Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару - Эдвардс Энн

«Оно было небольшим. У него был заголовок, но в качестве рекламы его можно отнести к десятому сорту. Больше светское, чем литературное. Иоланда отозвалась о Пегги как об “умном молодом писателе”».

Примерно в это же время рукопись попала в руки одаренной и толковой мисс Сьюзан Принк, работавшей редактором у «Макмиллана». И как раз тогда, когда Пегги решила, что ее работа завершена, в Атланту пришел пакет с первыми гранками, каждая страница которых была щедро испещрена проставленными рукой мисс Принк знаками препинания и вопросами. Пегги позднее говорила Лэтему, что они с мисс Принк «вместе прошли через войну». Похоже, так оно и было, поскольку мисс Принк не только подвергала сомнению каждую запятую, но и просила уставшего автора еще раз проверить все исторические даты и указать все источники.

Но после шквала разъяренных писем Пегги к мисс Принк, ответы на которые были неизменно спокойны, но неумолимы, компромисс был достигнут. Большая часть сомнительных знаков препинания была убрана из книги, а негритянский диалект кое-где подправлен фонетически для более легкого звучания. Однако долго не могли прийти к согласию в отношении внутреннего диалога, отражающего поток сознания Скарлетт и проходящего через всю книгу.

Мисс Принк считала, что внутренние монологи Скарлетт должны быть в кавычках. Пегги была против. Мысли Скарлетт выражали суть романа и в качестве таковых были более информативными, чем большинство событий. Пегги объясняла, правда не слишком любезно, что эти рассуждения как бы двигают действие вперед и что она не желает, чтобы лишние знаки препинания в виде кавычек отвлекали читателя.

Четырьмя письмами обменялись дамы по этому поводу, но мисс Принк оказалась упорнее, чем Пегги, и в результате, когда Скарлетт говорит себе: «Я подумаю обо всем этом завтра, в Таре», ее слова в книге заключены в кавычки.

Оставалось всего четырнадцать недель до выхода книги в свет, когда кто-то обратил внимание на то, что рукопись была представлена без титульного листа и до сих пор такового не имеет. И поскольку существовала некая Мэри Митчелл, книга которой была опубликована этой весной, Лу спрашивала, не будет ли Пегги против того, чтобы значиться как «Маргарет Марш», надеясь избежать путаницы.

В ответ Пегги отправила титульный лист, на котором было написано:

УНЕСЕННЫЕ ВЕТРОМ

Маргарет Митчелл

А кроме того, она просила, чтобы у книги было посвящение:

«Д. Р. М.»

Но в рукописи был еще один набор инициалов. В конце тринадцатой главы Красотка Уотлинг дает Мелани несколько золотых монет, завернутых в мужской носовой платок. Скарлетт знает, что он принадлежит Ретту Батлеру, поскольку монограмма, вышитая на нем, «РКБ», та же, что и на платке, данном ей Реттом днем раньше, чтобы обернуть цветы.

Во всем тексте нигде нет расшифровки буквы К в инициалах Ретта. И в то же время «РКБ» — это полные инициалы, принадлежащие Реду Берриену Киннарду Апшоу.

Глава 16

В феврале 1936 года, когда был опубликован список готовящихся к выходу новинок издательства Макмиллана, «Унесенным ветром» было отведено в нем видное место. Почти сразу же пришел запрос из Голливуда, и гранки романа были разосланы редакторам нескольких ведущих кинокомпаний. Самуэль Голдвин лично написал письмо Гарольду Лэтему с просьбой прислать гранки новой книги Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», но, получив их, через пару дней отказался от книги. Голливудские редакторы, все преимущественно женщины, отчаянно пытались уговорить своих боссов — все они были мужчинами — купить права на экранизацию, но любой самый горячий восторг книгой как многообещающим приобретением, казалось, разбивался о столы киномагнатов.

Луису Мейеру также доложили, что появилось кое-что интересное, но Ирвинг Толбер, главный творческий гений студии MGM, якобы сказал ему: «Забудьте об этом, Луис. Ни один фильм о Гражданской войне никогда не сделает и пяти центов».

Толбер был прав. Фильм по роману Старка Янга «Такая красная роза» с треском провалился, не дав никаких сборов, так же как и фильм по собственному сценарию студии «Оператор 13». Прокатчики разъясняли, что исторические фильмы никогда не привлекали зрителей и не давали кассовых сборов.

Вот почему первые попытки «Макмиллана» продать права на экранизацию романа через собственный отдел смежных прав оказались безуспешными. Холл, начальник этого отдела, провел совещание с участием Джорджа Бретта, Гарольда Лэтема и Лу Коул и предложил передать право собственности агенту, который мог бы заниматься продажей прав в течение всего рабочего дня. В конце концов, Холл вынужден иметь дело с правами на все книги из списка новинок «Макмиллана» и не только с правами на экранизацию, но со всеми смежными правами. А поскольку «Унесенные ветром» должны были стать историческим, костюмированным, а потому дорогостоящим и весьма рискованным фильмом, то и продавать его следует энергично.

Лу предложила кандидатуру Анни Лори Уильямс, агента компании, часто имевшей дело с «Макмилланом» в прошлом. Она, в частности, продала права на экранизацию романа Джона Стейнбека «Гроздья гнева» студии «XX век Фокс» за очень приличную сумму.

Хотя Пегги с самого начала и слышать не хотела ни о каком агенте, она, тем не менее, писала Лу 14 марта 1936 года, что если привлечение к делу мисс Уильямс в качестве агента будет облегчением для Лу, то и она согласится с этим и не будет в дальнейшем возлагать ответственность на Лу, в случае если мисс Уильямс не сумеет продать права на экранизацию романа.

Пегги никогда не думала, что кинокомпании могут купить права на ее книгу, поскольку не представляла себе, как им удалось бы сократить ее до приемлемых для фильма размеров. А после неудачных попыток «Макмиллана» заинтересовать голливудских продюсеров способность какой-то мисс Уильямс сделать это представлялась ей маловероятной. Насколько она понимала, мисс Уильямс была нанята «Макмилланом», а потому формально не будет считаться ее агентом, и ее услуги будет оплачивать издательство.

Получив мяч от «Макмиллана», Анни Уильямс помчалась с ним дальше. Невысокая и коренастая, с резким техасским выговором и прокуренным голосом, она с устрашающей быстротой перенесла боевые действия на территорию противника, а затем сделала несколько умных заключительных ходов. И через несколько недель Голливуд начал реагировать.

Дэррил Занук из «XX век Фокс» предложил 35 тысяч долларов за права. Дорис Уорнер, представляющая своего отца, подняла ставку до 40 тысяч, в надежде вместе с правами приобрести и прекрасную роль Скарлетт, которой можно было бы умиротворить «звезду» их студии Бетт Дэвис, грозившую забастовать и перестать сниматься.

Мисс Уильямс вела теперь ловкую игру. Она отказывалась от всех этих предложений и настаивала на сумме не меньше чем 65 тысяч долларов. Пегги же, которой обо всем этом было своевременно доложено, ужасно возмутил тот факт, что кто-то может отворачиваться от такой удачи, даже не проконсультировавшись с ней. Знай Пегги об этом раньше, она, возможно, и настояла бы на том, чтобы согласиться на 40 тысяч Уорнера. Но было уже поздно.

И тогда в адрес Лу посыпались письма, в которых Пегги в безапелляционных выражениях утверждала, что она не желает, чтобы мисс Уильямс и дальше представляла ее интересы.

Не говоря уже о том, что мисс Уильямс к этому времени создала ситуацию, изменять которую было бы себе дороже, если не катастрофично. Лу Коул не могла даже объяснить подобную реакцию своей приятельницы. Успех книги был целью Лу, и она считала, что Пегги просто капризничает, срывая продажу прав на экранизацию романа, которая могла бы вытолкнуть его на самый верх списка бестселлеров. И потому Лу продолжала оказывать давление на Пегги, с тем чтобы та одобрила кандидатуру мисс Уильямс в качестве своего агента или, по крайней мере, не предпринимала ничего, что могло бы изменить ситуацию.

Пегги получила письмо от своей старой приятельницы по Смит-колледжу Джинни Моррис, которая была теперь нештатным сотрудником в одном из киножурналов. Джинни поздравила подругу и поинтересовалась, правда ли, что Пегги отказалась от 40 тысяч долларов, предложенных студией «Уорнер бразерс» за права на экранизацию.