Черный цветок - Ольга Денисова

Окна со всех сторон были ярко освещены, так ярко, будто в залах горели тысячи свечей. Откуда-то доносилась музыка — далекая и радостная. На аллеях садов стояли фонари, выхватывая из темноты покрытые инеем ветки деревьев: просто сказочная красота! Есеня направился по улице в центр — кто их знает, эти постоялые дворы? Может, на другом конце города они тоже есть?

На улице с каменными домами стеной тоже играла музыка, горели фонари и ходили люди, косо посматривающие на Есеню и его платок: ему не хватило мужества его снять, он промерз до озноба. Пожалуй, сильней всего его удивил кабак для богатых — музыка неслась именно оттуда, сквозь большие окна были видны столики с белоснежными скатертями, в тонконогих, как благородные кони, бокалах искрилось светлое-светлое, пузырчатое пиво. А может и не пиво это было вовсе? И миски у них отличались от нормальных — тоже тонкие и глупо плоские.

Есеня попробовал сунуться внутрь, просто так, из любопытства, но вышибала, стоящий у входа, сразу выкинул его вон — Есеня проехался носом по очищенной от снега деревянной мостовой, и решил больше так не рисковать.

Когда странная улица кончилась, Есеня снова оказался в лабиринте узких улочек, но они немного отличались от другого края города — наконец-то он увидел мастерские! Странные они, конечно, были, бедные какие-то, но вскоре жилые дворы сменились еще более странными, длинными строениями с широкими окнами, перемежающиеся с большими сараями почти без окон. Подойдя поближе к одному из них, Есеня не сразу, но догадался — никакие это не сараи. Во-первых, двери запирались изнутри, а во-вторых, из стен торчали тонкие металлические трубы, из которых шел дым — топились печки. Неужели они тут живут, как вольные люди в лесу? Не с нормальными печами, какие стояли в Олехове в каждом доме, а с жалкими чугунными времянками?

Нет, поразительный город, этот Кобруч. Ненормальный город.

Кузницу Есеня почувствовал нюхом, вернувшись к мастерским — хоть что-то в них было похожее на родной город. Запах железа, который нельзя перепутать ни с чем, запах, который он вдыхал с самого рождения, запах раскаленного угля, запах наковальни, по которой только что стучал молот! Раньше он никогда не замечал этих запахов! Есеня перебрался через хлипкий забор, более всего боясь его сломать. Домик кузнеца едва ли был больше кузни, и конюшня во дворе не поместилась — выглядело это жалко. Двери в кузню не запирались, и Есеня пролез внутрь под оглушительный скрип двери. Можно подумать, масла для петель в хозяйстве кузнеца не нашлось!

Он подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и огляделся. Горн еще не остыл, но света угли уже не давали. А масла на самом деле не было, только ведро с водой. Есеня без труда нашел кучу угля, подбросил немного в горнило и пару раз качнул мехи. Он — не железная заготовка, много тепла ему не надо. Спать на земляном полу не стоило, Есеня осмотрел тяжелый верстак — ножки его уходили глубоко в пол, и переставить его к горну сил бы у Есени не хватило. Он освободил скамейку, на которой стояло ведро с водой, и валялась ветошь, придвинул ее к горну и улегся, прижавшись спиной к теплым кирпичам. Подумал немного, встал и сложил из ветоши подобие подушки. Ноги свешивались, и спать пришлось, подтянув колени к животу.

Несколько раз Есеня просыпался от холода, качал мехи, и засыпал снова, как только немного разгорались угли. Наверное, от сна на твердой, узкой скамейке, от неудобной позы и затекших рук и ног, он устал сильней, чем от многочасовой прогулки по городу. Да и сны его были один веселей другого — то ему снилось, как стражники хватают его и тащат на виселицу, и он плачет и сопротивляется. И во сне ему было по-настоящему страшно, он на самом деле не хотел умирать, и верил, что сейчас его голову сунут в петлю. Навсегда. Есеня просыпался, машинально покачивал мехи, а потом убегал от покойника по темным улицам города, но тот неизменно догонял его, валил на землю и лизал лицо синим, длинным языком.

Оглушительный скрип двери подбросил Есеню с неудобной постели. Еще не рассвело, но лица вошедших отлично освещала лампа, которую держал в руках кузнец. За его спиной стояли двое, то ли работники, то ли взрослые сыновья.

— Бродяги вообще обнаглели… — обиженно пробормотал кузнец, растерянно глядя на заспанного Есеню — он явно никого не ожидал увидеть в собственной кузне.

Его помощник оказался более расторопным, и подскочил к Есене с совершенно конкретным намерением:

— Щас так наваляю, что всю жизнь помнить будет! И дружкам расскажет!

Но уроки разбойников, как оказалось, не прошли для Есени даром. Он успел нырнуть вниз, уходя от кулака, который метил в лицо, и выскользнул у ретивого защитника собственности за спиной.

— Эй, ребята! — попытался он оправдаться, но не успел — и кузнец, и второй его помощник, ухватили его за фуфайку, — погодите!

Кузнец ударил его в живот, и Есеня задохнулся, но вырвался и откатился в угол, прикрыв голову руками.

— Я не бродяга! — выдохнул он, — да погодите же!

— Много вас таких, — кузнец поднял его за воротник, и Есеня схлопотал-таки по уху от его помощника.

— Я в подмастерья пришел наниматься! Я из Олехова, сын кузнеца!

Он решил, что врать надо как можно правдоподобней, и не ошибся. Кузнец выпустил его воротник и остановил помощника, который замахнулся снова.

— Во, смотрите! У меня и сапоги есть, я только шапку потерял.

Кузнец внимательно посмотрел ему на ноги и кивнул.

— Да, бать, бродяги в сапогах не ходят, — согласился его помощник. Верней, сын.

— А что в Олехове подмастерья не нужны больше? — скептически поинтересовался кузнец.

— Да не, нужны, просто хотел поучиться немного… Говорят, в Кобруче хорошие кузнецы.

Тут он соврал. Ни про каких хороших кузнецов из Кобруча он не слыхал.

— Хорошие, — довольно кивнул кузнец, — а чего ж ты в дом не постучал? Чего тут спать завалился?

— Я заблудился вчера, ну и пришел ночью, когда все спали… неудобно было будить…

В голове мелькнула мысль: а может, покормят? Что им стоит, не обеднеют же они…

— А на постоялом дворе чего не переночевал? Уж там-то всяко лучше, чем здесь?

— Кошелек срезали на базаре. Шапку вот потерял, и без денег остался.

Ну теперь-то они точно поймут, что он ничего не ел! Но кузнец пропустил его слова мимо ушей.

— Вот что. Подмастерья мне без надобности, своих хватает. Но совет дать могу: иди в большие мастерские. Там подсобники всегда нужны. Ты парень здоровый, крепкий, не шантрапа уличная — может, и возьмут. И кормят там два раза в день.

Вот так… Если попросить хлеба, чего доброго решат, что он и впрямь не собирался наниматься, а только зря уголь сжег. Да и просить было как-то… нехорошо, что ли? Есеня никогда не попрошайничал, даже если очень хотел есть. Но одно дело дома, где всегда можно пойти позавтракать, и совсем другое — в чужом городе.