Летнее убежище - Сьюзен Виггс

Клэр невольно снова вспомнила Вэнса Джордана. Вскоре после того, как ее передали на воспитание Вэнса и его жены Терезы, они всей семьей полетели отпраздновать это на Восьмом пирсе Гудзона. Он вел самолет так смело и уверенно, так ласково и весело улыбался Клэр, что она с восхищением видела в нем настоящего, надежного и любящего отца.

Отогнав воспоминания, она зачерпнула длинной пластмассовой ложечкой мягкое мороженое. Она давно не позволяла себе ни мороженого, ни колы, ни жареной картошки и сейчас находила все это невероятно вкусным.

Взошла луна и залила все вокруг своим голубовато-серебристым сиянием.

— Взгляните, какая красота. — Росс откинулся на спинку сиденья. — Clair de lune[12] — вас поэтому так назвали?

— Нет. — Не могла же она сказать ему, что, когда стала скрываться, присвоила себе имя девочки, умершей двадцать пять лет назад.

— А кстати, что у вас за семья? — спросил он. — Вы никогда о себе не рассказываете. Где живут ваши родители? Чем занимается отец?

— Ну, он живет сам по себе, — ответила она. — Не очень-то заботится о нас с мамой… — Она отвела взгляд в сторону и опустила голову, поняв, что сказала что-то несуразное. Вопрос Росса застал ее врасплох. — Собственно, у меня практически нет родственников.

Ее никогда об этом не спрашивали. Впрочем, она сама старалась держаться настолько отстраненно, чтобы не допускать подобных вопросов.

— Мама умерла, когда я была маленькой. Меня помещали в разные семьи на воспитание, и я стала жить самостоятельно с… когда училась в старших классах.

— Черт, — тихо пробормотал он. — Это очень тяжело, Клэр. Я не знал.

— Ничего страшного. — Она и жаждала его дальнейших вопросов, и боялась их. В ее положении труднее всего было молчать о том, что было для нее самым главным, — о своем одиночестве, о тоске по близкой, родственной душе. — Извините, но я не очень люблю об этом говорить. Во всяком случае, мне никогда не доводилось проводить лето в таком изумительном месте, ловить рыбу, кататься на яхте… Для меня такая жизнь похожа на сон.

— И как же вы отдыхали?

— В основном смотрела телевизор. Я вообще получила представление о летнем лагере только по фильмам для подростков.

— Ничего удивительного, что вам здесь понравилось.

Он и представить не мог ее жизнь. Мать никогда не говорила о своих родителях, у которых была единственным ребенком. Однажды, когда Клэр училась в третьем классе, она принесла из школы листовку, посвященную Дню дедушки и бабушки, и спросила про них у мамы. «Это нас с тобой не касается, малышка, — отрезала мать, затем скомкала и выбросила листовку в мусорную корзину. — Я тебе всегда говорила, у тебя нет ни бабушки, ни дедушки. Мы с тобой одни во всем мире». Больше Клэр ничего от нее не добилась.

— Вы тоже не много о себе говорите, Росс, — сказала она, решив прекратить его расспросы.

— Ничего подобного.

— Нет, в самом деле.

— Спрашивайте что хотите. Я — открытая книга.

— Хорошо. Скажите, кем вы мечтали стать в детстве?

Он немного подумал.

— Да кем только я не хотел быть. Мечтал бегать на лыжах, стать рок-звездой, пожарным, участвовать в авторалли, быть шпионом, ученым-ракетчиком. — Он помолчал и тихо добавил: — И еще… Понимаете, я очень любил братьев своего отца и хотел, чтобы у меня тоже было много племянников — девочек и мальчиков. Но это невозможно, поскольку я единственный ребенок в семье. Меня вообще больше привлекало то, что очень трудно или даже невозможно. Любопытно, что бы это значило?

— Просто вы — мечтатель, но это не преступление.

— Когда мне было шестнадцать лет, мама отвела меня в лабораторию военной эргономики. Там помогали ребятам определить свои склонности и способности. Они подвергали нас тщательному тестированию. Идея заключалась в том, что если мы будем знать, что нам легко дается, то это поможет нам лучше подготовиться к жизни.

— И там выяснилось, что вы сможете стать хорошим пилотом?

— Честно говоря, уже не помню. — Он слизнул с ложечки мороженое.

Они молчали и слушали кваканье лягушек, смотрели, как на черном небе возникают лучистые звезды. Было невероятно приятно и спокойно сидеть с Россом Беллами, наслаждаться забытым вкусом жареного картофеля и ощущением затерянности — хотя бы на короткое время.

— Как же здесь хорошо! — вздохнула Клэр.

— Напоминает мне одно из тех мест, куда люди ходят гулять и заниматься сексом.

Она едва не подавилась ломтиком картошки.

— Даже и не думайте!

— Ваш запрет запоздал! Я весь вечер о вас думаю.

— И совершенно напрасно. — У нее сразу пропал аппетит, и она положила пакетик с картошкой на приборную доску.

Господи, как ей хотелось откликнуться на это приглашение в его взгляде, удовлетворить желание, снедавшее ее.

— А мне кажется, как нельзя более кстати. Целовать вас…

— С моей стороны это было грубым нарушением профессиональной этики, мне не следовало это допускать, Я приехала сюда только для того, чтобы ухаживать за вашим дедом.

— Но если произойдет что-то еще…

— Можете мне поверить, не произойдет.

— Почему?

— Потому что мы этого не допустим. В такой ситуации, в какой находимся мы, это… Это просто не имеет смысла.

— А разве любовь имеет какое-то отношение к здравому смыслу?

— А кто о ней говорит?

— Я. — Росс засмеялся. — Вы на меня так смотрите, будто у меня лягушки выскочили изо рта.

Клэр не была расположена к флирту и знала, что это не приведет ни к чему хорошему.

— С лягушками я еще смирилась бы, но не с флиртом.

— А вы знали, почему дед выбрал именно вас? Ведь он решил, что вы мне понравитесь.

— Чепуха! — Хотя она сразу вспомнила, как настойчиво Джордж уверял ее, что Натали Свит — не любовница Росса.

— А вы спросите его. Он подтвердит.

— Зачем ему это?

— Он беспокоится обо мне. Хочет, чтобы я остепенился, женился.

Настала очередь Клэр рассмеяться.

— На мне? В таком случае он не на ту напал.

— Почему это?

Вместо ответа, она спросила:

— А почему он придает этому такое значение?

— Просто не хочет, чтобы я был одиноким.

— А вы чего хотите?

— А я мечтаю о сексе.

Конечно, иначе какой же он мужчина!

— Росс!

— Я только честно ответил на ваш вопрос.

Она смущенно поерзала и прижалась к спинке сиденья.

— После того как ваш дед нанял меня, он первым делом рассказал мне о вас.

— Не сомневаюсь, потому что я заставил его поволноваться. — Он ущипнул себя за переносицу и с болью сказал: — Черт, лучше бы я провел эти два года с ним, а не на войне.