На одном дыхании! - Татьяна Устинова

– Конечно, – быстро согласилась Варя и потерла лоб. – Конечно, схожи!

– Вот они и перепутались! – Отец поднялся было с табуретки, но плюхнулся обратно, видимо решив сидеть до последнего, то есть до мамы соблюдать нелепую конспирацию. – Этот твой Волошин небось как-нибудь случайно перепутал.

– Случайно, – пробормотала Варя, – случайно…

– Ну конечно! Он наверняка ездил к Разлогову на дачу, то есть к его вдове, забрать из того, дачного, сейфа документы. Ключ с работы оставил там, а с дачи привез, вот он и не подходит.

– Пап, – задумчиво сказала Варя, – может, ты и прав, конечно, но мы сейф уже больше недели открыть не можем, и Марк Анатольевич говорит, что не знает, почему сейф не открывается…

– Да он забыл давно, твой Марк Анатольевич! – непочтительно фыркнул отец. – И что на дачу ездил, и что в сейф там лазал! У него замок не открывается, и все дела! А ты целую историю развела! Да ему просто в голову не приходит, что он эти ключи как-то случайно поменял!..

– А зачем он тогда ночью на работу приезжал?

– Да мало ли зачем! Паспорт позабыл, а его милиция остановила.

– Ну па-па!

– Вот что, Варя, – сказал он отцовским голосом, – ты больше ничего не придумывай, не мечись и мерехлюндии не разводи, поняла? А про второй сейф ему напомнить вполне возможно. Скажи к слову – уж не тот ли у нас ключ оказался, что дачный сейф открывает? Он к вдове съездит, поменяет обратно, и вся недолга!

Варя помолчала. Все это было очень просто и очень логично. Слишком просто и слишком логично.

– Но ведь кто-то мне позвонил, – проговорила она задумчиво и взглянула на отца, – и сказал, что Разлогова убили!

– Час от часу не легче! – Отец в волнении поднялся со своей конспиративной табуретки и задвинул ее под стол. Пятно зияло посреди желтенького линолеума, лезло в глаза нахально. – Да что там у вас происходит-то?! Еще убийства нам не хватает! Он же сам по себе умер, Разлогов этот!

– Ну да. А потом мне позвонили и сказали, что его убили. В ту самую ночь и позвонили, когда я сейф открыть не смогла.

– Варя! – вдруг громко и беспомощно закричал отец. – Ты мне эти штучки брось!.. Детективов, понимаешь, насмотрелась!

Он вдруг побагровел и даже слегка хлопнул ладонью по столу. Старательно собранные в кучку крошки разлетелись, рассыпались. Отец раздул ноздри и придвинулся к изумленной и перепуганной хлопаньем по столу Варе.

– Пап, ты что?..

– Ничего! – закричал он в полный голос. – Ничего! Тебе все хиханьки да хаханьки, а дело до убийства дошло!

– Пап, какие… хиханьки и хаханьки? Ты что, с ума сошел?

– Нет, это ты сошла! До чего договорилась! Убийство!

– Да мне правда по телефону позвонили и сказали…

– Увольняйся! – прогремел ее никогда не повышающий голос отец. – Увольняйся немедленно! Чтобы завтра же заявление отнесла! Чтоб духу твоего там не было! Чтоб я больше…

– Папа, папа, – забормотала Варя и схватила отца за руку. Он вырвался. – Ты что?.. Может, валерьянки тебе накапать? Или вот… блинчика…

– Какого еще блинчика! Не надо мне никакого блинчика! А ты что, не соображаешь совсем?! Тебе по телефону угрожают…

– Да никто мне не угрожал, папочка, миленький! Мне позвонили и сказали, что Разлогов не сам умер, а его убили…

Тогда по телефону ей сказали не так, но как именно, говорить отцу явно не следовало. Варя проворно накапала в стаканчик, из которого давеча пила, валерьянки и протянула разошедшемуся отцу. Тот махнул валерьянку залпом, как водку, выдохнул и утерся тыльной стороной ладони.

– Варвара, – начал он, – я тебе говорю, чтоб завтра же ноги твоей не было на этой работе, слышишь?! Я тебе не разрешаю… нет, я запрещаю туда ходить! Напиши заявление по собственному желанию, поняла?! Дома напишешь, а мать отнесет!

– Пап, ты с ума, что ли, сошел? Может, еще валерьянки надо?

– Не надо! – гаркнул отец. – Там какие-то темные дела творятся, а моя дочь, значит, в них замешана! Так, получается?! Ну ладно, ключи пропали, ты их искала, по чужим столам шарила, а тут еще какое-то убийство! Ты что, дурочка совсем? Не понимаешь ничего? Да если там у этих волков твоих какой криминал, да начнут разбираться, да всех чохом под суд и отдадут! И тебя первую!

– Никто не отдаст меня под суд, что ты говоришь…

– Я знаю, что говорю! Посадят, не приведи господь, за пособничество…

– Папа! – закричала Варя.

– Или за сокрытие улик! Они, волки эти, наверняка тебе какие-нибудь бумажки подсовывали, а ты их и прятала, в ящичек свой складывала! Вот тебе и сокрытие!

– Папа, что ты несешь?!

– А я говорю, что ноги твоей там больше никогда не будет!

– А я говорю, что ты сошел с ума!

– Варвара!

– Папа!

Они замерли и посмотрели друг на друга – зареванная Варя и отец, с которого пятнами сходила краснота.

Бедный, думала про отца Варя, бедный, бедный. Ничего он не понимает, но изо всех сил хочет ее защитить. А меня не надо защищать – не от кого!.. И – следуя железной женской логике – значит, никому я не нужна.

И она длинно и горестно вздохнула.

– Варюша, – тихим, нормальным, своим голосом заговорил отец и выдернул из-под стола табуретку, но садиться не стал. Потянулся и достал из-за телевизора сигареты. – Давай договоримся так. Ты завтра позвонишь своему оставшемуся начальнику и скажешь, что заболела.

– Завтра воскресенье, пап. И я не заболела.

– Значит, в понедельник! – повысил голос отец. – И возьмешь больничный. И выключишь мобильный телефон, если тебя будут искать.

– Никто не будет меня искать!

– Телефон все равно выключишь, – велел отец, – а там посмотрим…

Варино сознание зацепилось за этот выключенный телефон, и мысли опять замелькали и засуетились, как рыбки в садке, и Варя точно знала, что должна немедленно, сию же секунду поймать одну из них, и никак не могла сообразить, какую. Она знала только, что это очень важно, что это самое главное, что она должна сделать, но у нее не получалось.

– Так что, Варюша…

– Папа, папа, – перебила Варя, напряженно следя за рыбками-мыслями, – подожди…

В дверь позвонили, отец быстро и виновато затушил сигарету, утвердил табуретку над безобразным, выжженным пятном, неловко потянувшись, приотворил окно и пошел открывать.

Варя взялась за лоб. Что-то было сказано… что-то очень важное. Она думала об этом важном когда-то, а потом позабыла, и теперь ей нужно все вспомнить, обязательно нужно!.. Рыбки-мысли метались в разные стороны, и она никак не могла за ними уследить.

– Варя, к тебе пришли.

– Пап, подожди, не мешай мне!

– Варя.

Она посмотрела на отца. Тот стоял в дверях, выпрямившись, с крайне независимым видом. Как правило, этот вид не предвещал ничего хорошего. Когда в шестом классе Варе влепили в четверти двойку по русскому и вызвали в школу обоих родителей, отец, вернувшись, стоял в дверях с точно таким же независимым видом. И на втором курсе, когда решено было объявить бойкот деканату и принципиально не сдавать сессию, пока деканат не заменит истеричку, преподававшую им линейную алгебру, отец, вернувшись после разговора с деканом, выглядел точно так же. И когда Варя устраивалась на работу в «Эксимер»! Во всех случаях дело заканчивалось страшным скандалом, и Варя перепугалась, позабыв о мечущихся рыбках в садке!