Контрабанда - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О, Леонид! — окрикнул меня кто-то в толпе. — Это ж я, ты чего, не узнал? Ты куда!
Купольник был сравнительно небольшой, но очень тесный — под два миллиона человек на весьма небольшую площадь. Я сделал вид, что не слышу и упорно шагал по навигатору. Наконец, последний лифт открылся на дне глубокой пещеры, переоборудованной под штраф-стоянку.
Стоянка же, напротив, оказалась огромной — противоположные стенки её терялись в дымке испарений и атмосферных аномалий, вызванных расквартированным на стоянках зверьём. Дул сильный холодный ветер. Похоже, стоянку сделали куда больше купольника, и тянулась она далеко за его пределы под поверхностью спутника.
Местная девушка-регистратор была не столь симпатична, как та, которая повстречалась мне и Егорову на Югре-5. Я достал карту, посмотрел на встроенную в неё камеру и коснулся терминала.
— Ага, пятьдесят шестое место… С вас две тысячи четыреста кредитов, — с явным безразличием, даже толком не посмотрев на меня и мой распахнувшийся профиль.
Завёрнувшаяся в тёплый пуховичок-полускафандр, на была увлечена чтением на боковом экранчике художественного произведения — наверняка какого-нибудь третьесортного романчика про романтичную студентку. Я снова повторил манипуляцию с картой.
Ошибка оплаты.
— Ошибка, не считывается, — точно так же не глядя на меня повторила девушка.
Снова повторил.
Ошибка оплаты. Осталось попыток: четыре.
Я запаниковал. Кажется, мышцы на лбу были столь напряжены, что дополнительная кожа рискует отвалиться. Неужели Ильич с батей что-то напортачили, и карта не работает? Неужели мне теперь предстоит провалить задание, раскланяться и искать попутку до отца? Нет, есть какой-то другой способ, решил я, порылся в рюкзаке — во внешнем кармане и достал свою имперскую карту оплаты. Вызвал меню на экране — в отличие от кустарного дубликата, на моей карте экран вполне был.
Баланс: 180 имперских червонцев, 1000 кредитов
Конвертировать в союзные кредиты (1=56,1): 25
Баланс: 125 имперских червонцев, 2402 кредитов
Отправить платёж: 2400 кредитов на карту…
Авторизовался при помощи сканера на обеих картах, соединил их — они коротко завибрировали, что означало, что деньги перешли на дубликат карты. Затем снова провёл картой Егорова по валидатору.
Оплата произведена.
— Ага, проходите, сейчас дам команду диспетчеру порта, — регистратор наконец-то оторвалась от чтива, посмотрела на меня, посмотрела в моё досье на экране и полупрозрачные двери, ведущие в пещеру, открылись.
Только пройдя десяток шагов по узкому металлическому мостку, нависшему над шеренгами заброшенных судов, я наконец-то выдохнул. Кошелёк оказался пустой — то ли он и был таковым у поэта, то ли Ильич что-то напортачил, и скопировалось всё, кроме валютного хранилища. В любом случае — я уже отклонился от плана, думалось мне. Моя карта скомпрометирована, мой перевод наверняка отобразится в профиле основной карты, и поэт всё поймёт.
Внезапно раздалась сирена — загудело, заныло вокруг, на потолке выросли большие голографические стрелки и послышался голос:
— Внимание, смещение вектора гравитации, повторяю, смещение вектора гравитации.
Мостик медленно повернулся вокруг продольной оси. В паре сотен метров от меня послышался лязг, шум и скрежет, там везли на стоянку большое судно — почти как наш «Молотов» в длину, только плоское и узкое. И двигали его явно при помощи востроскручи, причём весьма дорогой породы, раз приспособилась двигаться на таком низком расстоянии от поверхности. С другой стороны, вспомнил я, на купольных поселениях небольших спутников любой уважающий себя градоначальник всегда держит с десяток подобных существ, чтобы поддерживать нормальный гравитационный фон — роет тоннели в паре сотен метров глубже кварталов и загоняет волчков внутрь, периодически меняя и выгуливая снаружи. Логично, что у купольника, одной из главный сфер которого является хранение конфискованных судов, запас подобных животин тоже должен быть.
Впрочем, вскоре смещение закончилось, и дойти за стоянки номер пятьдесят шесть не составило труда — она оказалась не так далеко от мостика. Я взглянул на яхту, которая оказалась несколько больше, чем я мог предположить. С обугленным носом, пыльная, серая, с непонятными имперскими завитками у люка входного шлюза. Снова накатил страх — а что, если сейчас не получится, если сейчас ко мне подбегут инспекторы протокола и повяжут? Но я спустился по лестнице вниз и остановился, ожидая проведение манипуляций по разблокировке судна. Робот-манипулятор с длинной рукой, стоявший на тележке, снимал фиксаторы с рельсовых тележек, на которых стояла махина. Я сильно мёрз, дышал на руки, чтобы размяться, обошёл и увидел мотыля — это был второй раз, когда я видел этого достаточно редкого зверька. Он спал и безмолвствовал, погрузив своё квантовое сознание в глубины подпространства, как делают это все четырёхмерники Полупрозрачный радужный кокон в вакуумной продолговатой камере светился и немного подрагивал — и этим чем-то напомнил мне Егорова, когда я видел его в последний раз, уютно спящего на нашем матрасе.
Ворую… Человека убил, думалось мне. Правильно ли я поступаю? Должен ли, хороший ли я коммунист после этого, и имею ли вообще право таковым называться?
Вдруг вспомнил, что на яхте с гелиображниками нет никакой гравитации, и мне предстоит болтаться полчаса, а то и больше, в невесомости, что делал я тоже всего пару раз, и крайне не любил. Отогнал мрачные мысли и подошёл к двери. Сверился со временем — прошло сорок минут, осталось чуть больше часа на всё. Даже с учётом, что батя заложил ещё лишние полчаса-час — следовало торопиться. Снова достал карту, посмотрел в окошечко камеры, приложил к валидатору, затем коснулся пальцем истёртого сенсора на панели и подставил лицо моргнувшей камере.
— Запускайте системы и подтвердите готовность, — послышался голос из однорукого робота, и я вздрогнул от неожиданности. — У вас десять минут на всё про всё.
Получается, всё это время за мной наблюдал регистратор из камеры? Или это настолько человекоподобный голос у робота? Скорее всего первое, и получалось, что я нехило сглупил — ни в коем случае не стоило показывать, что я с таким интересом разглядываю пространство. Я кивнул, стараясь не выглядеть подозрительно, и зашёл внутрь.
Миновав крохотный одноместный шлюз, половину которого занимал скафандр, я очутился внутри. Салон внутри оказался очень узким и длинным, из чего я сделал вывод, что стенки здесь не меньше полуметра толщиной. Бардак царил неописуемый, как часто бывает в судах без поддержки гравитации — лишь часть вещей были развешены по местам и прикреплены за резинки к стенам. Остальное валялось на полу — бельё, какие-то связки бумажных
