Моя профессия ураган - Люда и Игорь Тимуриды

— Они, как и аэнские доспехи, вообще не продаются ни за какие деньги, а дарятся королями в подарок… По второму мечу шести с половиной дэнов идет надпись на аэнском — Непобедимый, и принадлежит он, скорей всего, малоизвестному широкой массе современному Мастеру Окате… Поскольку каждый воин знает всех мастеров мира, которые делают аэнские мечи, — кстати, не больше двух десятков за жизнь, и следят за ними, то я могу сказать, что этот меч по слухам был все-таки продан аэнским правительством за четыре тысячи золотых двадцаток в Дивенор…

Похоже, с каждым словом я росла в их глазах, становясь все выше и выше… Я и сама не знала, что эти штучки так дороги — я позаимствовала их у убитых черных тэйвонту вместе с другим оружием… Они действительно были красивы как игрушки… Я поежилась — такую штучку продать — армию вооружить… Плохо, что они бесценны… Мне нужны солдаты… Я вспомнила, что за один золотой двадцатник можно было купить, по словам капитана, груз его корабля…

— Да, ты их указала в списке, — насмешливо сказал тэйвонту. — Два меча!!!

Глава 31

— Одета скромно и со вкусом, — хмыкнул тэйвонту. А потом не выдержал. — Девочка, да ты больна! На тебе вещей в цену государственной казны, а ты шатаешься без охраны!!! Где твои тэйвонту? — рявкнул он. — И неужели ты думаешь, что я тебя отпущу одну, потерявшую память, чтоб ты ходила вот так, знаете, — два меча?!?

— Там было их описание, — огрызнулась я.

— Да-да… — он процитировал. А я плохо понимала — чего его раздражает — железяки как железяки…

— Чего ты хочешь? — ляпнула я.

— Я? — удивился он.

— Я что ли?! — не выдержала я.

— Для начала давай покончим с доктором…

Доктор заметно побледнел при этих словах…

— Я имею в виду, разберемся с сокровищницей, — поправился тэйвонту, поняв, как тот мог понять его слова. Тэйвонту же сами и казнили…

Я ухмыльнулась.

— Я согласна покончить с доктором… — ласково промурлыкала я.

— Я не то хотел сказать! — рявкнул в конец обозленный тэйвонту.

— А что? — вежливо поинтересовалась я.

— Где его вещи?!?

— А где мой плащ и мое оружие… — улыбнулась я самой широкой улыбкой… — Смотри — место у изголовья пустует, прямо плачет! — чуть не пропела ему я.

— Где ее плащ? — переадресовал мой вопрос доктору тэйвонту.

— Собаки его знают! — сказал тот грязное аэнское ругательство. — Надо спросить племянника… Это надо додуматься делать таким образом предложение…

— Приведите его сюда! — отдал приказание тэйвонту.

— Делать предложение?! — усмехнулась я, сделав большие глаза. Мальчишка мне нравился…

Все понимали, что я нагло паясничаю, но не могли ничего сделать.

Я же играла в дурочку и здорово развлекалась на этом. Оба старались на меня не смотреть…

Как я и ожидала, плаща не нашли… Но часть оружия вернули…

— Хорошо, плащ я тебе верну… — хмуро пообещал тэйвонту. — Говори, где сокровища доктора? Они же ехать сюда откажутся!

— Кто-то говорил про подарок, — промурлыкала я.

— Не придуривайся! — рявкнул тэйвонту.

— А как насчет цены за лечение и выплаты долгов? — томно осведомилась я. — И потом, я не вижу своих восьми арбалетов, ножей, звездочек, нансаны… Это не так дешево стоит…

Все это было награблено самым наглым образом, но лекарь испуганно смотрел на меня. Он этого явно не знал.

— Ну так сколько цена за лечение? — осведомилась я.

— Я возьму тридцать восемь золотых двадцаток? — пролепетал он… — А может бесплатно? — выдавил, наконец, он из себя.

— Колеблется… — знающе сказала я.

Тэйвонту внимательно посмотрел на него…

— Похоже, что тебя не зря ограбили, если ты берешь с попавших к тебе пациентов такие суммы!!! — рявкнул он. — Ты хуже ростовщика, кажется, разоряешь их! Ты понимаешь, что это не тридцать золотых, а тридцать золотых двадцаток — годовой бюджет этого города?!? И что она случайно заболела, попав к тебе…

Тот испуганно кивнул.

— Но, господин, ваше лечение потребовало расходов… А мы с ней договаривались…

— Мое лечение?!? — ахнул он. Он что-то сопоставил в уме… — Так это она тот человек, который оплатил мое лечение, на которого ты намекал?

Тэйвонту, похоже, прикусил язык.

— Так, — помолчав, угрожающе протянул он.

Я ощупала пальцами свое лицо.

— Я так изменилась? — спросила я. — Что меня не узнали?

Все остальное отошло на второй план, и меня интересовало, что ж у меня на лице такое. Я забыла про окружающее — голову заняла важная проблема — что он там увидел?!?

— У вас нет зеркала? — обратилась я к врачу. Я намеренно игнорировала тэйвонту, — он меня обидел. К тому же я не могла прийти в себя — оказывается, я рисковала собой из-за тэйвонту. Удивительная я дура.

— Вы не знаете друг друга? — вместо этого сдавленно спросил лекарь… Похоже, он понял, что в чем-то ошибался.

— Она сбила меня боевыми лошадьми, — наконец, первый опомнился тэйвонту.

— Не оставлять же мне вас на дороге… — легкомысленно сказала я, с трудом узнав его. Так он изменился. — И потом, я не знала, что вы тэйвонту — вы были без одежды. Иначе я скинула бы вас еще в Ригэ — я там встречалась с вашими. Я-то думала, что вы обыкновенный глупый воин! — обвиняюще сказала я. — Я же орала вам про дерево!!!

— Но это не объясняет, почему за мое лечение задрали такую сумму? — угрожающе обернулся он к доктору. — Я уверен, что вы за всю жизнь не взяли ни с кого и десятой части этой суммы… — сказал он. — И я вам помогал. Я же видел, сколько вы берете!

— Но, господин, я думал вы тэйвонту! — оправдывался тот.

Потрясающее объяснение — ухмыляясь в душе, подумала я. Он разве только не сказал, что верных королю тэйвонту в Аэне не выносят…

Судя по всему, тэйвонту тоже оценил невольную соль ответа, потому что лицо его стало разъяренным.

— Ну ладно, — неожиданно примиряюще сказал он ласково, — я погорячился. В конце концов, вы вправе назначить свою цену… Тридцать восемь так тридцать восемь… — сказал он кротко. Лицо аэнца разгладилось. — Мое дело присмотреть за справедливостью, а не вмешиваться в расчеты… Только, конечно, верните ей похищенные племянником пятисот золотых двадцаток, договоритесь о возмещении стоимости похищенного аэнского оружия, племенного обученного жеребца и плаща, и вы квиты…

Я прикусила язык, увидя, как вытянулось лицо аэнца… За одного жеребенка он будет с племянником работать на галерах до конца своих дней…

— Личное дело каждого, кому он делает подарки, и милосердие должно поощряться! — сказал целую проповедь тэйвонту, возводя глаза к небу. Это было потрясающее зрелище, и оно стоило того, чтоб на него глядеть. Я никогда так не развлекалась…

— Нас часто обвиняют в том, что мы вмешиваемся в личную жизнь, — он развернулся и помахал рукой лекарю. — Я думаю, вам хватит срока до завтра произвести выплаты? Я бесплатно побуду у вас посредником! Надеюсь, дама доверяет моей чести?

Я не могла говорить, боясь, что не выдержу и упаду на пол, ржа как лошадь, и только кивнула…

Вопль лекаря нагнал его на выходе…

— Стойте! — взвыл он. — Я пошутил!

Тэйвонту нехотя вернулся.

— Я согласен на все, что вы решите, — просто и без игры горестно сказал он, — только, пожалуйста, не отправляйте меня в рабство!

Он сказал как-то это искренне и честно, что видно было, что это в сущности неплохой человек, и тэйвонту смягчился. Видно было, что он в принципе не задумывался, какое зло он причиняет, развращенный системой, где за все надо было платить. Платный врач — ужасно подлое зрелище… Зарабатывать деньги на страданиях, а не нести исцеление — чудовищно…

— Вы никогда не задумывались, что для тех, с кого вы сдираете все деньги, болезнь, возможно трагедия и крушение надежд?

— Но я же их спасал?! — недоуменно сказал врач.

— Оставьте его, — сказала я тэйвонту, — лучше заплатить ему, чем быть чем-то обязанным такому человеку…

Этот моральный калека-врач меня раздражал. Он не имел понятия, что болезнь не спрашивает, а разрушает жизнь, и после еще одного горя люди часто оказываются на улице, а дети их лишаются самого необходимого, а то и вообще возможности учиться. Стервятники, поедающие падаль, тоже приносят пользу, но им нечем гордиться… Врач даже не проститутка, что берет, в сущности, лишние деньги — он жирует на горе… И то, что он строит благополучие на нем, вдвойне отвратительно и подло…

Я этого не сказала, но, очевидно, он это почувствовал. Мне он стал антипатичен, хотя я чувствовала, что это человек в сущности добрый и хороший, часто помогавший бескорыстно… Он просто даже не понимал, что нажиться на помощи человеку, — одно из самых извращенных проявлений подлости натуры…

Такие натуры, как древний Чехов, бескорыстно, среди всеобщего жесткосердечия, подлости и продажности помогающий людям вне зависимости от денег, это редкие цветы человечности… Не всякому же быть Человеком, но уважать маленького подлеца нельзя, что бы он не думал и как бы ум его не был развращен профессиональными растлителями пера… Древний закон гласит, что малое пятно корысти превращает самый прекрасный поступок в его самый отвратительный антипод, потому так требовалась от Йогов абсолютная чистота и бескорыстие…