Короткая рокировка - Insvit_F.D.

Помимо прочих неприятностей, в комнате было душно. Слишком душно. Гарри откинул одеяло, вытянувшись на постели, но даже воздух казался горячим. По шее неприятно стекла капелька пота, и он не выдержал. Выругавшись, Гарри нацепил очки, встал с постели и прошлепал к окну. Створки распахнулись с едва слышным скрипом, зато теперь можно было высунуться наружу и вдохнуть прохладный воздух. Ночной сад казался почти черным, деревья угадывались лишь по контурам, на одной ноте стрекотали кузнечики, здоровый мотылек упорно бился о стекло, норовя пробраться в комнату.

Несмотря на обманчивое спокойствие, досада нарастала. Гарри злился и на Снейпа, и на себя самого, и никакие доводы разума не могли его успокоить. Здесь ему было хорошо. Слишком хорошо, чтобы не замечать этого. Слишком хорошо, чтобы позволить взаимным обвинениям и раздражению испортить воспоминания, которыми он жил несколько недель. А обвинения будут. Будут презрительные взгляды и издевки, будет унижение от понимания, что Снейпу прекрасно известно, какую картину невольно рисует воображение Гарри при виде его. Наверное, Снейп теперь жалеет, что позволил ему остаться той ночью. Гарри не жалел. Нет. Это был единственный раз, когда профессор не пытался его оскорбить, высмеять, когда все происходящее казалось более естественным, чем дыхание. И, наверное, гораздо лучше, если все это прекратится. Можно собрать вещи и аппарировать в Хогвартс. Сказать Дамблдору, что… нет. Директору лучше ничего не говорить. Вернуться к себе домой, и просидеть там до конца каникул.

Гарри прижался виском к холодному стеклу, чуть прикрыв глаза. А если будет новое нападение? Снейп снова окажется в Министерстве, будет вынужден высокомерно отрицать свою причастность, и вряд ли кто-то обратит внимание на испытываемую им горечь. Гарри тоже этого не заметил бы, не сдай у Снейпа нервы. Раньше профессор присматривал за ним, теперь, похоже, пришло время расплачиваться. Уйди он, и кто сможет подтвердить, что Снейп не замешан в нападениях? А в том, что нападения повторятся, юноша был убежден. Возможно, потому, что сам не верил в окончание противостояния. Но в этот раз к нему не должно быть претензий. Свое дело он сделал. Дальше пусть работают авроры, а с него хватит…

Оторвавшись от окна, Гарри обернулся в поисках одежды и обнаружил ее на кресле, сваленную кучей в полнейшем беспорядке. Он чувствовал себя так скверно, когда вернулся от Снейпа, что даже не удосужился сложить вещи как полагается. Вытянув мантию, оказавшуюся в самом низу, Гарри накинул ее поверх пижамы и тихо вышел в коридор. Он двигался осторожно, чтобы не скрипнули половицы под босыми ногами, и тем не менее помедлил возле спальни Снейпа, рискуя попасться с поличным. Под дверью профессорской комнаты виднелась полоска света: зельевар тоже не спал.

На улице было прохладно. Гарри зажмурился, снова глубоко вдыхая ночной воздух, всем телом принимая свежесть, пахнущую влажной травой и ветром, доносившим издалека шорохи и шелест листвы. Жара ему хватало и так. Внутри все кипело - то ли от злости, то ли от понимания, что сегодня он снова оказался беззащитным перед Снейпом. Сидел на его постели, краснея, словно девица на выданье, а вдобавок едва не наговорил такого, за что зельевар с него спустил бы шкуру в два счета.

Сойдя с дорожки и неторопливо ступая по траве, щекочущей босые ступни, Гарри прикидывал, не сделать ли гадость и не вернуться ли, дабы сообщить профессору, что он отправился прогуляться вокруг дома и, весьма вероятно, вернется через пару часов. Снейп будет счастлив. Так счастлив, что убьет его на месте. Хотя… он же сам требовал докладывать о каждом шаге. Гарри хмыкнул. Это сразу решит проблему: уже через четверть часа он окажется в кабинете Дамблдора, без шанса на возвращение и необходимости впредь докладывать кому-либо, куда его понесла нелегкая…

Продравшись сквозь кустарник, цветущий мелкими белыми цветами, довольно резко пахнущими после заката, Гарри вышел к старой яблоне и, обойдя ее, уселся на сырую траву, прислонившись к стволу. Из-за густой листвы неба видно не было, зато открывался превосходный вид на единственное освещенное окно второго этажа. Гарри поморщился. Он не ставил целью устраивать засаду под окном Снейпа и, тем не менее, вышел именно к нему. Мало того, еще и уселся так, что, пожелай профессор высунуть нос наружу, он непременно заметит темный силуэт под одиноко растущим деревом.

Гарри тут же захотелось вскочить и убраться подальше, но он остался сидеть, поджав ноги и упершись ступнями в травяную кочку. Свет, льющийся из окна, завораживал. Приглушенный тяжелыми шторами, он казался мягким и таким домашним, что сжималось сердце. Он успокаивал, как успокаивала убежденность, что, случись что-нибудь страшное, и Гарри всегда может войти в комнату, где его бывший профессор склонился над своими бесчисленными пергаментами, и вражда будет забыта. На время. До тех пор, пока все не встанет на свои места.

Отвести взгляд от оконного проема оказалось трудно. Так трудно, что Гарри поддался наваждению, не ощущая, как постепенно начинают затекать мышцы от неподвижного сидения. Он плотнее обхватил колени руками и опустил на них подбородок, подобрав полы мантии. Сколько времени прошло - он не считал. Угол дома, обвитый плющом, начал заливать лунный свет, птицы затихли, даже мошкара угомонилась. В голове было абсолютно пусто, ни одной мысли. Только глаза неотрывно смотрели в окно, но взгляд уходил значительно дальше, прорывая жалкую оборону стекла и портьер.

Он вполне мог не заметить рассвета, зато сразу же опомнился, едва на фоне шторы мрачным пятном обозначилась фигура Снейпа. Гарри насторожился, но профессор всего лишь поднялся со своего места и теперь остановился, чуть склонившись, видно, разбирал бумаги на столе. А потом свет погас.

Стало холодно. Гарри выждал еще несколько минут, убеждая себя, что выбрался на улицу именно с целью остыть и прийти в себя, но это не помогало. Темный провал окна больше не грел, ветер из прохладного превратился в пронизывающий, вдобавок откуда-то снова налетели проклятые комары. Поежившись, юноша поднялся, потянулся, разминая уставшую от неподвижности спину, и, завернувшись в мантию, побрел обратно. Спать по-прежнему не хотелось.

Глава 9.

Впервые за все многочисленные утра Гарри радовало отсутствие газет. Честно говоря, ему не было дела до того, что происходило в магическом мире, и он собирался придерживаться этого взгляда и далее. Солнце только начало подниматься, но кухня, где он уплетал свой завтрак, уже осветилась первыми лучами, тайком прокравшимися в приоткрытое окно и теперь отражавшимися разноцветными бликами в стеклянной посуде. Юноша был в столь умиротворенном настроении, что даже не выругался, случайно плеснув себе на пальцы горячий кофе, пока наливал его в кружку. Усевшись за стол, он принялся намазывать тост джемом, прикидывая, чем себя занять, а в следующее мгновение едва не выронил хлеб от неожиданности.