Похищение невесты - Мэри Уайн

— Эньон устроила шум не из-за своих обязанностей по дому. Она позволила себе усомниться в том, что я не нарушу тех обетов, которые мы с тобой принесли.

Он встряхнул ее халат с такой силой, которая лучше всех слов показывала, насколько он разъярен. Он развернул для нее халат, и она растерянно продела руки в рукава.

Он овладел ею и теперь намерен отправить ее обратно в ее спальню?

Джемма вынуждена была прийти именно к такому выводу. Очень многие супружеские пары, брак между которыми был заключен по тем же соображениям, что действовали и в их случае, спали порознь.

Ну что ж, она скулить не собирается. Она ведь теперь уже женщина! А не какая-то девочка, которую взяли в жены чересчур рано ради ее приданого, а ее мужу в постели от девочки нужна только покорность. Такая девчушка слишком юна, чтобы знать, чего она хочет. Джемма намерена высказывать свои мысли, даже если ее мужу это не понравится. Сердце у нее заныло: та нежность, которую он так недавно ей дарил, исчезла.

— Я — твоя жена, Гордон, и буду делать все необходимое, чтобы управлять этим домом. Твои сомнения для меня оскорбительны. Тебе нужна жена или балованная принцесса, которая не годится ни на что, кроме как принимать в себя твое семя?

Он выругался. Затягивая пояс халата, Джемма заставила себя не опускать головы.

— Такое мне понятно, милая, желание знать, что твое слово уважают.

Он взял свой килт и, несколько раз обернув его вокруг талии, перебросил остаток материи через плечо. На нем не были заложены складки и потому ходить в нем было неудобно, но, похоже, Гордона это нисколько не смущало. Он широко распахнул дверь спальни и решительно ухватился за шнур, висевший у входа. Несколько раз с силой дернув за него, он со стуком захлопнул дверь.

— Я уступлю тебе, малышка, в твоем желании не показаться слишком слабой перед теми, кому ты должна давать свои распоряжения.

— Спасибо.

Гордон засмеялся, но его смех был недобрым. Он подошел к ней обратно — и она снова смогла рассмотреть выражение его лица. У нее по спине пробежал холодок: это было лицо человека, которому нельзя перечить, по крайней мере, пока он остается в таком настроении. В его глазах появился опасный блеск.

— Но учти, что я проясню этот вопрос — по крайней мере, в отношении моих людей.

Те, кто поднимались по лестнице, не стали трудиться и стучать в дверь. Они ввалились прямо в комнату, и Джемма невольно отошла подальше в тени, сгустившиеся по краям спальни: в такой одежде она не готова была показываться никому, кроме самого Гордона. Два капитана его отряда прикоснулись к краю своих шапок и вопросительно смотрели на него, ожидая, чтобы он объяснил, зачем их вызывал.

Гордон указал на постель:

— Оказывается, в мое отсутствие велись какие-то разговоры относительно невинности моей невесты. Вы засвидетельствуете то, что она пришла ко мне девственной и что сегодня утром на простыне не было крови потому, что прошлой ночью я не накинулся на нее, словно безбородый юнец, который не знает, как разжечь страсть у своей невесты. Вчера ночью нам помешали прежде, чем я успел лишить ее невинности, и мне очень не нравится то, что кто-то высказывал другое мнение.

Несколько женщин вошли следом, успев услышать эти слова своего лэрда. Среди них оказалась кухарка, которая сурово сжала губы. Эта женщина спала на кухне, ее длинные волосы были заплетены в толстую косу, спускавшуюся по спине.

Она подошла к капитанам, стоявшим у кровати, и высоко подняла фонарь со свечой, чтобы осветить простыню. Джемма отошла еще дальше в тени, чувствуя, что ее глаза начали гореть от слез. Нелепо было плакать из-за столь ожидаемой вещи! То, что она англичанка, означало только одно: ей нельзя упускать ни одной детали. Невестам по всему миру приходится терпеть такой показ, и было крайне неразумно так из-за этого расстраиваться.

— А теперь идите и дайте всем хорошо понять, что я не потерплю сомнений по этому поводу.

— Да, лэрд. Конечно.

Капитаны снова почтительно прикоснулись к своим шапкам и удалились. Кухарка прищелкнула пальцами, подзывая служанок, пришедших вместе с нею. Она собственноручно сняла с кровати испачканную простыню, а те постелили свежую.

— Выставь простыню на столе, на улице дождь.

— Хорошо, лэрд.

Кухарка кивнула, получив его приказ, и снова щелкнула пальцами служанкам, спроваживая их за дверь. Створка закрылась за ними с громким стуком, который словно кол вонзился в ее больное сердце.

Джемме не следовало ожидать чего-то иного. Таково положение вещей. Мир устроен не идеально. Собравшись с силами, она направилась к двери, намереваясь до конца сыграть свою роль, но все-таки не смогла заставить себя остановиться и склониться перед ним перед уходом. Это движение выражало бы слишком глубокую покорность, а Гордон поймет, что это ложь.

Ну что ж… Двери закрываются, а за ними она сможет собой.

Сейчас ей хотелось одного: покончить со своими обязанностями молодой жены.

Глава 9

— Куда ты собралась, Джемма?

В голосе Гордона по-прежнему звучали пугающие нотки. Она даже не успела взяться за дверную ручку!

Повернувшись, она увидела, что он направляется к ней.

— Очевидно, что мы подтвердили заключение нашего брака. Я хочу спать.

Он остановился в одном шаге от нее и устремил на нее жесткий взгляд.

— Ты спишь здесь.

— Но…

Ему не понравились ее колебания, и он выразил свое неудовольствие так же быстро, как делал это всегда: подхватил ее на руки и понес туда, где желал ее видеть. Наклонившись над кроватью, он сорвал с нее пояс и, заведя руки ей за спину, рванул халат вверх через ее голову одним сильным движением. Она осталась стоять на коленях, прикрытая только собственными волосами.

— Вот так, Джемма, Если ты хочешь, чтобы я признавал твою власть над домом, то ты вначале подчинишься моей воле. А уж потом будешь управляться с моими людьми.

Он сорвал с себя килт и залез к ней на кровать. Его плоть снова стала тугой, и Джемма затрепетала: как бы ни были ранены ее чувства, ее по-прежнему влекло к нему.

— Ты спишь здесь, в комнате, куда я никогда не приводил ни Эньон, ни кого-то еще. — Сильные руки сжали ее в объятиях. — Так мои люди будут видеть, что нет никаких сомнений в том, кто здесь хозяйка.

Он властно поцеловал ее в губы, требуя послушания: его ладонь лежала у нее на затылке, чтобы она не могла отстраниться. От его поцелуя по ее телу растекалось блаженство, успокаивая все те душевные раны, которые она получила в этот день. Она ощущала прикосновение его налитой желанием плоти, но когда Гордон прервал свой поцелуй, то улегся у нее за спиной. Притянув ее к себе своими сильными руками, он уткнулся подбородком ей в макушку и накрыл ее одеялом. Одну ногу он забросил на ее ноги, но не предпринял ничего, чтобы утолить то желание, о котором ясно свидетельствовал упирающийся ей в попу член.