Моя чужая женщина - Ольга Дашкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хочу собаку, – теперь она смотрит на меня своими ясными голубыми глазами, такими же, как у ее отца.
– А крокодила?
– Нет, его не хочу.
– Зря, я думала купить тебе крокодила.
– Я не хочу крокодила.
– Давай мы поедем, и ты подумаешь, хорошо? А заодно расскажешь про собаку.
Наконец выходим из дома, снег скрипит под ногами, вдыхаю морозный воздух, совсем скоро Новый год, вообще, зима в моей жизни вызывает массу противоречивых эмоций.
– Арина Витальевна, доброе утро, Марьяна, привет.
Наш водитель улыбается, подмигивает дочери.
– Саша, Саша, представляешь, у меня скоро будет собака, мама хочет крокодила, но собака ведь лучше, – Марьяна дергает меня за руку. Знаю я этого великого волшебника, кто пообещал девочке собаку, с ним надо вечером разобраться.
– О, как круто, крокодил мне кажется перебор,– Саша подыгрывает, помогает дочери забраться в машину, выезжаем за высокий забор.
Вообще, я уже привыкла к большому количеству охраны и всегда сопровождающих меня с дочкой людей, Тихон стал настоящим параноиком по поводу безопасности, но сам спокойно разъезжает по городу.
Марьяна о чем-то оживленно разговаривает с Сашей, уже и забыла, почему плакала, смотрю в окно, высокие ели, белый, искрящийся на солнце снег, словно моя жизнь была такой всегда.
Первое время после убийства Никифорова Гектором ждала, что случится что-то ужасное. Тихона арестуют, посадят, я не вынесу всего этого, а еще беременность, которая чем дальше, тем давалась труднее.
По центральным каналам показали несколько сюжетов о том, что было найдено несколько сгоревших тел в загородном доме. Одно из них предположительно недавно назначенного на должность начальника областной полиции Никифорова Константина Андреевича, ведется следствие – и больше ничего. Тихон сказал, что он уже многим стоял поперек горла огромной костью, дело замнут, так и вышло.
Наша дочь родилась раньше срока на месяц, самый нехороший срок, а до этого полгода на сохранении с угрозами выкидыша. Страшно было, с потерей ребенка боялась потерять все: Тихона, саму себя, веру в то, что я могу быть полноценной и жить как все.
Я вообще как-то резко стала другой: осмысленной, осознанной, молодой женщиной, которая ценит и любит.
Но все обошлось, мы вместе, Марьяна Покровская имеет свой личный фан-клуб, возглавляемый ее отцом и состоящий из воспитательниц в частном садике и нашей охраны.
– Доброе утро, любимая, – улыбаюсь, в груди разливается тепло – так всегда, когда слышу голос Тихона.
– Это самый лучший мужчина на свете?
– Ты так считаешь?
– Уверена.
– Значит, это именно он.
– Как все прошло?
– Хорошо, везу подарки.
– Я надеюсь, это не то, о чем твоя дочь говорит все утро? Иначе самый лучший мужчина на свете схлопочет по бородатому лицу.
– Жду этот момент, ты чертовски сексуальная в гневе. Как учеба?
Не видела своего мужа три дня, соскучилась страшно, кусаю губы, хочу его обнять, да и все остальное, на что он намекает, хочу безумно. Он, как всегда, переводит тему, чтоб не врать мне, а потом не ругаться. Да, мы, как и все, можем поскандалить, но это так здорово, оказывается, жить, понимая, что вы нормальная семья, хотя не совсем – чего лукавить?
– Хорошо, сегодня защита курсовой, мы опаздываем, а так все прекрасно.
– Ты справишься, моя девочка самая умная.
Тихон всегда дает мне веру в саму себя. Как и хотела, пошла учиться, хочу стать психологом, помогать таким детям, какими были мы с братом. Брошенным, запуганным, ничего не понимающим, а поэтому цепляющимся за первых людей, что давали хоть крупицу надежды, забывая о своем Я.
– Ты узнавал про Артема?
– Да, адвокат хороший, попробуем еще скостить срок, не переживай.
Один братик у меня головная боль, не хочет видеть, но помощь принимает, статья за перевоз наркотиков тяжелая, дела пересматриваются редко, но я надеюсь, у нас получится.
– Ариша, мне бежать надо, вечером увидимся, целую, родная.
– И я тебя.
– Это папа, да? Папа?
– Да, милая, это был папа, передает, что любит тебя и вечером прилетит. Они с дядей Вадимом привезут подарки.
– Ура! Подарки!
Марьяна лукаво улыбнулась, захлопала в ладоши, ее нельзя не любить, она наше маленькое солнышко.
Но вечером рейс Тихона отменили, город накрыл циклон, малышка все никак не могла заснуть, но на пятой сказке ее сморило. В большом доме было тихо, в гостиной лишь горел торшер, и без звука работал телевизор. Разбросанные игрушки, вещи, но все это не напрягало, а давало чувство уюта.
Я, кажется, так и задремала на диване, а проснулась от прохладных губ и колючей бороды. Испуганно вздрогнула, но тут же расслабилась, обнимая своего любимого викинга.
– Ты чего не спишь?
– Тебя ждала, не могу одна, ты знаешь.
– Скучал, сил моих нет, ты бы знала, иди ко мне.
Тихон быстро снимает куртку, бросает на пол, стягивает через голову джемпер, такой горячий, а губы холодные. Забирается руками под мою футболку, хочу чувствовать его, везде хочу чувствовать.
Остальная наша одежда летит в разные стороны, Тихон подминает меня под себя, устраивается между моих ног, снова целует, он возбужден, и сейчас не время для долгих прелюдий.
Толкается, громко выдыхаю, возбуждение горячей волной прокатывается по телу, царапаю его спину, принимая глубже. Он хрипит, что-то шепчет на ухо с ним всегда так, голова идет кругом. Не знаю, сколько проходит времени, но мне надо совсем мало, мышцы тянет в спазмах приближающегося оргазма, не могу кричать, лишь глотаю ртом воздух.
– Да, моя девочка… да, любимая… какая же ты красивая.
Тихон кончает следом, до хруста костей сжимая меня руками, между ног еще больше влаги, она горячая, обжигающая, возбуждающая.
– Я так сдохну на тебе, это будет самая сладкая смерть. Ну, привет, Ариш.
– Привет, любимый.
Тихон все еще во мне, убирает пряди волос в сторону, целует, а потом долго смотрит в глаза.
– Что?
– Мы тут подумали.
– «Мы» – это кто?
– Мы с Марьяной.
– И?
– И решили завести собаку и братика.
– О как. А нельзя выбрать что-то одно?
– Голоса разделились поровну.
– А мой голос учитывается?
Веду пальцами по лицу своего мужчины, седины стало чуть больше, как и морщинок вокруг глаз, но ему идет, красивый очень. Конечно, хочу родить ему сына, но боюсь, не справлюсь, а потери не вынесу, да и мой доктор не волшебник, говорит, что все может быть, если бог даст. Но я перестану в него верить, если отнимет.
– Конечно, вот я и спрашиваю. Как ты на это смотришь?
– На кого именно? Братика или собаку?
– На все сразу.
– Я боюсь, Тихон.
– Я не про то, мы
