уходящий при частых сменах кабинетов, — объяснял Орлов, — поэтому министерства имеют постоянных помощников министров, руководящих работой министерства, независимо от парламентской и партийной борьбы за министерские портфели»[299].

Орлов приложил также присланное Уайли приглашение Филби на официальный обед в его новой квартире, расположенной в здании военного министерства. «Публика там была преимущественно военная, — сообщал Орлов со слов Филби, который рассказал, как подвыпивший Уайли хвастал своей близостью с офицерами военной разведки. — Уайли очень дружески расположен к «Зенхену», знает о его левых убеждениях в прошлом, о чем он в пьяном состоянии даже выпалил одному из начальников военного снабжения, который ввязался с «Зенхеном» в дискуссию о Востоке и ибн-Сауде». Орлов сообщил, что Филби воспользовался этим, чтобы отречься от своих старых «младенческих» взглядов. Это, писал Орлов, вдохновило армейского офицера на еще большие откровения относительно британских военных сил на Ближнем Востоке, о чем Филби должным образом и сообщил ему[300].

«Уайли — способный и образованный парень, но, как и большинство из лощеных сынов этой страны, педераст», — предупреждал Центр Орлов, сообщая, что он «дал «Зенхену» задание ничего не предпринимать по существу, возобновив дружбу с ним»[301]. Подтверждением того, что Орлов действительно наметил кандидатуру секретаря военного министерства для вербовки, являются его последующие сообщения, в которых Уайли упоминается под кодовым именем «Генрих». Бёрджесс впоследствии взял на себя поручение разрабатывать этого приятеля Филби, пока возмутительное поведение Уайли не заставило Москву отказаться от мысли о вербовке. Однако военное министерство продолжало закрывать глаза на его скандальный образ жизни в течение всей второй мировой войны!

К лету 1935 года «Зенхен» уже действовал как пользовавшийся доверием советский агент, даже если и не знал, что работает на советскую разведку. Его статус — а также статус Бёрджесса и Маклейна — подтверждается финансовыми отчетами за июнь. Бухгалтерская ведомость с внесенными рукой Орлова записями расходов является еще одним доказательством высокой степени контроля, который осуществлял Центр на широко раскинувшейся территории своей тайной империи. Она также дает уникальную возможность посмотреть, какие требования предъявлялись к ведению хозяйства «нелегальной» резидентуры НКВД, а также получить представление о ее составе и относительной значимости агентов, принадлежавших к британской сети Орлова.

«Швед» (Орлов) получал 120 фунтов стерлингов, тогда как «Стефан» (Дейч) получал 80, а курьер «нелегальной» резидентуры «Пфейл» —56 фунтов. Один из агентов Орлова под псевдонимом «Аттила» получал вознаграждение в размере 36 фунтов за предоставляемую информацию. Его значимость, так же как и другого, пока еще не опознанного, источника в британском правительстве под псевдонимом «Нахфольгер» (получившего 15 фунтов в июне), можно оценить исходя из того, что оплата их услуг была выше, чем суммы, выплачиваемые на оперативные расходы «трем мушкетерам» из Кембриджа. Бёрджессу — что не удивительно при его экстравагантном образе жизни — выплачивали 12 фунтов 10 шиллингов, в результате чего «Мэдхен» оказывался самым «дорогостоящим» агентом из кембриджской группы. Его оперативные расходы были на 30 шиллингов больше, чем расходы «Сынка». «Вайзе» (Маклейн) получал 10 фунтов.

Таким образом, Филби тратил лишь немногим меньше тех 4 фунтов стерлингов в неделю, которые ему платили за журналистскую работу. Это составляло около половины оклада в 375 фунтов стерлингов в год, которые получал Маклейн на посту третьего секретаря в министерстве иностранных дел[302].

Фактические оперативные расходы Орлова и Дейча составляли 57 фунтов и 17 фунтов 18 шиллингов. «Пфейл» получал 3 фунта 12 шиллингов, «Аттила» —5 шиллингов и 5 шиллингов 6 пенсов выплачивались «Эдит» (Тюдор Харт). На поездки в Копенгаген и обратно и 22-дневное проживание в гостиницах Орлов затратил 10 фунтов 12 шиллингов 10 пенсов. «Пфейл», который, должно быть, совершил несколько поездок в Данию и обратно, получил в порядке возмещения 3 фунта 12 шиллингов. Выплаты на предпринимательскую деятельность Орлова, которая служила прикрытием, достигали почти 110 фунтов, включая покупку холодильника, он также потратил 95 фунтов 9 шиллингов на телеграммы, среди которых были две, отправленные им в США, предположительно в связи с делами компании «Америкэн рефриджерейтор»[303].

Расходы на функционирование лондонской «нелегальной» резидентуры составляли примерно 500 фунтов стерлингов в месяц (более 2000 долларов по валютному курсу 1934 года). В переводе на нынешние цены это составляет более 50 000 долларов, что ни в коем случае нельзя назвать незначительной суммой. Таким образом, хотя миссия Орлова по внедрению в британскую разведку была долгосрочной целью, Центр, делая в нее столь значительные вложения, явно предвкушал существенную отдачу. Этот фактор сыграл далеко не последнюю роль в том, что Орлов прилагал все усилия к разработке планов превращения Филби в более результативного агента. В одной из таких операций его прикрытие журналиста было использовано в попытке завлечь в сеть в качестве источников информации министерских секретарш, откликнувшихся на объявление в «Тайме» о наличии «вакантного места».

Использование наклонностей женщин к романтике с целью получения от них секретной информации было излюбленным приемом Орлова, в чем он сам признается в своем «Пособии». В нем он пишет, что «советская разведка предпринимала неустанные усилия для привлечения к работе на нее молодых женщин, работавших в качестве секретарш, стенографисток, шифровальщиц и административных помощниц в важных подразделениях правительств других стран». Секретари государственных учреждений были объектами особого интереса всех разведслужб, отмечал он[304].