В Москве-реке крокодилы не ловятся - Федора Кайгородова

Мы перерыли все, даже карманы куртки — мобильника не было.

— Я не понимаю, — сказала я. — Ты сходил на берег и не брал телефон?

— Да брал я его! Брал! — ответил Перов. — Я потом вернулся и положил вот сюда! Допустим, собака могла запустить в каюту постороннего, но разрешить взять мою вещь она не могла! — он сказал это вполне уверенно, но я почему — то засомневалась, вспомнив, как Чарли трусливо поджал хвост возле трюма с крокодилом.

— Нет, одно дело крокодил, — словно подслушав мои мысли, продолжал Дима, — животное опасное и более крупное, чем собака, и другое дело — человек! — тут он внезапно остановился и, словно озаренный догадкой, продолжал, — а может, здесь был не человек?

— Ты еще скажи, что крокодил по твоему мобильнику хотел в Африку позвонить? — рассмеялась я.

Чарли открыл один глаз и посмотрел на нас, словно прислушиваясь. Потом улегся снова. Мы сели на диван.

— Так что ты хотел сказать? — спросила я.

— Когда?

— Когда в прачечной говорил о Ромашкине, что тебе что — то там кажется?

— Мне кажется, что я его видел на палубе, когда тебя вытаскивали! С уверенностью сказать не могу, но, думаю, другие ребята могли бы вспомнить.

— А — а! — разочарованно протянула я. — Подведем итог. Телефонов у нас нет. Оружия — тоже. Преступник достал что — то, что представляет для него ценность. Зачем?

— Затем, что он собирается это что — то передать каким — либо образом на большую землю! — ответил Перов. — Либо спрятать понадежнее здесь! Меня настораживает другое. Почему исчезли именно наши телефоны? Значит, он нас подозревает?

— Не обязательно. Исчезли наши телефоны, потому что нас нет в каютах. И что же теперь делать? — спросила я.

— Этот трюк с телефоном кажется мне абсолютно лишенным смысла! — добавил Перов. — С корабля без буксира не выберешься. Вплавь сейчас плыть слишком холодно. Лодка наша раздав… А лодку — то нам как раз заменили. Кстати, на буксир я тоже могу сесть вместе с предполагаемым убийцей и сообщить лично. К тому же, я могу воспользоваться телефоном капитана или командным средством связи!

— Не пойдешь же ты ночью будить капитана! Тем более, что у нас никаких доказательств. Одни подозрения! — возразила я — как видно, у меня на сегодняшний день была намечена роль возражателя.

— Вот оно! — воскликнул командир. — Вот оно! Преступник хочет выиграть время! Или? Или еще проще! Ему нужны наши контакты! У тебя записан следователь?

— Нет, конечно — звонки неизвестного.

— Надо что — то срочно предпринять! — воскликнула я в нетерпении.

— Не торопись! — охладил мой пыл Перов. — Посмотри внимательно, что произошло. Он нашел то, что хотел? Нашел! — сам себе ответил Перов, уже не ожидая моих ответов. — Он знает, что мы его видели?

— Не знает! — обрадованно воскликнула я.

— И это главное! — ответил Перов. — Пусть мы не знаем, кто преступник! Но он не знает, что мы видели, как он что — то доставал из тайника. А теперь спать! Я тебя провожу! И непременно запрись изнутри! — приказал командир.

Утром, против обыкновения, ничего не произошло. И даже медведи мне не снились, как было накануне. И даже капитанова жена не кричала под окнами. Уж лучше бы она кричала! А то корабль как будто вымер! Я спустилась в кают — кампанию, но и здесь ничего не изменилось. Кок Иван Иваныч улыбался, как и прежде, широко и бездушно. Такую улыбку принято называть не то американской, не то голливудской. «Один черт!» — сказала бы моя первая бабушка. В воздухе по — прежнему, витал дух хорошего кофе, но мне почему — то его совсем не хотелось. Я, между прочим, вообще люблю чай!

— Ну, что, поговорили с Ромашкиным? — подмигнул мне Иванец, и мне сегодня его лицо показалось каким — то зловещим.

Нет, положительно, все сегодня не так! — окончательно утвердилась я в мысли и все — таки стала пить дурацкий кофе.

— Поговорила! — через некоторое время ответила я.

— О чем же они спорили?

— Кто?

— Да водолаз с механиком!

— У кого больше командировочные!

— Что? — удивился кок. — Я же говорю вам, что они ругались! — возразил он, словно возмущаясь моей бестолковостью. — А — а! — с досадой махнул он рукой и отошел подальше.

Скоро на камбуз притрусил завхоз.

— Кофеечек! — пропел он, потирая крохотные ручки и не скрывая счастливой улыбки.

«Он потому счастлив, — подумала я, — что пшена оказалось на 30 грамм больше, чем продавцы взвесили».

Капитан же вошел важно, под руку со своей женой.

— Сонечка! Я принесу! — усадил он ее, пододвинув стул за ее спиной, как в ресторане.

«Нашла себе мальчика на побегушках, — подумала я, — и всю жизнь пьет из него соки! А он? Не одну бы всадницу посадил на свою шею, так другую!»

Вскоре появился «вестовой» — инженер Саша Комаров.

— Весь корабельный цвет собрался здесь! — сказал он такую изысканную фразу, что ее могла оценить только жена капитана, которая не замедлила одарить очаровательного Сашеньку милостивой улыбкой.

«О, и этот — туда же! — сказала я себе. — Ему не светят генеральские погоны, но он на всякий случай льстит!»

Матрос Владимир Мисюра пришел один.

— Заболел наш кот Василий! — сказал он коку. — Пусть отлежится! Наткнулся на гвоздь в темноте и распорол себе бок. Где он только гвоздь нашел?

Вместе появились трюмные Николай Кравец и Гена Киреев. Они молча сели за стол и молча стали жевать, оба, как видно, отличались хорошим аппетитом.

«Изображают из себя любителей животных, — думала я, — а сами, поди, откармливали крокодила на случай голода».

Чуть ли не вбежал на камбуз крановщик Николай Дроздовкин. Я смотрела, как бережно он несет большую чашку с кофе, и думала: «Носишься со своей семьей, а прокормить — то ее, наверное, не можешь!»

Николай огляделся в поисках свободного места и плюхнулся рядом со мной.

— Вот вы, наверное, думаете, почему я здесь работаю? — вдруг сказал он ни с того, ни с сего.

— Ничего я не думаю! — мрачно ответила я.

— А я ведь в институте учусь! — жизнерадостно сообщил он. — На заочном.

— Инженером будете? — опять мрачно спросила я.

— Зачем инженером? — в свою очередь удивился Дроздовкин. — Психологом! — Мне удобно по сменам работать. А на жизнь нам пока хватает. Мне бабушка оставила квартиру, так мы ее сдаем.

— Мне нет никакого дела до ваших доходов! — пробурчала я и пошла восвояси.

Перов все не появлялся. Я села на скамейку. И вскоре из кают — компании вышли капитан под руку со своей женой.

— Александр Александрович! — раздался откуда — то сверху густой баритон командира, и мое мрачное настроение улетело, словно дым. — Разрешите узнать, кто сегодня просился на берег? У меня есть дела в управлении. Я мог бы попутно…

— Никто! — сказал капитан. — Но если вам срочно, можем заказать буксир!

— Нет! Нет! Не беспокойтесь! У меня дело не срочное! — ответил Перов, но я видела, что он остался в недоумении.

— Сегодня у нас разгрузка баржи с продуктами, — крикнул наверх капитан, — так что я бы никого не отпустил бы все равно. Баржа выше буксира, с нее удобнее перебрасывать мешки. А завтра начнется суетливый день. Здесь будет много техники и много руководящих лиц. Да, впрочем, что я вам, батенька рассказываю? Вы это знаете лучше меня!

И вот тут — то, ни к селу, как говорится, ни к городу я и вспомнила про свою куртку. Это было так неожиданно, что я даже хлопнула себя по лбу. Но осталась сидеть, глупо тараща глаза и открыв рот. Так, я вчера, кажется, забросила свою куртку в стиральную машину, а потом, когда мы помчались вслед за преступником, забыла про нее. А утром я натянула какой — то ватник, который валялся в шкафу моей каюты.

Я закрыла рот и даже помогла себе руками, соскочила со скамейки и побежала в прачечную, которая была совсем рядом с камбузом — что называется, дверь в дверь. Моя куртка, абсолютно сухая, висела на одном из шкафчиков и не могла ответить на вопрос, кто же ее вынул из стиральной машины. Судя по сухости, это произошло еще вчера или сегодня рано утром. Мое настроение было окончательно испорчено. Нет, положительно, отвратительный день! Я дернула куртку изо всей силы, как будто вымещая на ней все беспокойство сегодняшнего дня, и отнесла ее в свою каюту.

Когда я вернулась к скамейке, где накануне тихо ворковали два голубка — капитан и его жена — там уже никого не было. Я остановилась возле скамьи и взялась руками за ее спинку. Пальцы попали на красное пятно боевой раскраски — и я отдернула руки. «Значит, завтра! Скорее всего, завтра случится то, чего мы ждем!» Преступник выбрал день, когда здесь будет суета, неразбериха и полно чужих людей.

День последний — развязка

— Наталья! Куда ты сорвалась? Где ты болтаешься? — раздался сзади шепот Дмитрия. — Иди сейчас же в каюту. Я приду туда!