Косые тени далекой земли - Го Осака

В свете луны ярко блеснул кулон у нее на груди.

– В батальоне Тельмана.

– Как – в батальоне Тельмана?

Этот батальон Интернациональной бригады, названный в честь руководителя Немецкой коммунистической партии Эрнста Тельмана, состоял из немцев.

Мария сухо усмехнулась:

– Я попросила комиссара бригады, чтобы он набрал мне солдат, которые бы смотрелись как самые настоящие гестаповцы. Ты бы видел, какие у них были физиономии, когда они узнали, в чем состоит задание. Ну совсем потерянные. Понимаешь, в Германии гестапо их всех здорово потерзало. А тут им изображать это самое гестапо! Любой напугается.

Кирико, несколько возмущенный ее тоном, ничего не ответил.

После того, как Рикардо поднял Нина, немецкие солдаты тоже забрались наверх в кузов.

Мария заняла место рядом с водителем, Кирико сел за руль.

Он завел мотор и медленно тронулся с места. Грузовик могли обстрелять, поэтому ехать придется с выключенными фарами. Ехать при одном лишь лунном свете будет нелегко, но как-нибудь да удастся, наверное, попасть в Валенсию до рассвета.

Мария нарушила молчание:

– Заголовки в завтрашних газетах должны быть такие: «Нина отбил спецотряд гестапо армии Франко». Тогда можно будет навсегда стереть Нина с лица земли, да и верное доказательство того, что он поддерживал связи с Франко, тоже окажется налицо. Одним ударом двух зайцев убили.

Наверняка в кабинете министров что-то заподозрят и вряд ли поверят в эту историю.

Однако Кирико не мог не признать, что другого выхода не было.

Коварство Марии не знало границ.

26

Рюмон Дзиро первым вышел из кафе.

Он огляделся. Дождь кончился, и площадь Майор была запружена толпами людей и машинами.

Рюмон повернулся к Кадзама Симпэй, вышедшему на улицу вслед за ним.

– Барбонтин ушел, ничего не сказав, но, может быть, он все еще следит за нами.

Кадзама подвернул рукава свитера.

– Давайте выбросим его из головы. Скрываться от него все равно не имеет смысла, а по мне – пускай выслеживает себе сколько угодно.

Рюмон повернулся к Ханагата Риэ. Он решил еще раз спросить:

– Вы точно не будете с нами ужинать?

Риэ прижала руку к животу:

– Пожалуй, нет. Я вчера легла поздно, пойду спать. Передайте мой привет господину Синтаку и госпоже Кабуки.

– Передам. Спасибо, что потратили на меня так много времени. Я решил завтра отправиться в Ронду. Мне было бы очень приятно сходить с вами в какой-нибудь ресторан, когда я вернусь оттуда.

Риэ кивнула и перевела взгляд на Кадзама:

– Сходи угостись за двоих. Однако держись, пожалуйста, в рамках.

Кадзама подмигнул Рюмону:

– С сэнсэем не поспоришь.

Расставшись с Риэ, они зашли в магазин купить бутылку красного вина, затем поймали такси и отправились на улицу Тесоро.

Кадзама утверждал, что пансион, где жил Хоакин эль Оро, находится в двух минутах ходьбы от «Лос Гатос».

На улице Тесоро, хотя было еще светло, уже сновали мужчины и женщины довольно сомнительного вида.

Все припаркованные машины были совершенными развалюхами – у многих выбиты передние стекла или сняты колеса.

На разбитой мостовой черным распылителем были выведены слова «даме дрога» – «дай уколоться».

Неподалеку стояло здание с вывеской «Пансион Томас».

Кадзама обернулся к Рюмону:

– Это здесь.

Они прошли под низенькой аркой и поднялись по полутемной лестнице на четвертый этаж.

Кадзама постучал в дверь справа. Ответа не было.

Он нажал на ручку, дверь легко распахнулась. Внутри горел свет.

В ноздри ударил странный запах – смесь спиртного, пота, масла, плесени.

Кадзама, не обратив на запах ни малейшего внимания, не колеблясь, вошел внутрь. Рюмон не очень уверенно последовал за ним.

Комната была небольшого размера. Одно маленькое окошко, выходившее во внутренний двор. Пожелтевшая раковина и облупившееся зеркало. На полке над кроватью – катушки, поплавки и все прочее для рыбалки.

На низком круглом столике стояла бутылка красного вина и бокал.

Из кресла-качалки, стоявшего рядом со столом, послышался храп.

Хоакин безмятежно спал.

Из-под помятого пиджака торчала грязная рубашка. На ногах – слишком короткие брюки и ботинки, на которые налипла уличная глина. Сползшие вниз носки. Сколько бы он ни зарабатывал своим канте, совершенно очевидно, что все деньги мгновенно тратились им на спиртное.

Кадзама поднял с пола трость и тихонько положил ее на кровать. Стоявшая на столе бутьшка была пуста. Отыскав штопор, он открыл купленное вино.

Затем, наклонившись к Хоакину, мягко потряс его за плечо:

– Хоакин! Просыпайся.

Кадзама окликнул старика несколько раз, и тот наконец забормотал что-то и нехотя открыл свой единственный глаз.

Некоторое время он тупо разглядывал Кадзама, затем заплетающимся языком проговорил:

– Ола, Кадзама… Что такое?

Кадзама налил вина и вставил бокал старику в руку.

– Я к тебе друга привел. Он с тобой поговорить хочет. Ты его вчера в «Лос Гатос» видел, помнишь?

Хоакин отпил вина и слегка покачнулся вместе с креслом. Правый глаз остановился на Рюмоне. Некоторое время он разглядывал его лицо, затем опустил взгляд ниже, на грудь.

Рюмон запустил руку в ворот и вынул висевший на груди кулон.

В ту же секунду Хоакин приподнялся в кресле и протянул руку вперед, пытаясь схватить кулон. От этого движения вино чуть не выплеснулось, и Кадзама поспешно забрал у старика бокал. Тело старика, однако, не долго оставалось в этом напряженном положении, и вскоре Хоакин снова обессиленно откинулся на спинку кресла.

Он невольно приложил руку к повязке на левом глазу. Края кругло вырезанной нашлепки были черны от грязи.

Рюмон поднес кулон к его глазам:

– Послушай, Хоакин. Тебе ведь приходилось уже видеть такой кулон. Ты не можешь сказать мне, где ты его видел?

Вновь посмотрев на кулон, Хоакин проговорил, шамкая беззубыми деснами:

– Не знаю я… Мне показалось просто. Такого кулона я никогда не видел. Я ж тебе вчера вечером еще сказал.

– Ты вчера увидел его и произнес что-то вроде «мое» и «отдай». Может, у тебя когда-то был такой, а?

Хоакин вырвал бокал у Кадзама и выпил его почти до дна. Немного вина вытекло у него изо рта.

– Слушай, Хоакин, – проговорил Кадзама успокаивающе, будто ребенку, – не нужно его бояться. Мой друг – журналист из Японии, он приехал в Испанию, чтобы разыскать одного японца, который принимал участие в гражданской войне.

Правый глаз Хоакина на мгновение блеснул.

– В гражданской войне? Японец?

Рюмон наклонился к нему:

– Японец. Он воевал на стороне Франко. По имени Сато. Сато Таро. Еще его звали Гильермо.

Бокал закачался у Хоакина в руке. Вино выплеснулось на грудь.

Кадзама взял бокал и поставил его на стол.

Хоакин не сводил с Рюмона глаз.

– Гильермо? Ты ищешь Гильермо?

– Да. У него был точно такой же кулон. Мне так сказали.

– А этот… этот кулон?

– Этот мне остался от матери. Или, скорее, от бабки с дедом. Они тоже, видимо, воевали в гражданской. Только не за Франко, а за Республику.

У Хоакина сильно задергался кадык, будто в горле застряла лягушка.

Он привстал с кресла-качалки и протянул руку к бокалу. Отправив его содержимое в глотку, он поставил бокал обратно на стол и глубоко выдохнул.

В это время по столу побежал таракан. Хоакин зарычал как собака и с удивительной для его лет быстротой схватил таракана пальцами.

– Стой! – крикнул Кадзама и схватил старика за запястье. Бокал упал на пол и разбился. Хоакин замер.

Кадзама вырвал таракана у него из пальцев и, отнеся его к мойке, смыл вместе с водой. Затем вымыл руки и вытер их о джинсы.

Хоакин без сил откинулся на спинку кресла-качалки.

Кадзама в замешательстве посмотрел на Рюмона:

– У этого старикана есть пара-тройка причуд. Он не любит темноту, и в доме у него круглый год горит свет. Тараканов, сороконожек и других многоногих тварей он боится, но почему-то сразу сует в рот. Вроде как болезнь какая-то.

Хоакин затрясся, хихикая:

– Хи-хи… А Гильермо-то умер. Окочурился он, говорю тебе. Вместе с золотом Орлова, которое украл Болонский.

Рюмон внимательно посмотрел на Хоакина. В голове зазвучали слова последнего солеа, которое он слышал вчера вечером.

Если спуститься вниз по реке, найдешь там золото. Украл его русский, но на самом деле это наше сокровище.

Да, слова были именно такие. Болонский. Орлов. Все русские фамилии. Интересно, кто эти люди?

Вдруг его осенило.

Орлов. Когда он собирал материалы для своего диплома на тему «Вмешательство Сталина в испанскую гражданскую войну», ему однажды попалось это имя в документах.

Тогда он выяснил, что довольно большое количество золота из золотого запаса Испании, хранившегося до тех пор в банке страны, было отдано правительством Республики на сохранение Сталину и что перевозка этого золота была поручена Александру Орлову, главе НКВД в Испании. Неужели Хоакин говорил об этом самом Орлове?