АТРИум - Дмитрий Матяш

Следующий прыгнувший на Егора самец не дал ему возможности подняться на ноги. Все, что успел Кудесник, это вытянуть руку, как это делают кинологи, дрессируя милицейских собак. Уплотненная на предплечье ткань кевларовой «защитки» не должна была порваться от зубов миражного волка, но что касается сдавливания челюстями, равного примерно ста атмосферам, то здесь Кудесник смог в полной мере ощутить силу укуса. Да вот только не знал зверь, что так и было задумано. Вскочив на ноги, он дернул руку на себя так резко и с такой силой, что клыки посыпались из окровавленной пасти, словно монеты из дырявой барсетки. Четвероногий убийца заскулил, но отступать и не думал. Сделав рывок вперед, он снова сомкнул клыки на предплечье Кудесника и… снова попался на крючок. В этот раз он собрался держаться сильнее, а потому сжал руку Кудеснику так, что тот в какой-то миг аж присел. Но в этом и заключался его замысел относительно дальнейшей судьбы этого волка. А заодно и следующего, уже прижавшего морду к земле, готовившегося совершить смертоносный прыжок.

Звягинцев почувствовал, когда нужно было разогнуться, выпрямить руку и с размаху ударить прыгнувшего на него волка тем, что повис на его предплечье. Все усилия зверя, мотающего головой, пытающегося ослабить человека, оказавшегося неожиданно сильнее, были лишены смысла. Даже попытки разодрать острыми когтями «защитку» на груди не увенчались успехом. Им ударили, размахнувшись, как метательным молотом. Будто весил он не сорок килограмм, а пять. Им сбили его сородича, и сородич полетел прямиком под пули стоявшей неподалеку с автоматом в руках девушки.

– Хорошо работаем, – подмигнул Егор обескураженной и, видимо, не знающей, что ей думать и делать, Елене.

К ней сзади приближалось сразу трое. Двое из них были теми отвлекающими, что описывали широкую дугу в расчете на то, что бродяга ими тут же увлечется и не заметит, как из лесу выйдут подготовительные силы, задача которых – заставить людей искать прибежища в лесу с другой стороны дороги. А там уж за них должны были взяться основные силы. Но план не сработал. Поэтому сразу трое одновременно ринулись на Лену. Их отделяли от нее считанные секунды.

Теперь уже зарычал Кудесник. Вскочив на ноги, он достал из берца ботинка штык-нож, который взял на память о Кэпе, и побежал на девушку.

– Ложись! – крикнул он, и она послушно бросилась на землю, перевернулась на спину и направила оружие перед собой.

Но совершившего прыжок зверя, тянувшего к ней свои жуткие крючковатые когти, перехватила мощная рука Кудесника. Он схватил его за горло и, перевернув в воздухе, со всей силы швырнул на землю головой вниз. Послышался треск шейных позвонков, и сероманец задергался в конвульсиях. На удивление, он не издох от перелома позвоночника, а, скуля, еще пытался подняться на лапы. Правда, безуспешно.

А вот следующая парочка уже вела себя не так бездумно. Видать, решили на те же грабли не наступать; поняли, что тупыми прыжками тут не обойтись. Да и стоило им встретиться взглядами с Кудесником, увидеть, как он стоит, широко расставив ноги, вызывающе подавшись вперед, с зажатым ножом в одной руке, и подманивает их, словно детей, другой, чтобы понять, что тут что-то не так. Не так обычно происходит стычка «волки – люди», не так.

А посему двое решили, что лучше-ка они не будут суетиться, и, выбравшись из травы на дорогу, остановились и, прижав головы к земле, зарычали.

– Лен, этих я беру на себя, но не расслабляйся, еще трое сзади, – сказал Кудесник, не спуская глаз с остановившихся в нескольких метрах двух волков. – И постарайся в меня не попасть, ладно?

– Ты идиот, Звягинцев, – прошипела она. – Зачем ты бросил оружие? К чему это чертово геройство?

– К тому, что я чертов герой, – усмехнулся Егор.

Двое рванулись в бой. Не прыжком, не упрощая Кудеснику задачу, поднимаясь на его высоту, они бросились по низу, и левый, вырвавшись вперед, решил пройти ему в ноги. А точнее, в пах. Кудесник без труда просчитал этот маневр – ну и вправду, не за ляжку же собрался он его укусить? И когда тот приблизился к нему на расстояние метра, бродяга подпрыгнул на месте и, как футболист, ловящий мяч на низком лету, со всей силы врезал ногой волку в скулу. Его голова завернулась так, что волк достал кончиком носа краешка хвоста, и пока он отлетал в сторону, нашпигованный свинцом, второму серому почти удалось закончить начатое первым.

Кудесник прогнулся и отскочил назад, так что мощные волчьи челюсти сомкнулись всего в нескольких сантиметрах от его причинного места.

– Ах ты ж… – выругался Звягинцев, подразнил волка свободной рукой, и когда тот сделал рывок, желая ухватиться клыками за руку, воткнул ему за ухо нож по самую рукоять.

Лена, заняв позицию лежа, как истинный пехотинец на поле боя, опершись на локти и приложившись щекой к прикладу, выстрелила в первого же, показавшегося в зарослях зверя. Пули раздробили ему череп еще до того, как он успел заметить, откуда по нему открыли огонь.

Еще двое выпрыгнули на перекресток одновременно. Хищные, лютые, размерами побольше тех, что проводили разведку боем. Шерсть на загривке вздыблена, зрачки расширены до краев, а пасть то открывалась, то закрывалась, как у какого-нибудь демонизированного чудища из парка аттракционов.

– Все нормально, крошка, – поспешил успокоить Лену Кудесник. – Стреляй только в того, что бросится на тебя. Ладно?

– В которого из них?

Кудесник повернул голову вправо и с трудом проглотил слюну.

Со стороны Краснозвездного на дорогу, которую теперь уместнее было назвать тропой войны, вышли еще четверо. Все крупные, дебелые, не меньше метра с лишним в холке, водят носом по ветру, принюхиваются: а не пахнет ли, случайно, от неуязвимого бродяги, голыми руками валившего их целыми стаями, страхом? Не почувствовал ли он опасности? Нет? А пусть тогда посмотрит влево, вдруг что-то в его восприятии угрозы поменяется?

Кудесник понял, что все-таки просчитался, когда оказалось, что их окружили со всех сторон. Он не понимал, как это у них получилось, как они смогли пробраться, не оставляя за собой поверх травы бурунов, но нынче путь с этого перекрестка был открыт только в лес. И именно этого добивались волки. Они могли бы, конечно, наброситься на людей и здесь, все одновременно, и у тех бы точно не оказалось даже призрачного шанса на спасение, но открытое пространство – не их стихия. Никто из них не хотел попадать под нож бродяге и под пули сменившей рожок девушки. В лесу же они могли взять их, не теряя никого из своих.

– Поднимайся. Медленно, – сказал бродяга. – Приготовься бежать. Поиграем немного по их правилам.

– Но ты же говорил…

– Я знаю. Их оказалось больше, чем я думал.

– А твое оружие? – Лена посмотрела на брошенный «штайр».

– У меня есть оружие. Бегом!!! – И, схватив ее за руку, со всех ног припустил по направлению к лесу.

Он знал, что там его поджидают еще столько же, а возможно, и больше десяти особей. Знал, что подвергает реальной опасности девушку, но поступить иначе не мог. Деревья могут послужить им как проклятием, так и спасением. Это всяко лучше, чем ожидать, пока кольцо будет постепенно смыкаться вокруг тебя, а потом драться с ними на открытой местности. Любой здравомыслящий боец принял бы такое решение.

– А вот и еще друзья! – на ходу выкрикнул Кудесник, увидев, как в вышине перепрыгивают с одной ели на другую громадные темные тени.

Затем он резко остановился, выпустив руку Лены, по инерции еще пробежавшей с десяток шагов, затрясся весь и, выкатив глаза, закричал.

На него бросились сразу трое. Они без труда свалили его на землю, и двое тут же зажали его руки в зубах, словно в тисках, а третий попытался ухватить за шею. Кудесник орал благим матом, махал руками, отбивался ногами и прижимал подбородок к плечу или груди (Господи, говорила же мама: носи шлем), не давая зверюге прокусить ему глотку. Но эти существа, как уже говорилось, были покрепче предыдущих, а потому скинуть их с руки, как назойливых шавок, ему пока не удавалось. Лена же, присев на одно колено, выстрелила, продырявив главному из них бок, тот заскулил, но пытаться покончить с Кудесником не перестал. К тому времени остальные семь или шесть волков разделились: двое подскочили к Егору, пока безуспешно стремившемуся отбиться от них, остальные бросились на Лену. Она успела выстрелить в голову и грудь только первой парочке, причем одного из них лишь несмертельно ранила, другие же свалили ее на землю, точно так же, как и пару секунд назад Кудесника.

Лена закричала и нажала на курок, полагаясь исключительно на чудо, но пули ушли в небо, и острые клыки уже были готовы сомкнуться на ее открытой шее…

Так бывает, только когда начинаешь чувствовать, что если ничего не предпримешь вот в эту самую секунду, то потом лучше умереть, чтоб не мучиться. Это то чувство, от которого зубы сжимаются до такой степени, что внутри черепа становится слышно, как они трещат. Это то чувство, от которого ощущение земли под ногами вдруг перестает быть таким же отчетливым, как прежде. Чувство, которое перекрывает и боль, и мысли о собственном ничтожестве, трусости и слабости. Чувство, порожденное осознанием того, что над миром близкого, любимого человека начинают сгущаться сумерки и стрелка на секундомере его жизни начала последний круг.