Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару - Эдвардс Энн

Бетт Дэвис заявила, что она должна уехать в Англию, демонстрируя тем самым явное пренебрежение к своей студии «Уорнер бразерс», когда Джон Уорнер пригласил ее в свой офис и сообщил, что почти купил права на экранизацию романа, в котором есть изумительная роль для нее.

— И что же это за роман? — поинтересовалась Дэвис.

— Это новый роман, и называется он «Унесенные ветром».

— Держу пари, что это какое-нибудь чириканье, — ответила актриса и, покинув офис, села на первый подходящий пароход, отправляющийся в Англию.

«Унесенные ветром» — это звучало как очередная мелодрама, и чтобы избежать подобного сценария, она готова была согласиться и на простой в работе, и на финансовые потери.

Но что любопытно, 28 мая Лэтем получает телеграмму следующего содержания:

«Дорогой мистер Лэтем, получила возможность прочитать книгу М. Митчелл «Унесенные ветром». Страшно хотела бы сыграть роль Скарлетт, уверена, что в этой роли могла бы добиться большего, чем в «Опасности», за которую получила премию Академии в прошлом году. Знаю, что «Уорнер бразерс» ведет переговоры о покупке прав на экранизацию «Унесенных ветром», и мое стремление сыграть в нем столь велико, что я посылаю вам эту телеграмму, исходя исключительно из моего личного и эгоистичного желания убедить вас не продавать права на книгу другой компании, поскольку это означало бы потерю роли, что разбило бы мне сердце.

Бетт Дэвис».

Мисс Дэвис клялась и божилась, что не посылала этой телеграммы. И есть основания думать, что это, скорее, студия «Уорнер бразерс» отправила ее, рассчитывая с помощью подобного обмана заполучить права на экранизацию романа за 40 тысяч долларов и надеясь, что имя Бетт Дэвис смягчит сердце «Макмиллана». А возможно, что это агент мисс Дэвис послал телеграмму без ее ведома. Но кто бы ни был подлинным автором этого послания, его содержание подтверждает, что Голливуд «сменил тон» и заговорил по-другому. Сорок тысяч долларов были уплачены за право на экранизацию романа «Приключения Энтони» — и это была самая высокая на то время плата за киноправа на первую книгу неизвестного автора.

Однако Анни Уильямс хотела большего. Были продолжены переговоры с Дэвидом Сэлзником, и тем не менее Лу писала Пегги, что дело пока «далеко от завершения».

Мисс Уильямс отправила роман и Катарине Браун — руководителю нью-йоркского офиса кинокомпании Сэлзника. Книга тотчас так воспламенила мисс Браун, что она написала Сэлзнику, находившемуся на Западном побережье, записку: «Я прошу, умоляю, упрашиваю и обращаюсь с просьбой к вам прочитать книгу немедля. И я знаю, что после этого вы бросите все и купите ее». Однако, к ее разочарованию, Сэлзник неделю спустя телеграфировал: «К величайшему сожалению, не могу разделить с вами ваш энтузиазм». Но через несколько дней, после того как его жена Ирэн прочитала роман, Сэлзник изменил свое мнение, но все же не считал, что за книгу стоит выложить сумму, превосходящую 40 тысяч долларов. Он решил пока воздержаться от покупки, подождать выхода романа в свет, чтобы оценить, как он будет расходиться.

Слухи об огромных возможностях романа широко распространились в издательском мире, и европейские страны тоже стали шумно требовать продажи им прав на публикацию книги за рубежом. «Переводить диалект, — писала Пегги Лу, — это немыслимо! Боже упаси!», в то время как филиал «Макмиллана» в Англии, возглавляемый Лэтемом, уже конкурировал с издательством Коллинза за право издания романа. А на родине, в Америке, предварительные заказы на книгу превысили самые радужные предсказания Лэтема.

Пегги была в курсе всех проблем, но события нарастали уж очень стремительно и все происходящее казалось ей почти нереальным. Она продолжала испытывать сомнения в литературных достоинствах своего романа и писала Лу по этому поводу: «Я даже подумать не могла бы о чем-то подобном. Что-то ужасное должно произойти». Джон догадывался о масштабах грядущих перемен и потому договорился со Стефенсом и мистером Митчеллом, что они за определенную плату будут на профессиональной основе представлять интересы Пегги, с тем чтобы в будущем Пегги была освобождена от необходимости вести дела, касающиеся всех смежных авторских прав. Интересно, что Марши не пожелали поручить это дело никому из посторонних, а остановили свой выбор на юридической фирме, ничего не смыслящей ни в кино, ни в издательском деле и никогда не имевшей дела ни с одной из тех мощных юридических фирм, услугами которых пользовались крупные компании. Конечно, это было наивно. В течение многих лет фирма «Митчелл и Митчелл» специализировалась на патентах и сделках с недвижимостью. Стефенс Митчелл имел некоторые познания в области авторских прав, а Юджин Митчелл, безусловно, всегда был сторожевым псом, следя за любыми проявлениями плагиата, но, поскольку фирма столь большое внимание старалась уделять именно соблюдению авторских прав, то зачастую проявляла близорукость во всех остальных вопросах торговых переговоров.

Ветры славы готовы были задуть над Атлантой. Пегги звонили книголюбы со всей страны, один из которых даже назвал ее «новейшим литературным Голиафом». Постоянные покупатели книжного магазина Дэвидсона в Атланте говорили ей, что уже заказали несколько сотен экземпляров ее романа, и спрашивали, не сможет ли она прийти в магазин в день выхода книги в свет, уже назначенного на 30 июня, чтобы оставить свой автограф на купленных ими экземплярах. Пегги согласилась.

Лу писала ей, что первый тираж уже готов и отправлен в торговлю и что сейчас «Макмиллан» готовит к выпуску главный тираж в 20 тысяч экземпляров, поскольку только что поступили крупные заказы из самых известных магазинов, один из которых планирует даже устроить завтрак в честь автора в день публикации, прибыть на который Пегги, однако, отказалась.

К этому времени «Макмиллан» уже знал, что они выпускают бестселлер, и Джордж Бретт, действуя по совести, написал Пегги за три недели до выхода книги, чтобы сообщить, что издательство намерено восстановить некоторые пункты ее контракта в первоначальной редакции, по крайней мере в части, касающейся ее гонорара, с тем чтобы Пегги получала бы ройялти в размере 10 % от первых 25 тысяч экземпляров и 15 % от всех последующих. Пегги удивленно отвечала: «Я не ожидала этого, я забыла все, что касалось первоначальной договоренности о размерах ройялти… От такой хорошей новости я пришла в такое же приятное возбуждение, как если бы мне сообщили, что Рождество в этом году наступит дважды».

Права на зарубежные издания до сих пор принадлежали «Макмиллану», и компания получила 10 процентов от всех произведенных ею продаж, в то время как ее зарубежные представители тоже получали свои 10 процентов. Но вот в Англии, например, американское издательство «Макмиллана» имело дело непосредственно со своими собственными филиалами, и таким образом «Унесенные ветром» были проданы английскому «Макмиллану» всего за 200 фунтов стерлингов плюс обычные отчисления — цена куда более низкая, чем та, которую предложило издательство Коллинза Лэтему, когда он находился в Англии. Это наделало много шуму и породило некоторые трения в отношениях между двумя «Макмилланами», но английский филиал крепко держался за свои «права».

В последнюю неделю до публикации тон откликов на книгу достиг небывало хвалебного уровня. Высказаться о романе в самых восторженных выражениях стало своего рода модой даже среди таких литературных знаменитостей, как Элен Глазгоу, Мэри Чейз, Кэтлин Норрис и другие. «Лучшее, что было создано нынешним поколением», «одна из величайших из когда-либо написанных историй об отношениях мужчины и женщины», «непревзойденная книга» — таковы были лишь некоторые из откликов.

Благодаря всем этим публичным заявлениям книжные магазины распродали все заказанные экземпляры романа еще до того, как было официально заявлено о поступлении книги в продажу. Около ста тысяч экземпляров должно было выйти из печати в самое ближайшее время. Никогда прежде не было такого романа в американской литературе, который продавался бы еще до публикации, как роман Пегги. Потому и Лу, и Лэтем, и Бретт в своих письмах к ней предупреждали, что ей необходимо подготовить себя к испытанию славой. Но Пегги так и не удосужилась отнестись к их предостережениям серьезно, отказываясь поверить, что подобные предсказания могут когда-либо сбыться. Как и всегда, она выискивала во всем «плохую примету»: да, самые первые рецензии были очаровательны, но хотелось бы знать, почему это ни одна из нью-йоркских газет до сих пор никак не откликнулась? На что мисс Грив из рекламного отдела издательства ответила Пегги, что Нью-Йорк — это сердце издательской индустрии, и потому обозреватели его газет ограничены в своих действиях просьбой «Макмиллана» подождать с публикацией рецензии до дня официального выхода романа в свет.