Я знаю, кто убил Лору Палмер (СИ) - Баюн София

— Ладно. Я чепуху какую-нибудь придумаю и напишу, — подмигнула Нора. — Потому что все равно придется что-то написать. А правду никому не скажу.

— Нужно воду настоять на именных табличках…

«Ну твою мать, — мысленно простонала Нора. — Надеюсь, они туда хотя бы не плевали… ну пожалуйста, хотя бы без слюней!»

— А потом по капле крови воде подарить. И можно пить. Так ты немного присваиваешь себе имена мертвых и их судьбы.

— Зачем тебе такая судьба? — спросила Нора.

Перед ней только что поставили пластиковую креманку с шариком мороженого, политого карамелью с острой ореховой крошкой.

— Мы так обманываем. Яна сказала, это обережный обряд. Если выпил воду, присвоил судьбу мертвого — ну, смерть тебя, вроде как, уже не ищет. Потому что думает, что уже забрала. Мы так… Яна сказала «бардо умирания». Сказала, что это самое важное. Потом, конечно, смерть всех найдет, но Яна сказала, что маньяка поймать успеют.

Вот в этом Нора начинала сомневаться.

Месяц назад она от отчаяния начала ходить в ту рюмочную, где Яр пытался допрашивать Виталика. Она сомневалась, что Яр может кого-то нормально допросить, никому не ломая пальцев. Еще там были дешевые настойки, а Норе было грустно, потому что она все-таки прочитала письмо Рады, и теперь не знала, что со всем этим делать. В конце концов она сняла с письма копию и отнесла оригинал в милицию, хотя сомневалась, что это что-то даст.

И стала ходить в рюмочную. Однажды она, конечно, встретила там Виталика, и они совсем не собирались еще когда-то встречаться, но очень уж душевно они в тот вечер нажрались.

Поэтому уже через неделю Нора съездила к Эмилю, выслушала про «Изумрудную улицу и синий дом», а через две недели они с Виталиком ездили по дачным поселкам, где были улицы с лесом и зеленью в названиях. Искали там синие дома, опрашивали соседей. Нора помнила про иван-чай, которым приторговывал Артур, и везде спрашивала, где есть поляна, кто из соседей собирает травы, а у кого еще можно купить старые книги. Старые книги продавали все, и почти все собирали чай. Синие дома исправно находились. Несколько раз Нора и Виталик, замерзшие и мокрые, копали заброшенные огороды в подозрительных местах, и Нора думала, что Виталик либо всем наврал, и на самом деле он в милиции не работает. Или он гаишник. Потому что копали они будто наугад и будто только для того, чтобы просто побыть вместе.

«Все эти любительские расследования — полная херня, — авторитетно заявлял Виталик, втыкая лопату в мокрую прошлогоднюю траву. — Знаешь сколько нам таких детективов привозят? Вон одна тетка втемяшила себе в голову, что маньяк — ее сосед. Потому что из квартиры постоянно крики. Ну ты понимаешь, да, что там был попугай».

Он все это говорил и продолжал, подлец, копать. И не забывал назначить ей свидание в очередных «Золотых Черемушках», ну просто на всякий случай. Смотрел добрыми глазами и предлагал чай из термоса. Горькую заварку со сладким привкусом ранней мяты, собранной с предполагаемых могил.

Нора не знала, что будет делать, когда маньяк решит, что водичка согрелась достаточно, чтобы бросить в нее очередной труп. Но точно знала, что, если не избавится от Виталика, она, скорее всего, в это время будет копать яму на каком-нибудь пустыре, пить едва теплое зелье из протекающего термоса и в перерывах разглядывать облака.

В колонках страдала девушка, которой нужно было, чтобы кто-то обернулся, потому что ей не встать без его руки. У Норы и так слишком много вопросов, поэтому о руках она предпочитала не задумываться. Инна мешала ложечкой подтаявшее мороженое и мечтательно закатывала глаза.

— А почему это твоя мама одно говорит, а Яна другое? Кому верить-то? — опомнилась Нора, которой надоело вспоминать Виталика и слушать грустные песни.

— Мама сказала, что милиция никого не найдет. А Яна сказала, что маньяка скоро поймают.

— Ну да, ну да. А откуда Яна знает, что маньяка успеют поймать?

— А ей в кино сказали.

— В «Гражданине Кейне»? — усмехнулась она.

— В «Игре в прятки». Не надо так улыбаться, — нахмурилась Инна. — Яна, конечно, тоже улыбалась, но она не так.

— Улыбалась, говоришь, — задумчиво пробормотала Нора. В коле медленно тонул ломтик лимона.

Она не смотрела этот фильм. Ей не нравилась эзотерически-синефильская шарада, в которую превращалось расследование, как только оно касалось Яны. Нора всегда в нее проигрывала. Она только решила, что нужно съездить на рынок и поискать диск, как у нее зазвонил телефон. Она подняла трубку, даже не посмотрев на дисплей, и несколько секунд пыталась вспомнить, чей это голос. Какая-то женщина, будто чем-то напуганная.

— Здравствуйте… Вы Нора?…

— Вроде с утра была, — отрешенно ответила она.

— Вы приходили, помните? Я соседка Яра… лепешки, письмо, помните?

— Да-да, конечно, — обрадовалась Нора. — Фаиза, да? Что, он вернулся?!

А потом она выслушала все, что сказала Фаиза. И сама не зная почему, нажала на отбой. Внимательно посмотрела на Инну, которая тоскливо гоняла соломинкой кусочек льда в опустевшем стакане.

Положила в рот кусочек подтаявшего мороженого.

И запила водой из фляжки.

…

Адрес Леси у Норы был записан. На компьютере осталась запись Яра: «Нора, на часах 19.08», и внезапно это перестало казаться удачной шуткой.

Она не была уверена, что девушка ей откроет. Еще была глупая мысль, что все это время Леся стояла за дверью, и как только Нора постучит, Леся откроет и скажет, что простыла.

Сосны у дома и правда были потрясающими. Нора смотрела на оживающие деревья, на ярко-желтые качели на маленькой площадке между сосен, и думала, что не хочет подниматься. Не хочет звонить девчонке, спрашивать, где она познакомилась с Яной и чего Яна успела ей наплести.

Она присела на качели и закрыла глаза. Оттолкнулась от мокрого песка, запрокинула голову и стала смотреть, как качается синее небо, серебристые облака и темно-зеленые кроны сосен. В песочнице дремала черная кошка с белым ухом.

— Взрослая корова! — раздалось откуда-то сверху. — Жопу подними, сломаешь ведь!

Нора попыталась понять, из какого окна кричали, но в глазах плыли зеленые круги от солнечного света. Ни отвечать, ни поднимать жопу она не стала, а стала думать, что вот сейчас пойдет домой и напишет хорошую статью про бардо сосен и черных кошек с белыми ушами.

Про то, как мы можем изменить свою жизнь решением не воровать именные таблички со свежих могил или не подниматься в квартиру, где живет сумасшедшая лысая девица с цепью в носу.

Про то, что момент когда есть только небо, облака и кроны сосен — это момент когда бардо ощутимо, и, если прервать его бездействием, то есть пойти домой дописывать статью, оно на самом деле не прервется.

Норе казалось, что она почти поняла, что имела ввиду Яна.

Она должна поговорить с Лесей, прежде чем поехать к Яру. Нора собиралась ехать сразу, только дослушав Фаизу, но вдруг решила, что сначала нужно поговорить с его подружкой.

Потому что люди много врали и много заблуждались. Потому что Яр был очень хорошим напарником, умным, сильным и не думающим о последствиях. Ему рассказывали то, что никогда не рассказали бы Норе, потому что у него кулак был размером с голову Норы. Все это делало его хорошим напарником, и это же делало его очень, очень плохим напарником.

Он был опасен. И наверняка калечил людей. Судя по тому, что рассказала Фаиза — он их, возможно, еще и убивал.

Возможно, он убил человека совсем недавно. И поэтому Нора решила сначала проверить свежую зацепку.

Даже если Яр вернулся — их пути, скорее всего, уже разошлись. Ей только нужно время, чтобы решить, что говорить, когда ее вызовут на допрос в милицию. Она собиралась покрывать его до последнего, даже если это будет стоить ей работы, но подозревала, что ничего не изменит. Если не сделает хуже. В конце концов, она ничего не знала о Яре и о том, как он искал маньяка.

Сначала Леся. Потом Яр.