Байки Семёныча. Вот тебе – раз! - Игорь Фрост
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, приступили сотрудники двумя группами к поиску Толика и автомата, вчера Толиком у Ганы узурпированного. Как уже говорилось, на звонки и стуки в дверь в квартире Толика даже мыши не шевелились, а автомат отсутствовал как в машине, так и в радиусе двухсот метров вокруг нее. В общем, нет ни Толика, ни автомата. Через час поисков начали беспокоиться и подозревать, что непутевый сын славного Господина Суахили, вооруженный теперь не только знанием английского языка и навыками дипломатического работника, умотал куда-нибудь воевать, совсем не спросившись разрешения у начальствующего руководства. Была еще версия о том, что Толик теперь в какой-нибудь канаве в обнимку с автоматом валяется и в алкогольном угаре сон про Родину рассматривает, но ее отринули, поскольку ну не может российский дипломат – и в канаве. Никак не может.
Ну да ладно, ищут, стало быть, дальше. На третьем часу поисков дверной замок в квартире Толика все-таки не выдержал настойчивых постукиваний поисковой группы «Толян». То ли оттого, что стучались изрядно долго, то ли по причине того, что стучались уже ногами и с разбегу. Втроем. Одновременно. Ну вот, замок-то и не выдержал. Сломался, перестав удерживать дверь, каковая, конечно же, широко распахнулась. И ровно в тот же миг задача всей поисковой операции выполнилась примерно на пятьдесят процентов – Толик нашелся. Нашелся он крепко спящим, поскольку вчерашняя коллекция алкоголя, внедренная в организм Толика, могла бы слона убить с легкостью, но закаленного Толика всего лишь на сон сморила. Сон получился крепким и продолжительным. Очень продолжительным и чрезвычайно крепким. В крепости его сна мощный прибой рвущихся в дверь коллег слышался Толику каким-то неназойливым, отдаленным пощелкиванием испанских кастаньет в тот момент, когда он, Толик, находился в приятственном времяпрепровождении с Ланой Роудс. И, стало быть, на это недоразумение с робким поскребыванием в дверь отвлекаться не нужно и просыпаться вовсе необязательно. Ну он и не просыпался.
От стуков в дверь он не просыпался, но от стуков в него, Толика, проснуться-таки пришлось. По той причине пришлось, что в ночи до горизонтального положения дотащилась лишь верхняя половина Толика. Нижняя же часть его организма, не добравшись до поверхности матраса, сформировала из Толика правильный уголок в девяносто градусов, надежно упершись коленями в прикроватный коврик и предоставив стороннему наблюдателю великолепный шанс пнуть Толика в самую серединку организма. Рассерженные утомительным и непродуктивным времяпрепровождением поисковики так и поступили. Я вам больше скажу, они так по очереди и многократно поступили. И поступали так до тех пор, пока Толик не вырвался из объятий Морфея и, оторвав всклокоченную голову от слюнявого пятна на матрасе, оглядев мутным взглядом присутствующих, не поинтересовался причиной их столь раннего визита к нему, спросив: «Че, блин, за хрень?!» После сорока минут настойчивых попыток расспросить его про автомат Толик сообщил, что автомат ему сейчас не нужен вовсе и коллеги могут не напрягаться и ему эту ненужную железку не предлагать, а вот вместо автомата пивка бы ему сейчас очень даже не повредило. В конце концов посольский электрик, проведший вчерашний вечер примерно в том же аллюре, что и Толик, а потому тоже о пиве мечтавший, абсурдности ситуации не выдержал и, схватив Толика за шею, потребовал ответа на вопрос: «Куда ствол дел, лишенец?»
И что вы себе думаете? Значительная часть вооружений Республики Гана была найдена! Но отнюдь не озарениями памяти Толика, вызванными частичным удушением дружественно настроенного к нему электрика. Отнюдь. Просто во второй группе поисково-спасательной операции кто-то предложил осмотреть «Вольво» снизу, поскольку «у этого дурака ума хватит и к днищу в случае чего приконопатить». И оказалось, что под машиной есть смотровая яма! Вот в ней-то – о, чудо! – автомат как раз таки мирно и покоился, причем при простом заглядывании под машину не визуализировался, потому как со стороны под машиной ямы было не увидеть. Каким образом Толик его туда вчера запихнул, размышлять не стали и поспешили автомат ганскому военному вернуть. Тот ото сна на лавочке отошел, удивился тому, что так быстро отыскали, и, улыбнувшись в сорок восемь жемчужно-белых зубов, сказал, что он уже пойдет, а ноту протеста и порвать можно, потому как у ганского правительства по вопросу вооружений к Российской Федерации претензий больше не имеется. Ноту посол порвал и, будучи человеком интеллигентным и всесторонне воспитанным, вместо трех сотен слов на русском матерном просто назвал Толю «пьяным недоразумением» и лишил годовой премии.
Это я к чему вам сейчас такую историю рассказал, друзья мои? Она же не про Толика вовсе. Она про то, чтоб вы понимали, что ко всем остальным прелестям географической и природной привлекательности Ганы можно, ни минуты не сомневаясь, приложить удивительное добродушие и терпеливость коренного народонаселения, к которому, сгорая от нетерпения, наши друзья всеми силами рвались.
Глава 4
По прибытии в вожделенную страну назначения начали парни обустраиваться и вить гнездо с таким усердием, будто прибыли сюда на веки вечные и покидать теплые объятия Ганы не собираются совсем. Невысокая стоимость аренды жилья и изрядное количество наличности, вырученное Дмитрием при реализации «чрезвычайно успешных бизнес-проектов», позволили взять в наём на длительный срок хороший двухэтажный коттедж, расположенный практически в центре столицы, и нанять прислужника с удивительно коротким именем Яо. Решив вопрос с местом обитания и, осознавая, что деньги пока есть, концессионеры окунулись в неспешные поиски применения своих талантов на невозделанных пока еще нивах.
Идей в их светлых головах было множество, но в случаях практической реализации каждой из них парни сталкивались с тем, что Гана – это вовсе не Россия и тут принципиально другие подходы требуются. К примеру, прогулявшись по центральному рынку Макола, парни с удивлением обнаружили, что в развитии малого, но абсолютно частного бизнеса Гана хорошо продвинулась по эволюционной линейке. Сотни, а может быть, и тысячи магазинов, магазинчиков и просто прилавков, сколоченных из нестроганых досок, раскинувшись на территории в пару квадратных километров, предлагали товары самые разнообразные. От швейцарских часов и хрустальных люстр, не уступающих светильникам Большого театра, до резиновых тапок, пошитых из старых автомобильных покрышек тут же на рынке, и порционной синьки, завернутой в малюсенькие целлофановые пакетики. Продавцов на том рынке было ровно столько же, сколько и покупателей, но торговля, однако же,
