Секретная сотрудница - Фридрих Незнанский

— Хорошо, — заполнив очередной лист протокола, произнес Турецкий. — А теперь перейдем к главному. Расскажите, пожалуйста, о том месте, где вам приходилось «работать» и где проводятся хирургические операции по забору донорских органов. Ведь вы там бывали, не правда ли?

Ступишин опустил голову. Чувствовалось, что ему невыразимо трудно говорить об этом.

— Это… Это под землей, — вытерев ладонью вспотевший лоб, глухо ответил он.

Турецкий и Грязнов напряженно замерли.

— Там целый город… Огромная сеть подземных помещений… Совершенно невероятно… Поначалу я даже не поверил…

— Засекреченные объекты гражданской обороны? — невольно вслух подумал Вячеслав Иванович.

— Возможно… Я видел не так уж много. Но и этого вполне достаточно, чтобы судить о масштабах…

— Где находится вход в подземелье? — спросил Турецкий.

— Не могу точно сказать… Сначала мне звонили. Потом за мной приезжала машина. Мне завязывали глаза. Поэтому я не знаю, куда мы ехали…

— Долго?

— Около получаса… Думаю, это где-то в центре города…

— Что было дальше?

— Мы спускались в подвал. Я слышал, как открывали какие-то массивные двери. Затем снова лестница. Несколько поворотов. В конце концов меня сажали в вагон и везли…

— Какой вагон?! — вздрогнув, спросил Турецкий.

— Наверное, метро… Я уже говорил — там целый подземный город!

Друзья ошеломленно переглянулись. От волнения у Александра Борисовича даже пошла кругом голова. Он неожиданно вспомнил, какая удивительная деталь так поразила его в недавнем рассказе Сережи Краснолобова — поезд! Мальчика тоже доставили в секретную лабораторию на метро! Значит, это был вовсе не бред. Похоже, самый кошмарный бред мог вскоре поблекнуть перед реальной действительностью…

— Сколько продолжалась эта поездка? — спросил Грязнов.

— Трудно сказать. Примерно минут сорок. Перед спуском в подвал с меня еще снимали часы. Так что я никогда точно не знал, сколько времени провел в подземелье…

— Вы можете описать саму лабораторию? Ступишин покачал головой.

— Я там не был… Мне приходилось работать в одном из смежных помещений…

— Опишите все, что вам удалось запомнить!

— Не так уж много, — вздохнул Ступишин. — Больше всего это напоминало больницу. Настоящую больницу, только под землей. Несколько этажей. Множество помещений. Большинство из них явно законсервированы. Используется лишь незначительная часть этого сооружения…

— Где именно работали вы? Чем конкретно занимались?

— Мне выделили небольшую биохимическую лабораторию. Рядом все время находился вооруженный охранник… — Ступишин нервно хрустнул пальцами. — Я… Мне приходилось делать экспертизу. Давать окончательное заключение о качестве «товара». Или, как они выражались, «мяса»…

— Вы знали, что это было за «мясо»?

— Да… Когда я об этом узнал, мне захотелось покончить с собой, но… У меня не было выбора! Я должен Пауку огромные деньги. И потом, они взяли в заложники моего сына…

Уронив голову, Ступишин закрыл лицо руками. Смотреть на этого совершенно раздавленного человека было одновременно и жалко и противно.

— Так, — хмуро произнес Грязнов. — Вам удалось запомнить кого-нибудь из персонала этой «больницы»?

— Нет… В контакт со мной вступали только сам Паук и трое его мордоворотов. Я видел их раньше у него на фирме…

— Что происходило с «товаром» после экспертизы?

— Насколько я понял, он немедленно самолетом отправлялся за границу. А меня увозили обратно домой…

— Это все? — спросил Грязнов. — Больше ничего сообщить не можете?

Ступишин не ответил. Возникла напряженная пауза. Отложив ручку, Турецкий пристально взглянул на задержанного.

— По-моему, Вадим Николаевич, вы от нас что-то скрываете, — наконец произнес он. — Быть может, какую-то незначительную деталь, которая могла бы подсказать нам, где находится этот подземный комплекс. Ведь вы догадались?

— Смотреть в глаза! — внезапно рявкнул Грязнов.

Ступишин вздрогнул и затравленно взглянул на Турецкого.

— Конечно, догадались, — кивнул тот. — А между тем вы обещали нам рассказать всю правду…

— Да, я обещал, — с трудом произнес задержанный. — Но и вы обещали спасти моего сына…

— И мы выполним свое обещание, — подтвердил надзирающий прокурор. — Так что вам удалось заметить?

— Вы правы. Я догадался, где примерно все это находится… Незадолго до того как меня привезли туда в первый раз, от них сумел убежать один мальчик. Ушел через вентиляционную шахту. Мне случайно удалось подслушать обрывок разговора. И я знаю, где она выходит на поверхность… — Ступишин решительно покачал головой. — Но я не скажу вам до тех пор, пока вы не освободите моего сына… Паук держит его в своем загородном доме. И этот гад… Он пригрозил отправить Альку «на мясо», если я вдруг проболтаюсь…

Грязнов нахмурился и, угрюмо кашлянув, вызвал дежурного.

— Увести, — сухо распорядился он.

Когда задержанного увели, друзья молча взглянули друг на друга.

— Ну, и какие будут предложения? — спросил замначальника МУРа.

Турецкий продолжал задумчиво вертеть на столе шариковую ручку.

— Прежде всего надо отыскать Костю, — со вздохом произнес он. — И вместе хорошенько все обмозговать. Ну а дальше будет видно…

Быть отцом взрослой дочери — дело нешуточное. Об этом в свое время даже говаривал классик. Только почему-то не оставил житейских советов будущим отцам. А может, просто не успел.

В одном из таких советов сейчас крайне нуждался Константин Дмитриевич Меркулов. Дело заключалось в том, что его приемная дочь, Лидочка, которую заместитель Генерального прокурора нежно любил как родную (и неизменно пользовался взаимностью), уже некоторым образом выросла, что не могло не повлечь за собою множества проблем. Нет, Лидочка вовсе не была избалованной и беспутной девицей, вроде тех номенклатурных детей, с которыми она училась в спецшколе. Напротив, ею без преувеличения можно было гордиться. Скромная, послушная, воспитанная, она росла настоящей умницей и примерной дочерью. Но вот беда: выросла.

О том, что это так, родители узнали, когда в дом начали деликатно звонить Лидочкины ухажеры. Сначала это были в основном ее школьные товарищи. Потом — однокурсники с юрфака. Все исключительно порядочные молодые люди. Некоторые даже были приглашены в дом и произвели на родителей благоприятное впечатление. Главным образом тем, что, как им удалось заметить, все это были детские увлечения.

Влюбляться Лидочка начала вообще довольно рано. Сначала, как водится, в литературных героев. Затем в артистов и певцов. Но главной ее любовью с детства был… Сашка Турецкий! О чем сама Лидочка, тогда еще первоклассница, по секрету сказала отцу и матери, заявив, что, когда вырастет, то непременно выйдет за Турецкого замуж. Наличие у возлюбленного семьи ее совершенно не смущало. Сам Турецкий, разумеется, был в курсе и неизменно подтрунивал над девочкой, когда бывал у Меркулова в гостях. Под его влиянием Лидочка заранее решила, что станет следователем. И непременно по особо важным делам. В серьезности этого намерения родители сумели убедиться, когда дочь решительно поступила на юрфак (и причем без всякого блата!). Теперь ей оставалось лишь исполнить вторую часть своего обещания и выйти замуж за старого друга своего отца. На всякий случай Константин Дмитриевич даже имел с Турецким приватную беседу. Но, как выяснилось, совершенно напрасно. Потому что Лидочка, неожиданно для всех и для себя, снова влюбилась! Но в кого на этот раз — до сих пор оставалось тайной…

Будучи человеком деликатным, Константин Дмитриевич долго не мог решиться поговорить с дочерью откровенно. Тогда в дело вмешалась Леля, но так и не добилась успеха. Единственное, что дочь сообщила родителям, это то, что избранника ее они хорошо знают, но это вовсе не Турецкий, о котором Лидочка вдруг начала отзываться сугубо иронически. К тому же на сей раз, кажется, все было серьезно, и со дня на день можно было ожидать официального предложения. Одним словом, Константину Дмитриевичу было о чем поразмыслить.

Об этом он думал и сегодня, во время очередного заседания в мэрии, откуда его неожиданно вытащили Грязнов и Турецкий.

У подъезда стояла грязновская черная «Волга».

— Вы что, меня похищаете? — в шутку удивился Меркулов. — Заместителя генерального прокурора?!

— Вот именно, Костя, — без шуток ответил Турецкий. — Будь добр, садись в машину. Сейчас мы тебе все расскажем…

То, что он услышал, заставило Константина Дмитриевича изрядно удивиться.

— Потрясающе… Кажется, сам Бог помогает нам раскрыть это дело, — взволнованно заметил он. И строго предупредил: — Но имейте в виду, никаких авантюр я санкционировать не буду!